что первой правильную позицию почти всегда занимает женщина.
– А если цель можно было бы увидеть?
– Тогда у ведущего боевой звезды появляется возможность привязки заклинания к взгляду. Чтобы вам было понятнее, это что-то вроде прямой наводки у пушки.
– Интересно. Про такие тонкости я не знал. Значит, уже не зря к вам прилетел. А вы как работать будете? – подцепил генерал одно из словечек нашего лексикона.
Маги работают. Это так же верно, как корабли у моряков. Те тоже, не плавают, а ходят.
– Мне проще. Выставлю Щит, в виде полусферы, и воспользуюсь уже выставленными на площадке векторами. Работать нынче по площадям придётся, поэтому раза по три, а то и по четыре мне нужно будет кастовать заклинания, чтобы плотно накрыть каждую из назначенных целей. Так сказать, внахлёст, чтобы зоны поражения пришлись друг на друга краями и рассеивание не сыграло злую шутку, оставив прорехи. Чуть позже наша звезда ещё раз по моим квадратам пройдётся, зачистит там мои недоработки.
– Всё-таки квадраты, – услышал я бормотанье генерала.
– Это просто оборот речи. Мне же требуется ударить по квадрату на карте. На самом деле я свой Огненный Дождь обрушу на головы врага примерно так же, как бы осыпалась дробь из охотничьего ружья, если бы оно могло стрелять на такие расстояния. Те цели, что достались боевой звезде тем и неудобны, что у них овал расположения войск поперечный выходит, а овалы поражения его будут пересекать.
Носком сапога, я в несколько движений нарисовал на песке, как я это себе вижу.
– Отлично! Просто отлично. Ох, и напишу я докладец по итогам командировки, если ваши маги удачно отработают, – впился генерал взглядом в примитивный рисунок, наверняка уже представив себе, в каком виде он будет выполнен тушью штабными художниками в его рапорте.
– Минутная готовность! – очень звонко доложил радист помоложе, до этого с восторгом глазеющий на перестроения магов.
* * *
– Уходить вам надо. Бери Урхема, свой десяток, и скачите отсюда, только не той же дорогой, что сюда пришли, – негромко сказал Салавату старый друг его покойного отца, туменой Аланай.
– А ты, а твой тумен?
– Я клятву давал, а тумен… Им не простят, если кто с поля боя сбежит.
– Так и мне не простят.
– Тебя я с заданием отправлю. Обходную дорогу надо найти, чтобы урусов поутру во фланг ударить. Но ты её не ищи. Чует моё сердце, не все из нас до утра доживут. Первый раз оно так ноет. Погонят персы нас на урусов, словно баранов. Многих недосчитаемся.
– Урхем меня не послушает. Старый он, сварливый.
– Старик ещё очень могуч. Сколько живу, а второго такого шамана я ещё не видел. Он беду раньше меня почуял. Шаманы, они всегда со Смертью рука об руку ходят. Не боятся её и договариваются с ней. Знают, что рано или поздно, но она своё возьмёт. А тут он не смог договориться. Прощальную песню запел. С духами прощается, с родной стороной, со степью.
– Зачем ты тогда его отсылаешь?
– Спасти вас хочу. Вы оба народу нашему нужны. Выживет Урхем, и будет у нас ещё много сильных шаманов, с которыми он знаниями поделится. Выживешь ты, и кто знает, может и найдёшь другую дорогу. Говорил я старейшинам, что с персами нам не по пути, но меня не услышали. Старые обиды и месть кровавая им глаза застилают. Теперь твоя очередь. Убеждай. Доказывай. А то и к ногтю их прижми. Это ты должен сделать, и только ты. Больше некому.
– Когда ехать? – чуть помолчав, кивнул Салават, признавая правоту старого воина.
– Прямо сейчас. Толмача моего с собой возьми, пусть персам объяснит, зачем и куда я вас послал, а то, сам видишь, как они нам доверяют, – едва заметно кивнул Аланай в сторону, где в наступающей темноте хорошо были заметны персидские воины, словно ненароком окружившие стоянку кочевников густым полукольцом многолюдных постов.
Сборы чуть затянулись. Старого шамана и так и этак пытались взгромоздить на его коня, но он, словно тряпичная кукла, постоянно сползал набок, пребывая в безразличном состоянии и ни на что не реагируя. В конце концов его крепко привязали кожаными ремнями, а поверх набросили брезентовый плащ, добытый во время набегов.
Толмач уже успел договориться с персидским офицером и тот лишь рукой махнул, давая знак караулу, когда кочевники подъехали к посту.
Поехали холмами, вверх по течению речушки, чутко прислушиваясь к звукам наступающей ночи. Степь, она живая. Где птица встревожено гаркнет, где суслик заверещит, предупреждая сородичей об опасности, где конь шумно прянет ноздрями, почуяв чужой запах.
Шаман зашевелился, когда костры лагерей давно уже скрылись из вида. Он обвёл мутным взглядом вокруг себя, размял затекшие руки и начал перебирать пальцами, словно невидимую сеть вяжет.
– Туда, – указал Аланай заскорузлым пальцем куда-то в сторону, – К Зубу Шакала.
После этого он снова поник головой, и словно заснул, нисколько не беспокоясь о том, что привязан.
– Бредит? – спросил подъехавший Салават у десятника, человека бывалого и хорошо знающего степь.
– Есть тут скала. Её так и называют, Зуб Шакала. Мы иногда на отдых там останавливались, а кого-то из молодых наверх отправляли. В хорошую погоду с неё на полдня пути можно конников разглядеть.
– Вот как, – посмотрел Салават в темноту, в том направлении, куда указывал шаман, – А если бы сейчас день был, то мы бы и стоянку нашу разглядели, – вполголоса заметил он, скорее утверждая, чем спрашивая, – Едем-то мы недолго. Поворачивай к этому Зубу.
Скала и правда вскоре нашлась, выделившись темным клином на фоне посветлевшего неба, слегка подсвеченного вышедшим только что месяцем.
– Туда, – показал пальцем очнувшийся шаман, указывая на пригорок, примыкавший к скале.
Зуб Шакала с одной стороны был скалой, нависавшей над степью почти вертикально, а с другой, примерно до половины её высоты, к ней примыкал холм, поросший жухлой травой. Конь, пожалуй, в такой подъём и не заберётся, а человек сможет.
Шамана тащили на руках двое воинов. Остальные карабкались сами, помогая им и неся с собой арканы. До скалы они не дошли сотню с лишним шагов, когда шаман приказал, чтобы его посадили на землю. Там он и устроился, усевшись калачиком и подтянув руками под себя затекшие ноги.
– Вроде гудит что-то, – тревожно сказал один из молодых, крутя по сторонам головой.
Аланай поводил перед собой руками с растопыренными пальцами, а потом молча ткнул в небо, указывая на источник звука.
– Смотрите, там чёрточка появляется, – развернулся ко всем ещё один воин, и чуть не покатился вниз по склону от неловкого движения. Но никто
