стыдно-то как, – меня окатывает липким холодом. Даже боюсь представить, что там могла наговорить бабуля.
– Ты там как хоть?
– Да в порядке.
– Тим не обижает? – интересуется подруга, а я запинаюсь на полуслове. Нет, не буду я ей ничего сейчас рассказывать. Она же возьмет на ближайший рейс билет и уже через часов пять будет тут убивать Абашева.
– Нет, все в полном порядке. Работаем.
– Что, и наш белоручка работает? – слышу удивление в голосе девушки.
– Ага, через раз, правда, но все-таки работает, – перед глазами всплывает голая задница Тимура, от чего морщу нос.
– Жду, когда приедешь. Соскучилась я жутко, – грустно говорит девушка.
– И я. Как приеду обязательно устроим девичник. Вдвоем.
– Ага, договорились. Ладно, я побежала. Звони чаще, – и чмокнув в трубку, отключает связь.
Я откидываюсь на подушки и закрываю глаза. Нет, я не жалею, что приехала сюда. Не из-за Тима, не из-за Дамира, боже, какое имя, так и хочется его произносить! Оно так приятно звучит в голове, что… Тьфу ты! Размечталась ты, Ева. Где этот дядя, а где ты? Уверена, он и повелся-то на меня так, на разок, для разнообразия, а ты, бедная девочка, даже не запомнила, каким может быть в постели такой экземпляр. Кого теперь вспоминать-то будешь холодными ночами?
Но мечтай не мечтай, а место свое знать надо. Хватит уже, домечталась. Вон Тим кем оказался. Оплаты еще требовал. Гад редкостный.
Так, проплавав в своих мыслях, дождалась назначенного времени. Я быстро собралась и направилась снова искать господина Диккерса.
На улице уже снова начинает темнеть, а спортсмены-туристы начинают разбредаться по клубам, барам, магазинам.
До административного здания дохожу в считанные минуты и снова интересуюсь на рецепции, на месте ли уже управляющий. В этот раз девушка утвердительно кивает.
Я с воодушевлением направляюсь в указанный мне кабинет на втором этаже и, постучав, робко приоткрываю дверь.
– Можно? – заглядываю, находя взглядом мужчину за рабочим столом.
– Фадеева? Да, заходи, – нахмурился тот. – Что-то стряслось?
– Я хотела бы вас попросить перевести меня обратно в номера.
– Ты слышишь себя? – удивленно взлетают его брови. – В шале рвется большая часть персонала. Работы меньше, а оплата больше.
– Я понимаю. Поэтому и прошу, так как желающих хоть отбавляй.
– Что случилось? Тебя обидели? Или что? Я не понимаю.
– Нет, не обидели, – я точно не собиралась клеветать. – Просто я не могу.
– Ты серьезно? – усмехается мужчина. – Взрослая девушка. А не можешь? Что? Нет, ты извини. Но не могу я тебе перевести. Если только поступит на тебя жалоба. А я уверен в тебе, поэтому иди и работай. И не выдумывай глупости. Работы тебе там немного. Постоялец один, а не семья с детьми. Все, – машет рукой, показывая, что разговаривать со мной больше не намерен. Вообще ощущение, будто от меня, как от назойливой мухи, торопливо и нетерпеливо отмахнулись.
– Ну, может…
– Нет, я сказал, Евангелина. У меня нет достойной замены.
– А когда появится?
– Нескоро.
Все, и по взгляду и по тону вижу: это точка.
Я еще жалкие пару секунд топчусь у двери, но в итоге так и выхожу с опущенной головой.
Не отвертелась.
А ведь придумывала речь, глупая. Чуть ли не все за и все против расписала у себя в голове, а здесь стояла и что-то невнятное блеяла. Фу, Ева.
Но как бы мне не хотелось себя бедную пожалеть, я все же была готова к такому ответу господина Диккерса. Интуитивно чувствовала, что не видать мне “перевода”.
Вляпалась, так вляпалась.
Глава 20. Ева
Утром на меня снова находит понимание безысходности всей ситуации. Ругайся не ругайся, упрашивай не упрашивай начальство, но Дамир дал понять, что спорить с Диккерсом бесполезно. Да и вляпалась я во все это сама, а следовательно, и разгребать тоже мне.
До рабочего места – читай, шале – по пока еще пустым улочкам шла, вперив взгляд под ноги, и строила планы, как бы так сделать, чтобы не пересечься с Дамиром в этот день. У меня были три веские причины его избегать. Во-первых, мне было стыдно за себя перед ним. Только вчера до меня дошло, какого, небось, он обо мне мнения после вечеринки. Снять мужика. Ха! Приличные девушки так не делают, а я была уверена, что именно так все выглядело с его стороны. Ни в жизни не поверю, что это он меня соблазнил. Во-вторых, рядом с этим мужчиной я чувствовала себя крайне неловко. Во сто крат хуже, чем рядом с Тимуром даже в те моменты, когда он “подкатывал”. Здесь одного вздоха грозного хозяина дома хватает, чтобы я почувствовала себя так, словно я не я: Ева совсем не Ева. Хотелось спрятаться, сжаться, просто раствориться, исчезнуть. Его пронзительные и слишком мудрые темны глаза словно в самую душу заглядывали, и мне это не нравилось. Не люблю я душу свою перед чужими раскрывать. Ну и в-третьих, я так и не помнила, что я ему выболтала в ту ночь и что у нас с ним было, это тоже оптимизма не добавляло, хотя с потерянной невинностью я уже и смирилась.
– Уф-ф-ф! – поморщилась. – Ладно, Ева. Прорвемся, – бубню тихонько и замираю на крыльце у двери. Вздыхаю, пряча замерзший нос в шарфик и втягивая шею в плечи.
Вообще-то зря я его боюсь. Наверное, он даже хороший. Вчера вон завтрак принес, хотя совсем не обязан был, еще и из дорогущего ресторана. Забеспокоился, интересно? Или мой вид ему не понравился, и мужчина решил меня откормить?
– Эх, Евангелина, – вздохнула бы сейчас ба.
Вот вляпалась по самые уши, а теперь гадай.
Ладно, прорвемся! Нос по ветру и вперед – штурмовать шале… вернее, убирать.
Дергаю ручку двери и захожу. Время начало девятого, и скорее всего, Дамир все еще спит. Поэтому, стараясь сильно не шуметь, снимаю верхнюю одежду, меняю угги на кеды и приступаю к работе. Первым делом сегодня по плану навести порядок на кухне: протереть полочки, ящики, отмыть дверцы, натереть до блеска тарелки и сантехнику. Хотя куда уж чище, чем оно есть, не знаю. Но, по крайней мере, занимая руки, я занимаю и мозг. Да и сердце перестает истошно биться.
Напевая новогоднюю песенку себе под нос, не замечаю, как стрелка часов подбирается к
