В минуту мы проедаем лампочку, а иногда даже покупаем лиловое мороженое; в нем вмерзшие льдинки, и оно красит губы; не так как губная помада, не жирно, но все же заметно, тогда начальник ворчит, особенно из-за меня, потому что у Тони в деревне есть мама, она постоянно присылает ей еду, и у Вали есть мама, она продает присланные с фронта трофейные вещи на барахолке и кормит Валю и ее парализованного брата.

А моя бабушка только-только начала работать в госпитале, и теперь у меня тоже скоро пройдут болячки. Один раз бабушка дала мне старую простыню в рубчик, - оказалась лишней при учете белья. Карповна разрешила. Я выкрасила ее синькой и сшила себе красивое голубое, как глаза у моего начальника, платье - полный клеш. И сняла, наконец, фэзэошную форменную юбку. Она так надоела, да и гимнастерка тоже. Правда, платье быстро вылиняло.

И про тот хлеб расскажу, который я принесла мамочке в передаче после 8 марта. Как раз подходило время - разрешили передачу. Расскажу, как знакомые по ФЗО ребята стали ревизорами поездов и однажды поймали хлебного спекулянта: у того было два мешка хлеба, и ребята сдали типа в милицию. А в милиции им за это дали по буханке, так они одну принесли мне. Я сначала так обрадовалась, что испугалась и заплакала, а потом поела этого хлеба, первый раз как следует за весь год. Свою пайку я не могу трогать - она для Игорька. Он маленький еще. Не сознательный.

И ни за что не расскажу, только бы не проговориться, что мы живем теперь не в дедушкином доме, потому что пришли какие-то люди, еще зимою, сказали, что из сельсовета, и заявили, что этот дом отходит в их ведение. Они прочли постановление об участке, говорили грубо, что бабушка иждивенка мамы, а мама в тюрьме; что бабушка может подавать в суд, или куда она хочет; что дом конфискуется, как у матери врага народа. И что она должна оставить дом и переехать в другое место, которое ей дадут.

Бабушка не плакала, что-то возражала, но они не слушали, сказали, что если сама не переедет, то ее выселят насильно. И что мы оказались круглыми дураками - испугались; что все равно не отстанут и что защитить нас некому, и писать тоже уже некуда - ничего не помогло и не поможет. Теперь, через полгода, мы видим, что нас обманули - взяли испугом, мы и бумажки-то никакой не подписывали. И даже не читали. Нам прочли, да и все.

Я иногда подглядываю, что делается "в нашем доме", в саду. Там мирно живет чужая семья, и девочка там есть. Ходит по саду и в мяч играет, и женщина возится во дворе, и куры ходят по огороду, и собачка с ушами-лопухами хвостом виляет. А главного дядьку из их семьи увидеть не удается. Так и не знаю, что за туз теперь пользуется дедушкиным домом? И как ему крякается? И как это выдержать.И дом совсем чужим кажется, даже слово страшно сказать той девочке через забор. Как будто она из другого мира, а я другого сорта. И земля во дворе кажется чернее, и деревья зеленее, и дом выше, и кран водопроводный изогнулся круче, даже собака не такая у них во дворе бегает - гладкая, блестящая. Но мою Крошку я не променяла бы даже на сто таких ухоженных.

Я все думаю, когда подглядываю: "Как мы не ценим каждый миг?" "Что имеем, - не храним, - потерявши плачем"... Интересно: дом только снаружи чужой, или внутри тоже? Но, успокаиваю себя, - жизнь - не дом с нашим садом, где растут плоды и цветы. Как можно прожить без лишений и несчастий? И было ли такое хоть раз на Земле? Должны же мы платить за жизнь. Что-то в этом заложено? И как это понимать... Как мириться...

Да. Не придется рассказать мамочке, что лачугу, в которую нас переселили, мы привели в порядок, превратили в две комнатки, сделали перегородку, в главной комнате настелили досок, закрасили, в первой вымазали земляной пол глиной. Кое-что из вещей и мебели перевезли на тачке и перенесли на себе из настоящего нашего дома - это не очень далеко. Стол, две кровати, этажерку, книги и еще шкаф. А бабушкин знаменитый кованый сундук оставили и мраморные зеленые тумбы с бронзой для цветов- ничего не жалко, да и это, все кажется, что временно, что скоро что-то произойдет. Да, наверно, оно так и случится. Мне следователь сказал, что узнает, почему выселили бабушку из ее дома. Вот и свидание разрешили мамой. Через полтора года! Разве это не чудо? Значит, скоро выпустят совсем.

Почитаю ей стихи. Она давно не слышит красивых слов.

Звезды ясные, звезды прекрасные

Нашептали цветам сказки чудные;

Лепестки улыбнулись атласные,

Задрожали листы изумрудные.

И цветы, опьяненные росами,

Рассказали ветрам сказки нежные

И распели их ветры мятежные

Над землей, над волной, над утесами.

И земля, под весенними ласками

Наряжаяся тканью зеленою,

Переполнила звездными сказками

Мою душу безумно влюбленную.

И теперь, в эти дни многотрудные,

В эти темные ночи ненастные,

Отдаю я вам, звезды прекрасные,

Ваши сказки задумчиво-чудные.

А еще я выучила бабушкину любимую песню из всех, которые она пела - на стихи Некрасова "Огородник". Оно большое, длинное:

Не гулял с кистенем я в дремучем лесу.

Не лежал я во рву в непроглядную ночь.

Я свой век загубил за девицу-красу,

За девицу красу, за дворянскую дочь.

Там, в этой песне, влюбленный юноша идет на каторгу, потому что он, крепостной, посмел влюбиться в красавицу высшего света... А бабушка, когда ее поет, наверно вспоминает единственную свою любовь, загубленную душу Василия... Потому у нее так красиво получается, и глаза блестят...

Если дадут время, я и песни мамочке спою. Некрасовскую "Тройку", или какие она захочет.

Господи, скорее бы!.. И шепчу Некрасова, как призываю:

Великое чувство! У каждых дверей

В какой стороне не заедем,

Мы слышим, как дети зовут матерей

Далеких, но рвущихся к детям.

Великое чувство! Его до конца

Мы живо в душе сохраняем,

Мы любим сестру, и жену, и отца,

Но в муках мы мать вспоминаем.

-Гражданка! Эй, гражданка, пройдите.

Это меня... В двери, которая внутрь - еще один часовой с еще одной винтовкой. Пропускает меня вперед, идет за мной. Направо узкая дверь. Он толкает ее, и я на мгновенье теряю рассудок, потому что переношусь в иной если мой за дверью считать реальным земным - мир с другим, иным светом, с иным запахом, с нереальными звуками, как будто где-то в голове маятник начал постукивать. Но это секунда. Я оглянулась: откуда-то из-под потолка, как в скворечнике, только с решеткой дырка. В дырке не небо - лампочка. Маятник стучит в голове...

Не могу ничего понять: выплывают две решетки и начинают двигаться навстречу друг другу, кажется, столкнутся, а они назад смещаются, и обратно движутся; и каждый прут отдельно вылезает и становится живым и выгибается; и на конце у каждого змеиная морда, и жала острые вылезают из множества морд; длинные железные - они движутся, почти касаются меня, и слышу мамин голос. Как?.. Значит, свидание уже наступило? Я еще не вижу маму, но уже знаю, что другого не будет... Только это и есть, и я должна все сообразить. Да, вижу. Это решетка. Это я за решеткой. Я в клетке! И не живая она, а железная, ржавая клетка. И не движется она, это я двигалась. А мама моя живая - белое лицо, с гладкими - я никогда таких не видела, - волосами, тоже белыми на висках, на лбу, и с огромными глубокими синими глазами. И тоже за решеткой. Только за другой. В каком-то чужом пиджаке. А дальше ничего не видно. Оказывается, мы не за одной решеткой, а за разными, далеко друг от друга. А решетки только до половины, ниже - каменные стены, и всей ее фигуры не видно. А между решетками узкая полоса, в которой двое с винтовками, движутся взад и вперед. Они движутся, и винтовки отдельно движутся, а мне показалось, что решетки движутся, а это всего - винтовки...

Мама быстро и громко кричит, а глаза тоже кричат отдельно, и совсем другое, обратное. Поэтому я сразу не могу разобрать ничего, все спуталось, получается, что двоих слушаю - ее и ее глаза, а сама совсем молчу, наверное... И тут я услышала еще один голос, он сказал: конец. Я не знаю, живая я, или это все мне кажется, как про решетки, все это вместе - что? Видение? Сон? Бред? А свидание, настоящее, с мамой сейчас начнется?

Я на пустыре, возле тюрьмы, не могу идти, ложусь на землю. Лицом. Земля наползает на мой живот, давит своей сырой тяжестью - не вздохнуть не выдохнуть. Пусть не видит солнце, как я горько рыдаю. Это и есть настоящее, наяву свидание с мамочкой. И его уже нет. И что делать, что делать теперь?! Земля перевернулась...

Земля разразилась вулканами, кипит, и мне вдруг становится так жарко, даже горячо. Я раскачиваюсь на горящих качелях в детском саду, лечу и все закручивается в ком. Земля смешивается с небом. И я не могу найти, вспомнить, зачем кукла поднялась с кровати. Я проходила мимо сто раз, чтобы взглянуть на это чудо в золотой балетной пачке, в атласных пуантах, кружевных панталончиках, в голубой шляпке с полями и корзиной цветов в изящной фарфоровой ручке. Балерина лежала с закрытыми глазами. И когда я уже прошла совсем, только еще разок оглянулась, чтобы увидеть мое сокровище и поверить, что это не сон, что Лаик есть - кукла сама села, подняла свои пауки-ресницы, вскочила на носки, покрутилась, подпрыгнула к самому краю кровати и бросилась в пропасть.

1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Ego - эхо - Вера Лукницкая бесплатно.

Похожие на Ego - эхо - Вера Лукницкая книги

Тайный русский календарь. Главные даты - Дмитрий Быков - Искусство и Дизайн

Оставить комментарий