— Этого я и боюсь, — вздохнула я. — А что с Мораной, можно еще узнать? Она не призналась?
— Пока молчит, — ответил уже Вилтор. — Боюсь, ей тоже могли подчистить память. И это может все усложнить.
— Спасибо за информацию, — я кивнула. — Надеюсь, вам все же удастся что-то узнать от нее. А ко мне есть еще какие вопросы? Просто я хотела бы уже пойти к себе, отдохнуть... Как-то неважно себя чувствую...
— Нет, пока вопросов нет, — снова ответил генерал.
А Морай неожиданно улыбнулся мне:
— Конечно, можете идти, сьера...
— Снаружи ждет охрана, — сказал уже Фаррет. — Теперь она везде будет сопровождать тебя.
Снова охрана... Сперва меня Гард охранял от Фаррета, теперь Фаррет охраняет от Гарда. Смешно и печально. Но, видимо, такова моя судьба...
***
Роун Фаррет
— А ведь действительно... Как я на празднике не заметил? — Лукас задумчиво уставился в окно. — Это уже не та Теолла, что я помню... Взгляд, манера речи, жесты...
— Ты просто мало знал Теоллу... — отозвался Фаррет, подливая себе в бокал бридда.
— А еще она будто умнее... — словно не слушая, продолжил приятель.
— Что? — Роун вскинул на него недоуменный взгляд.
— Прости, я не имел в виду, что Теолла была глупа, — быстро поправился Лукас. — Скорее, наивна как дитя... Теперь же... Та, что вместо нее... Она заметно взрослее и мудрее... Возможно, именно это и делает ее взгляд, поведение иным.
И Фаррет, как ни странно, не смог не согласиться с ним. Именно эти изменения в «новой» Теолле пугали его больше остального, но и, страшно признать, манили. И когда он ловил себя на этой мысли, терялся и начинал ощущать себя предателем. И еще больше ненавидел, злился, метался.
— Что собираешься делать дальше? — спросил Морай дальше. — Она носит твоего ребенка... Будешь ждать, пока он родится? А потом? Какая роль уготована той, что заменяет Теоллу?
— Я в любом случае не могу лишить ребенка матери. А ему она будет матерью, настоящей, — ответил Роун. — Этого не изменишь.
— Значит, оставишь ее жить у себя? Как любовницу?
— Как мать своего ребенка, — с нажимом поправил Фаррет. — Может быть, отселю ее на виллу, где жила Петра...
— Ты выгнал Петру? — заинтересовался Морай.
— Она сама решила уйти, а я не стал удерживать. Возможно, она уже съехала. Но ко мне прощаться не приходила.
— Ты играешь с огнем, Роун, — усмехнулся Лукас.
— Я укрощаю его, забыл? — Фаррет тоже криво улыбнулся. — Я и есть — Огонь. Поэтому все беснования Петры меня не волнуют. Тем более я никогда не давал ей надежд, она сама их придумала.
— От этого ей еще обидней, поверь...
— Верю. Но больше потакать ее капризам не желаю. Я уже раз расстался с ней с миром, назначил ей пожизненное содержание как для знатной сьеры... В этот раз все будет по-другому.
— Что ж, желаю удачи, — Лукас со смехом похлопал его по плечу. — Кому как не мне знать, насколько тяжело угодить всем женщинам и сделать их счастливыми.
— Мне хотя бы с одной справиться. Точнее, двумя, — Роун снова подумал о Теолле.
Лукас Морай не стал больше задерживаться. Они выпили еще по бокалу бридда, и Лукас покинул замок. Фаррет же вновь оказался наедине со своими гнетущими мыслями и не заметил, как опять осушил целый графин. А еще через некоторое время обнаружил себя у спальни Теоллы. Не отдавая отчета своим действиям, открыл дверь и вошел внутрь.
Она стояла у зеркала, в пеньюаре, с влажными волосами и порозовевшими щеками. Похоже, только что принимала ванну. Первым его присутствие заметила служанка: быстро поклонилась и тут же сбежала из комнаты.
— Сьер Фаррет? — она наконец обернулась. Глаза распахнуты, взгляд взволнованный и немного напуганный, губы чуть приоткрыты. Сейчас она особенно походила на Теоллу, юную, податливую. Его.
Роун в считанные секунды преодолел расстояние между ними. Обхватив за талию, рывком притянул ее к себе и впился в такие желанные губы. Она сперва замерла в его объятиях, а после неожиданно открылась навстречу, пылко отвечая на поцелуй. И у Фаррета окончательно снесло башню. Он потерялся во времени и пространстве, вернулся в прошлое. Его язык жадно исследовал рот Теоллы, а руки уже с наслаждением оглаживали ее хрупкие плечи, спину, поясницу... Желание, непреодолимое, дикое, почти животное, накрыло его с головой, лишая воли и разума. А она все так же не сопротивлялась, позволила ему сорвать с себя халат и даже выгнулась навстречу, когда он припал губами к ее груди. Фаррет подхватил ее под бедра и усадил на туалетный столик. Он целовал ее грудь, выбирал в рот розовые жемчужины сосков, смаковал их как самое любимое лакомство и наслаждался тихими стонами, которые срывались с ее губ с каждой новой лаской. Когда желание стало почти болезненным, и терпеть уже не было сил, он вошел в нее одним рывком, крепко удерживая ее за бедра, впиваясь пальцами в нежные ягодицы. Ему хватило всего несколько толчков, чтобы прийти к финалу и излиться в ее горячее влажное лоно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Теолла... — простонал Роун и, крепко прижав ее к себе, уткнулся лицом в волосы. — Теолла...
Она обняла его в ответ, но в этом жесте он вдруг уловил неуверенность и напряжение. И в тот же миг вернулся в реальность. Это не Теолла!.. Острое разочарование смешалось со стыдом и чувством вины. Он отпрянул от нее, не решаясь посмотреть в глаза. Как он мог так забыться?..
А она, заметив его смятение, мягко улыбнулась и прошептала:
— Все хорошо...
— Прости, я... — Роун потерялся в словах и оправданиях. Что бы он сейчас ни сказал, прозвучало бы глупо и унизительно. Для нее.
— Я все понимаю... — прошелестела она, опускаясь за халатом, лежащим на полу. Отвернулась, надевая его и давая Роуну возможность тоже привести себя в порядок. — Спокойной ночи, сьер Фаррет...
— Спокойной ночи... — отозвался он тихо.
И вдруг подумал, что не знает ее имени. Настоящего.
Глава 25
Я сгорала со стыда. Никак не могла взять в толк, как решилась на подобное. Поддалась порыву, словно сошла с ума... Фаррет был пьян и хотел вовсе не меня, я же будто воспользовалась его слабостью. А ведь сама недавно сокрушалась из-за того, что он всегда будет видеть во мне только Теоллу, теперь же...
Я зарылась лицом в подушку, мечтая стереть из памяти все то, что только что произошло между мной и Фарретом. Но тело не хотело забывать, оно все еще помнило его ласки и наслаждение которое они дарили. Раньше все это было лишь сном, но реальность оказалась куда восхитительней. Если бы только она принадлежала мне... А так... Я ощущала себя воровкой.
И как после этого смотреть в глаза Фаррету? Он-то, уже протрезвев, наверное, бесчисленное количество раз пожалел, что пришел ко мне. А я могла... Нет, я должна была отказать ему! Оттолкнуть, накричать, привести в чувства! Теперь же сама запуталась еще больше. И мало мне было других проблем?
Так, терзая себя мыслями и упреками, я провалялась без сна почти до рассвета, а когда все-таки заснула, мне виделось что-то тревожное и бессмысленное. Утром я тоже не находила себе места, но теперь еще и из-за вынужденного безделья. Я просто не знала, чем занять свои мысли или хотя бы руки. Если бы умела вязать и вышивать, взялась бы за приданное для будущего малыша. Гулять по саду или замку? Тоже не было никого желания. Я чувствовала себя зверем в клетке. Еще и охрана, которую мне снова навязали. Да, я понимала, что все это для моей же безопасности, но ограничения свободы передвижения вкупе с шаткостью моего будущего вгоняли в депрессию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но в четырех стенах сидеть тоже было не дело, поэтому решила все же немного пройтись по свежему воздуху, хотя бы во благо ребенка. Около двери Фаррета я задержалась. Может, зайти и поинтересоваться насчет Мораны? Есть ли какие новости? Но я тут же одернула себя: нет, не буду, еще подумает, что я навязываюсь после вчерашнего. А про Морану он, скорее всего, и сам расскажет, если появятся какие известия. Я уже сделала шаг прочь, как дверь внезапно сама распахнулась. На ее пороге показался Фаррет, а в следующее мгновение он отступил, пропуская Петру. Все это происходило молча, без тени эмоций на лице обоих. Правда, заметив меня, в глазах Фаррета промелькнуло нечто похожее на смятение, а вот Петра, не таясь, полоснула по мне злым взглядом. Проходя мимо, она будто ненароком задела меня плечом, но я сделала вид, что не обратила на это внимания, и сама уже собралась уйти, как меня окликнул Фаррет.
