28. (1) Окончив приготовления, Квинкций покинул стоянку и на другой день прибыл в Селласию67, на той стороне реки Энунт, в то место, где, как рассказывают, Антигон, царь Македонии, бился с Клеоменом, тираном Лакедемона. (2) Узнавши, что спуск труден и дороги узки, Квинкций предпочел небольшой обход по горам, послав вперед людей прокладывать дорогу, достаточно широкую и с которой было бы хорошо видно во все стороны. Он дошел до Еврота, который течет почти под стенами города68. (3) На римлян, когда размечали они место для лагеря, и на самого Квинкция, который ушел вперед с конниками и легковооруженными, напали вспомогательные отряды тирана; страх и смятение овладели римлянами; они такого не ожидали, ибо во все время похода никого ни разу не встретили и земли, по каким шли, казались совсем мирными. (4) Не полагаясь на собственные силы, конники звали на помощь легковооруженных, те звали конников, и оттого росло общее смятение. Но появились легионы, (5) и едва шедшие впереди когорты вступили в бой, враги, охваченные ужасом, тотчас укрылись за стенами. (6) Римляне же отошли от стен так, чтобы не долетали до них дроты, и стояли некоторое время в правильном строю; но никто на них не вышел, и тогда возвратились в лагерь. (7) На другой день Квинкций опять повел свои войска строем вдоль реки, мимо города, мимо горы Менелай. Впереди шагали легионные когорты, легковооруженные и конники замыкали строй. (8) Набис в стенах города поставил в боевой готовности своих наемников (на них он возлагал все надежды) с намерением напасть на римлян с тыла. (9) И как только прошли последние ряды, наемники вылетели из города через несколько ворот разом – с тем же неистовством, что и накануне. (10) Легковооруженных и конников, что замыкали колонны, вел Аппий Клавдий; предвидя, что может случиться, и не желая быть застигнутым врасплох, он приуготовил своих, и они сразу же повернули против врага знамена и развернули весь строй. (11) Так сошлись два строя, началась настоящая битва и длилась немалое время. Наконец войска Набиса не устояли. Они не бежали бы в таком смятении и беспорядке, если бы не насели на них ахейцы, хорошо знавшие здешние места. Ахейцы устроили великую резню, у многих отняли оружие, когда те в бегстве своем рассеялись по окрестности. Квинкций стал лагерем недалеко от Амикл69, (12) опустошил эти пригородные места, что радовали взор и привлекали множество горожан, а увидевши, что никто не показывается из ворот, перенес лагерь на берег Еврота. Оттуда разорял он долину у подножия Тайгета и поля, которые тянутся вплоть до моря.
29. (1) Примерно в то же время Луций Квинкций70 вновь занял многие приморские города; какие сдались по доброй воле, какие от страха, а какие взяты были силой. (2) Затем Луций удостоверился, что Гитий71 – место сбора всех морских сил лакедемонян, и, зная, сколь близко от моря стоят лагерем римляне, решил напасть на город всеми римскими войсками. (3) Гитий был тогда городом крепким, жили там и свои граждане, и чужестранцы, и хватало всего, что надобно для войны. (4) Так что дело предстояло нелегкое, но, к счастью для Квинкция, подошли на помощь царь Эвмен и флот родосцев, оказавшиеся весьма кстати. (5) Воины трех союзных флотов сошлись во множестве и в несколько дней подготовили все, что надо для осады города, укрепленного и с суши, и с моря. (6) Придвинулись к стенам черепахи72, воины вели подкопы, и таран уже сотрясал стены. Вскоре под частыми ударами обрушилась одна башня, а за нею и часть стены. (7) Римляне кинулись в пролом, другие в это же время пытались ворваться в город со стороны порта, там, где не так круто, и тем отвлекали врагов от пролома. (8) Цель была близка, да римляне ослабили натиск, понадеявшись, что город сдастся, но того не случилось. (9) Власть в Гитии делили меж собою Дексагорид и Горгоп. Дексагорид послал сказать римскому полководцу, что готов сдать город; (10) и было уже договорено, когда это сделать и как, но тут Горгоп убил предателя. При одном военачальнике защита города усилилась. И взять его становилось много труднее, но тут явился Тит Квинкций с четырьмя тысячами отборных солдат. (11) И когда показался он во главе войска на гребне холма неподалеку от крепостных стен, а со стороны своих осадных сооружений стал наседать Луций Квинкций, действуя и с суши, и с моря, (12) Горгоп, потерявши всякую надежду, сделал то, за что покарал смертью Дексагорида, – сдал город, (13) договорившись, что ему разрешат вывести воинов, которыми защищал его. (14) Еще до падения Гития Пифагор, которому тиран доверил защищать Аргос, передал командование Тимократу из Пеллены, а сам с тысячью наемников и двумя тысячами аргосцев ушел в Лакедемон, к Набису.
30. (1) Нежданный приход римского флота и сдача приморских городов напугали Набиса, (2) но потом упорное сопротивление Гития затеплило в нем некоторую надежду; когда же услышал он, что и этот город сдался римлянам, не осталось у него больше надежд, ибо оказался окружен на суше (3) и совсем отрезан от моря. Тогда Набис решил уступить судьбе и послал в римский лагерь разузнать, примут ли от него послов. (4) И когда сговорились, явился к римскому командующему Пифагор с одной только просьбой – чтобы встретился Квинкций с тираном. (5) Квинкций собрал совет, и все сказали – пусть встретится, и назначен был день и место. (6) Квинкций и Набис – каждый с небольшим отрядом – сошлись на холмах посреди равнины. Солдат своих оставили тот и другой в таком месте, чтобы их видеть, а сами сошли вниз – Набис с телохранителями, (7) а Квинкций со своим братом, с царем Эвменом, с родосцем Сосилом, с Аристеном, вождем ахейцев, и с несколькими военными трибунами.
31. (1) Тирану предоставили выбор, первым ли говорить или слушать, что ему скажут; он предпочел говорить и сказал так: «Если бы мог угадать я, Тит Квинкций и вы все, здесь присутствующие, почему объявили вы мне войну, почему воюете против меня, я стал бы в молчании ожидать, как решится моя участь. (2) Но не могу заставить душу свою отказаться от всякой попытки узнать перед смертью, за что предстоит мне погибнуть. (3) Клянусь богами, походи вы на карфагенян, которые, как рассказывают, ни во что не ставят святость союзов, тогда, конечно, не дивился бы я, видя, что вам ничего не стоит вести себя так со мною. (4) Но я смотрю на вас, я вижу перед собою римлян, тех, для кого верность договорам с другими народами – самое святое из всех божественных дел, а верность союзникам – самое святое из дел человеческих. (5) Я смотрю на себя и льщусь надеждой, что я (если говорить об обстоятельствах государственных) – тот, кто вместе с другими лакедемонянами издавна связан с вами договором73, а по-человечески – тот, кто сам связан с вами дружбой и союзом, а недавно и возобновил их, когда воевали против Филиппа. (6) Но не нарушил ли я дружбу и союз, не подорвал ли я их, держа под своею властью Аргос? (7) Что тут сказать? На суть ли дела сослаться или на обстоятельства? Если по сути, то мне есть два оправдания: сами аргосцы меня призвали, сами сдали мне город, и я принял его под свою власть, а не захватил: и было это тогда, когда аргосцы держали руку Филиппа и не были вашими союзниками. (8) Что же до обстоятельств, то и они в мою пользу: ведь я уже владел Аргосом, когда заключил с вами договор, и вы потребовали прислать вам воинов, а вывести войско из этого города не требовали. (9) И, конечно, в споре об Аргосе справедливость на моей стороне, ибо не ваш принял я под власть город, а вражеский, по желанию граждан, (10) а не принудив их силой; и сделал то с вашего согласия, ибо по условиям договора вы оставили Аргос мне. (11) Кроме прочего, тяготеет надо мной имя тирана и молва о делах, тиранам свойственных, – что призываю рабов к свободе, а неимущих наделяю землей. (12) Что до имени тирана, могу сказать: кто бы ни называл меня так, я-то остался таким, каким был, когда сам ты, Тит Квинкций, заключал со мною союз. (13) И помнится, тогда называли вы меня царем, а теперь вот зовете тираном74. Если стал я властвовать по-другому, то должен ответить за непостоянство свое, а если та же власть стала зваться у вас по-другому, то уж за ваше непостоянство надлежит ответить вам. (14) А что давал я рабам свободу, дабы увеличить число граждан, и оделял бедняков землею, могу и тут сослаться на время, и буду прав. (15) Ведь делал я это тогда, когда вы заключили со мной союз и приняли от меня войско против Филиппа. (16) Но даже если бы и сейчас делал я то же, то не стал бы спрашивать, что тут для вас оскорбительного и чем нарушил я дружбу с вами, а сказал бы лишь, что следую обычаям и установлениям наших предков. (17) Не судите о том, что делается в Лакедемоне, по вашим обычаям и законам. Не сравнивайте по отдельности то одно, то другое. У вас по цензу набирают конников, по цензу – пехотинцев, и считаете правильным, что, кто богаче, тот и командует, а простой народ подчиняется75. (18) Наш же законодатель76, напротив, не хотел, чтобы государство стало достоянием немногих, тех, что у вас зовутся сенатом, не хотел, чтобы одно или другое сословие первенствовало в государстве; он стремился уравнять людей в достоянии и в положении и тем дать отечеству больше защитников. Слишком много сказал я и говорил долее, чем принято было у отцов наших77. Можно сказать и короче: после того как заключил с вами союз, я ничего не сделал такого, дабы раскаиваться вам, что приняли меня в друзья».
