лететь.
– А потом пойдем в ту булочную-кондитерскую и будем пить кофе с вкусной выпечкой, – добавила Ирка, и я тоже почувствовала прилив сил.
Кофе с пирожными – отличный стимул продолжать жить и бороться.
В знакомой антикварной лавке снова было немноголюдно. Охранник стоял справа от двери, образуя гармоничную пару с массивным шкафом слева. Боря помещался в своем хрустальном гробике, залитом светом мощной лампы. Дядюшка беседовал с эффектной дамой – пышной, сдобной, в облаке каштановых кудрей, – но моментально отвлекся, едва мы вошли. Должно быть, он действительно научился отделять зерна от плевел, в смысле, реальных клиентов от случайных зевак.
– Починить нужно, – лаконично объяснила я, показав ему испорченный браслет.
– Позвольте, но… Боря, как же так?! – Едва взглянув на фронт работ, дядюшка возвысил голос. Узнал, стало быть, вещицу, которую совсем недавно уже сдавали в починку.
– Мальчик не виноват, он хорошо все сделал, это последствия неправильной эксплуатации, – вмешалась Ирка, забыв о своих педагогических планах.
– Боюсь спросить, что с ним делали. – Дядюшка повертел украшение, сокрушенно поцокал языком. – Замок будто вырвали с мясом.
Я промолчала, Ирка и вовсе отвернулась, чтобы не отвечать.
– Что ж, так или иначе, но придется тебе, дружок, все исправить. – Дядюшка кивнул племяннику.
Тот выскочил в зал, взял браслет и удалился с ним в свой стеклянный скворечник.
А с нами даже не поздоровался – притворился, будто мы не знакомы, поросенок невоспитанный! Зря Ирка отказалась от небольшой педагогической практики.
– Когда можно будет забрать? – проводив поросенка неодобрительным взглядом, спросила я его старшего родственника.
– Но, Бэрик, мы же договорились! – Кудрявая дама дернула дядюшку за рукав.
– Не на сегодня, Римма, а на завтра, – остановил ее хозяин лавки. – Мальчик много гулял, мальчик должен отработать. Сегодня ему придется задержаться. – И, отшив тетеньку, он любезно ответил мне: – Подходите минут через двадцать или когда вам будет удобно, сегодня мы закроемся на час позже.
– Бедный Боря! – вздохнула сердобольная Ирка, когда мы вышли из лавки. – Кажется, из-за нас его трудовой день сегодня затянется.
– Не из-за нас, а потому, что он безответственно прогуливал в какие-то другие дни, – возразила я и подпустила шпильку: – Уважаемый дядя Борух придерживается строгих педагогических принципов, не то что некоторые.
Ирка слегка поморщилась – она не любит критики, причем любой, не только литературной, и перевела тему:
– А кто была та Суламифь средних лет?
– Должно быть, тоже родственница, – рассудила я.
– Семейное дело, чему удивляться, – согласилась подруга.
– Ну, хотя бы тому, как некоторые дамы перебарщивают с духами. – Я поморщилась.
Не люблю насыщенные и резкие запахи, а от кудрявой дамы пахло очень мощно и необычно, если не сказать странно: как от цветочной клумбы, помеченной котом.
– Духи ни при чем, там основная нота совсем другая. – Ирка ухмыльнулась, запустила руку в торбу и сунула мне под нос маленькую круглую коробочку. – Вот!
– Фу-у-у! – Я отшатнулась и помахала перед лицом ладошкой. – Что это?
– Ну, здрасте! Не узнаешь? Это, можно сказать, привет из прошлого – в своем роде винтажная штука: бальзам «Звездочка»! – Подруга покрутила в пальцах красную с золотом жестянку. – В советское время им что только ни лечили – хоть понос, хоть золотуху! Ты что, забыла?
– В самом деле, знакомый запах. Но убери ты эту га… прелесть подальше, а? Идем уже в кондитерскую, пока у меня аппетит не пропал.
Мы зашагали к знакомому заведению. По дороге Ирка спросила:
– А о чем они говорили, когда мы вошли, эти родственники? Мне показалось, или прозвучало слово «Мурино»? Может, конечно, и померещилось, раз я все время об этом думаю…
– Может, конечно, и звучало. – Я торопилась на встречу с пирожными.
– А тот райончик, где ваш новый дом, разве не Мурино называется? – не отставала подружка.
– Точно, Мурино и есть. – Я шла к цели, ни на что не отвлекаясь.
– А ты когда последний раз проверяла, не появился ли на сайте график выдачи ключей? – Ирка вцепилась в меня, как бульдог.
– Да что ты пристала ко мне с моим Мурином?! – возмутилась я. – Будем дома – зайдем на сайт, а пока давай тихо, мирно и с удовольствием перекусим!
После обеда мы вернулись домой. Пока Ирка переодевалась в домашнее, я, выполняя данное ей обещание, открыла макбук, чтобы проверить почту, и зависла на последнем полученном сообщении.
– Что еще? – напряглась подруга и замерла, подняв руки с распяленной на них футболкой. – Почему у тебя лицо такое недовольное?
– Американский издатель прислал мне файл с правками, – объяснила я, быстро просматривая текст.
– И что? Это же хорошо, что текст так быстро взяли в работу? – Ирка влезла в футболку, одернула ее и подошла заглянуть в мой макбук. – Красное – это новые вставки? А почему по-английски?
– Не знаю, впервые такое. – Я долистала до конца и тихо выругалась: – Вот гадство! Так я и знала! Они переписали мой финал!
– В смысле? Герой остался жив? – Подружка не могла скрыть радости.
– И даже невредим, – подтвердила я, внимательно прочитав последний абзац, написанный по-английски. – Наша с тобой бетонная плита на него, увы, не попала. Так что он протер платочком запылившиеся ботинки и пошел навстречу новым приключениям.
– А другие кусочки красным о чем? – спросила Ирка, уклоняясь от темы огорчительной живучести осточертевшего мне ГГ.
– Вроде бы описания
