заминка.
— У вас уже был мужчина? — предположила она, чем избавила Маргарет от колебаний.
— Да, — тихо выдохнула она, но в ответ лишь услышала:
— Хм…
Больше не последовало ни слова. Эбигейл молча освободила Маргарет от корсета и принялась развязывать тесемки нижней юбки. Поглядывая в зеркало на ее непроницаемое лицо, Маргарет уже начала жалеть о том, что выболтала свой секрет.
Закончив с юбкой, горничная распахнула гардероб.
— Какую сорочку вам подать? — спросила она.
— Не знаю. Мне все равно, — отмахнулась Маргарет.
Служанка выудила из шкафа отделанную кружевом батистовую ночную рубаху.
— Эту? — держа сорочку на весу, спросила она.
Тончайшая ткань просвечивала насквозь.
— Да я в ней буду как голая! — возмутилась Маргарет.
Эбигейл, и глазом не моргнув, сунула развратную вещицу назад и достала другую сорочку — из плотного льна с длинными рукавами.
— Да. — Маргарет поспешно протянула руку. — Пожалуй, надену эту.
Горничная невозмутимо кивнула и помогла Маргарет облачиться в целомудренную рубаху. Наверное, в первую брачную ночь следует выглядеть соблазнительно, но ее воротило при одной только мысли, что она ляжет с мужчиной в постель. И какой бы ничтожной ни была преграда в виде скромного одеяния, Маргарет как за соломинку цеплялась за этот хлипкий барьер.
Надев сорочку, она уселась за туалетный столик, и Эбигейл принялась вытаскивать шпильки из ее волос. Маргарет рассеянно смотрела на свое мертвенно-бледное лицо. Время уходит, а она все еще не придумала, как скрыть от Рэдклиффа свой позор.
Эбигейл распустила ей волосы, расчесала их, а затем, отложив гребень, вдруг спросила:
— Миледи, у вас есть пустой пузырек?
— Что? — Маргарет недоуменно подняла глаза.
— Я порежу руку и выдавлю кровь в пузырек, — тихо пояснила Эбигейл. — Вы спрячете его под подушку, а потом как-нибудь незаметно испачкаете простыню.
Маргарет в изумлении раскрыла рот.
— Ты хочешь мне помочь? Но почему?
Эбигейл замялась, подбирая слова.
— Понимаете, меня ведь взяли в замок в качестве вашей горничной. И если вас выго… ну, то есть, если вы уедете, то меня уволят, — наконец, пояснила она.
Ее слова звучали логично, но Маргарет показалось, что за этим рвением кроется что-то еще. Вдруг служанка планирует шантажировать ее?.. Но, что поделать? Придется на нее положиться, выбора нет.
— Спасибо тебе огромное! — прошептала Маргарет. — Сейчас найду какой-нибудь пузырек.
Порывшись в ящиках стола, она отыскала флакончик, где на донышке желтели остатки духов. Не без сожаления выплеснула духи в ночной горшок и вручила склянку Эбигейл.
Та ловким движением извлекла откуда-то из-под юбки крошечный кинжал, закатала рукав и, прежде чем Маргарет успела моргнуть, полоснула себя по руке. На порезе выступила кровь, и горничная выдавила в пузырек несколько капель.
— Вот, возьмите, мадам. — Она заткнула флакончик пробкой и протянула его Маргарет. — Положите под подушку и постарайтесь, чтобы ваш муж ничего не заметил.
Маргарет жадно сцапала пузырек.
— Благодарю от всего сердца! — выпалила она. — Я… я тебе заплачу… или, хочешь, подарю какое-нибудь украшение?
Она потянулась к шкатулке с драгоценностями, но Эбигейл, перевязывая руку носовым платком, покачала головой.
— Ничего не нужно, мадам. Ваша благосклонность для меня — лучшая награда.
«Шотландка, которая отказывается от денег? Что-то здесь не так!» — смекнула Маргарет. Но в ее положении размышлять о мотивах служанки не приходилось.
— Что ж, считай, ты ее заслужила, — улыбнулась она.
— Благодарю вас, миледи, — поклонилась Эбигейл.
Она подошла к кровати, раздвинула шторы полога и стала взбивать подушки. Маргарет безучастно наблюдала за ней, сжимая в руке пузырек. Слабая надежда избежать позора теплилась в груди. Наконец Эбигейл выпрямилась и поправила съехавший набок чепец.
— Что ж, желаю удачи, мадам, — сказала она.
— Спасибо, — пробормотала Маргарет.
Эбигейл поклонилась и вышла, а Маргарет уселась на кровать и сунула флакон под подушку. Удастся ли достать его в подходящий момент? Вдруг муж заметит? Что ж, придется как-то изловчиться, другого выхода нет.
Ее знобило, несмотря на зажженный камин, и она потерла руками плечи.
— Боже, дай мне сил вынести это! — взмолилась она, не зная, чего бояться больше — разоблачения или того, что мужчина прикоснется к ней.
Непрошенные воспоминания тут же обрушились на нее. Тяжелое мужское тело, проникновение, боль. С нею обошлись как с куском мяса. Использовали словно куклу без чувств и души. И ей придется пережить такое вновь…
Ладони вспотели, сердце заколотилось. Не в состоянии сидеть на месте и ждать своей участи, Маргарет бросилась к туалетному столу. Схватила расческу, провела ею по волосам. В зеркале отражалось бледное лицо с острым подбородком и огромными испуганными глазами. На скуле все еще виднелся синяк. Маргарет взяла пуховку и принялась запудривать его. Но от этого синяк стал еще заметнее, и она, захлопнув пудреницу, кинулась к умывальнику и плеснула в лицо холодной воды.
В дверь постучали. Маргарет вздрогнула и застыла посреди комнаты как истукан.
— Можно войти? — послышался голос мужа.
— Э-э-э… одну минуточку!
Она снова ринулась к зеркалу. Пригладила рассыпавшиеся по плечам волосы, оправила ночную рубаху. Затем уселась на кровать, чинно сложила руки на коленях и произнесла:
— Войдите.
Дверь распахнулась, и на миг показалось, будто на пороге стоит незнакомец. Маргарет вздрогнула и чуть не закричала, но тут до нее дошло, что это муж. Просто он снял свой парик.
Темные, коротко остриженные волосы, глубокие залысины по бокам лба — без буклей его голова казалась непривычно узкой, а лицо будто стало слишком простым.
Он шагнул в комнату, и Маргарет вскочила на ноги, не в силах усидеть на месте. Господи, неужели это свершится?
Рэдклифф подошел к ней вплотную, и она ощутила сладкий запах его духов.
— Ты очень красива, — сказал он.
— Спасибо, — промямлила Маргарет, чувствуя, как сердце трепыхается где-то в горле.
Муж склонился над ней, и она ощутила его губы на своих. Это был далеко не первый поцелуй в ее жизни. Иногда она позволяла поклонникам целомудренно чмокнуть себя, но даже в их невинных лобзаниях было больше страсти, чем в губах мужа — холодных и безжизненных как комок застывшей овсянки.
Рэдклифф отстранился, погладил ее по плечам, а затем вдруг схватил за ягодицы и притиснул к себе. Он ощупывал ее тело, а Маргарет боялась сделать вдох. Ее потряхивало, мутило, хотелось вырваться и кинуться прочь, но она лишь кусала губы, пока руки мужа оглаживали ее спину и зад.
Наверное, следовало бы его обнять, показать хоть какой-то интерес к происходящему, но Маргарет не могла заставить себя это сделать. Слишком свежи были воспоминания об изнасиловании, и от прикосновений мужа ее чуть ли не выворачивало наизнанку.
Внезапно он повернул ее к себе спиной и надавил между лопаток.
— Прогнись! — приказал он.
