– Если все обстоит именно так, почему вы сбежали из родного города?
– Мы не сбежали, а переехали в Петербург. На всю нашу семью несчастье произвело слишком большое впечатление. Мы решили, что новое место поможет забыть о пережитом.
– Вы переехали в Петербург, как же сын оказался в Москве?
– Мальчик мечтал стать великим оператором. В столице больше возможностей. Он меня упросил, я купил ему здесь квартиру, и вот финал… Мальчик убит. А меня допрашивают как злодея!
– Оставьте ваш театральный тон. Я вам сочувствую как отцу, но если вы хотите помочь следствию, перестаньте кривляться, – попросил Волков.
– Спрашивайте…
– Вы знакомы с депутатом Государственной думы господином Логиновым?
– Да, мы иногда встречались с Анатолием Семеновичем в Перми и теперь звоним друг другу.
– Когда вы в последний раз общались?
– Не помню.
– Вы же заверяли, что у вас компьютерная память? – поддел Волков.
– Это так, но смерть сына внесла коррективы. Может быть, через некоторое время я и смогу ответить на ваш вопрос.
– Знакомы ли вы с Владом Амбросьевичем Колесниковым?
– Нет, этого господина я не имею чести знать.
– Когда выпишитесь из больницы, сообщите мне ваши московские координаты, – попросил Волков и протянул Вольновичу визитку.
– Я тут же уеду назад в Питер. Руфина одна может не пережить трагедию, – ответил Евгений Леонидович, но визитку взял.
Покинув больницу, Волков вернулся в Управление и, не заходя к себе, заглянул к шефу. Ерожин беседовал с молодой полной женщиной, но, увидев Волкова, вышел в коридор.
– Что ты намерен делать? – спросил подполковник, выслушав отчет о встрече с Вольновичем-старшим.
– Надо срочно установить, кто давал телеграмму.
– Согласен. Двигай в Питер и разберись на месте.
Через час Тимофей оформил командировку и, не заезжая домой, помчался на вокзал. Щеглов включил сирену, и майор успел на скоростной поезд. В десять вечера он уже шагал по Невскому. Отметив командировку в дежурной части питерского управления, москвич отправился на телеграф.
Начальник ночной смены, пожилая дама в очках, ветеран, как догадался Тимофей, русской связной службы, выслушала майора, внимательно изучила его удостоверение и, взяв бланк телеграммы, вышла. В узком кабинетике пахло газетами и сургучом. Волков пристроился в неудобном кресле и терпеливо ждал. В Питере все было, словно из детства. И этот кабинетик тоже был из детства. Маленький Волков часто захаживал к маме на службу. Мать Тимофея работала в детской комнате милиции, и ее комнатка в семидесятые годы напоминала кабинет начальницы ночной смены питерского телеграфа. Северная столица будто не заметила смены режима, новой западной моды на интерьеры офисов. Даже на лица – обитательница кабинета походила на героиню советского послевоенного кино. Волков улыбнулся своим мыслям.
– Вам везет, – вернула его в реальный мир начальница ночной смены. Она привела сутулого парня с длинными руками и в очках-линзах.
– Наш телеграфист Тенишев Юрий Германович, – представила она молодого человека: – Телеграмму принимал он. Расскажите, Юра, следователю из Москвы, кто сдавал данный текст.
– Эту телеграмму я принял утром, только начав смену. Сдавала ее женщина лет сорока пяти. Я ее запомнил, потому что три раза переспросил, не забыла ли она про подпись. Клиентка даже стала нервничать. Она закричала на меня.
– Юра, вы узнаете эту женщину, если вам ее показать? – улыбнулся майор.
Телеграфист тоже походил на выходца из другого времени. Волков видел перед собой героя повести Куприна «Гранатовый браслет». Такой способен из-за любви повеситься.
– Уверен, что узнаю, – твердо заверил Юрий Германович.
Майор поблагодарил и, взяв домашние координаты молодого телеграфиста, покинул здание. Переночевав в ведомственной гостинице, командированный в восемь утра вышел в город. Питер уже жил обычной трудовой жизнью. Закусив в американизированном кафе на Невском – эти заведения появились и тут, – Волков направился в управление. Он был уверен, что телеграмму дала супруга Вольновича. Чужому человеку адвокат бы этого дела не доверил, а сам светиться не хотел. В половине десятого майор получил из паспортного отдела фотографию Руфины Михайловны Вольнович, а в десять пятнадцать уже входил в пятиэтажку на проспекте Стачек. Телеграфист жил со старенькой мамой в малюсенькой двухкомнатной квартирке. Помимо них в этой квартирке обитали пять кошек, их присутствие Волков ощутил носом.
– Не разбудил? – спросил он молодого хозяина, снимая плащ в передней.
– Я еще не ложился, – заверил Юрий. – Только со смены, успел позавтракать и новости посмотреть. Днем посплю. Вы проходите. У нас чай с баранками.
– Спасибо, уже позавтракал, – отказался москвич и, найдя в квартире место посветлее, выдал телеграфисту фотографию.
– Это она, – без всякого удивления подтвердил Тенишев.
– Посмотрите как следует. Мне придется взять с вас письменное показание, – предупредил майор.
– Я плохо вижу без очков. А в очках прекрасно, могу читать даже шрифт шестого размера. Эту женщину я узнал. Она очень кричала. Я хотел как лучше, думал, что дама просто забыла подписать телеграмму.
Волков вынул из портфеля бланк и помог молодому хозяину его заполнить. Тенишев подтвердил, что в предъявленной фотографии узнал клиентку, сдавшую ему телеграмму. Далее шел номер бланка, время и число приема и подпись самого Тенишева.
Майор вернулся в центр, еще раз отметил свое удостоверение в дежурной части и медленно побрел по Невскому в сторону Московского вокзала. До дневного поезда у него еще оставалось полтора часа.
Возле кабинета Ерожин встретил Вязова. Тот ждал начальство, нервно расхаживая по коридору.
– Заходи, капитан. Хорошие новости принес?
– Не очень.
– Начинать день с «не очень» хреново. Садись, выкладывай.
Вязов присел на стул и достал из кармана блокнот.
– В Баковке виллу обслуживали двое, муж и жена Погореловы, В Переделкино известная вам Тоня Сучко. В Лесном городке Григорий Агафонович Брагин. Фамилия одноглазому сторожу вполне подходит. Гриша не дурак выпить. В Апрелевке служит пожилая вдова Тищенко Антонина Макаровна. Во Внуково прислуживает здоровый мужик Константин Веденяпин. Хозяина все они называют одного – Валентина Аркадьевича. Фамилии его они не знают, но по фотографии они опознали доктора Крапивникова. Он привозил на виллы постояльцев, он же расплачивался с прислугой. Вот список жильцов за последний месяц. Они указаны по имени и отчеству, фамилий постояльцев работники также не знают. – Вязов протянул подполковнику список и замолчал. Другой информации у него не было.
– Молодец, Дима, – похвалил Ерожин. – Подключайся в помощь Маслову. Я сегодня навещу дом Сенаторши. Попробуем разгадать ее трюки. Девчонка ушлая и, судя по ее телефонному разговору с любовником, хочет сделать ноги за океан.
Отослав капитана, Ерожин встал и прошелся по кабинету. Вчера он допросил Маргулину. Поначалу у подполковника возникли сомнения: а не причастна ли медсестра к афере своего погибшего мужа? На его столе уже лежал ордер на ее арест, но задерживать молодую женщину Петр Григорьевич воздержался. Маргулина ничего не знала о делах супруга, хоть и работала рядом. Ее ответы выглядели вполне искренними. Женщина не обладала слишком развитым интеллектом, и Крапивников свои делишки ей не доверял. Единственная полезная информация, которую выжал Ерожин, это сообщение Маргулиной о доходах мужа. Она сама удивлялась, откуда у Крапивникова завелись большие деньги. С автолюбителей он взяток не брал, те рассчитывались в кассе, и ведала оплатой сама медсестра. Ерожин взял с вдовы подписку о невыезде и отпустил.
Подполковник вернулся за стол, вынул из ящика список, прихваченный в поликлинике, и стал выискивать в нем инициалы, схожие с отчетом Вязова. Адреса пациентов рентгенолога подполковник уже имел. Журналиста-мусорщика звали Игорь Михайлович Вярцев. Жил философ в центре, и Ерожин решил начать с него. Рассказ Вярцева о его предстоящем путешествии в рай подполковнику запомнился. Сыщик предположил, что Игорь Михайлович способен наблюдать и делать выводы. А именно это требовалось сейчас Ерожину больше всего.
Новый кирпичный дом в переулках за Страстным бульваром выглядел очень солидно. Высокая чугунная ограда не позволяла посторонним приблизиться к подъезду. Переговорное устройство крепилось к стали ворот. Петр Григорьевич оставил машину напротив, подошел к воротам и нажал на кнопку селектора.
– Вас слушают, – сообщил глухой голос, звучавший словно из глубокой ямы.
– С кем я говорю? – поинтересовался Ерожин.
– С дежурным охраны, – донеслось из микрофона.
– Я подполковник Ерожин, из Управления внутренних дел. Откройте.
– Покажите в объектив удостоверение.
