По поводу узбеков и таджиков я посоветовал командиру запасного полка вот что. Не надо распылять их по подразделениям, лучше объединять нацменов взводами, даже ротами. Командирами назначать их единородцев или, по крайней мере, людей, живших в Узбекистане или Таджикистане, знающих тамошние языки, обычаи. Командир так и поступил. Но вообще, вопрос был гораздо шире полкового масштаба, он касался всех наших вооруженных сил. Его обсуждали и в Центральном Комитете партии, и в Наркомате обороны. С учетом проведенных проверок. Пришли к выводу о целесообразности создавать не только национальные подразделения, но и целые полки, даже дивизии. Первой, если не ошибаюсь, была создана дивизия азербайджанская. Я лично считал, что это слишком. Столь крупные формирования ничего не дадут, кроме разжигания и укрепления национализма. Взаимопонимание, взаимодействие должны достигаться в более низких звеньях, на уровне личностного общения. Но это мое мнение, которое, кстати, не разделял Сталин, занимавший промежуточную, не совсем понятную мне позицию.
Еще одним фактором, существенно влиявшим на обстановку в запасных полках, было, безусловно, снабжение. Большое скопление людей, неразбериха, постоянная смена личного состава создавали благоприятные условия для жульничества, для хищения и обмана. Такая обстановка развращала даже добросовестных людей, которые долго засиживались на «доходных» должностях. Прежде всего тех, кто ведал продовольствием и обмундированием. В проверяемом нами полку имелась своя хлебопекарня, этот вид довольствия люди получали своевременно и в пределах нормы. Хотя качество, конечно, оставляло желать лучшего. Во всяком случае, командир полка, боевой офицер, попавший на эту должность после тяжелого ранения, к хлебопекам претензий не имел. Но хозяйственник он был очень даже неважный. Занимался тем, что считал главным: обучением бойцов и подготовкой маршевых рот, неохотно отвлекаясь на бытовые заботы. А зря.
Проведя несколько суток в расположении полка, побывав на занятиях, в бараках, я «примелькался», про меня говорили: «этот седой из газеты». Не стеснялись, не опасались. На перекуре, возле костра на опушке рощи, услышал частушку:
На охоте в понедельникПодстрелили муравья,Всю неделю мясо елиНе осталось ни…
Подобные сочинения беспричинно не возникают. Увидев потом бойкого сержанта-исполнителя частушки возле походной кухни, прозванной там «гороховой пушкой», я поинтересовался:
— Кормят как?
— А ничего, — прищурился сержант. — Каждый день.
— Что на обед?
— И первое, и второе. Каша в ладошке да щи без ложки.
— Без ложки-то почему?
— Лишняя тягость. Плеснут в кружку, выпил и шагом марш!
Щи из кислой, даже очень кислой капусты (я попробовал) были действительно жидковаты, о присутствии мяса можно было догадаться только по легкому запаху. Вечером, ужиная с командиром полка (картошка, приправленная тушенкой, и чай), я полушутя поделился с офицером своими соображениями по поводу кислой (квашеной) капусты. Сама по себе она полезна как для солдат, так и для матросов, особенно в мирное время, при добротном регулярном питании. На царском флоте корабельному моряку фунт мяса в день полагался. Естественно кровь играла, «по бабам», извините за грубость, хотелось пойти. А квашеная капуста, потребляемая хоть и в небольших дозах, но постоянно, снижает мужской потенциал, действует успокаивающе. Интенданты, знающие об этом, с помощью капусты вносят свой вклад в укрепление воинской дисциплины. Однако применение одной лишь капусты без других компонентов рациона укреплению здоровья и морального состояния воинов отнюдь не способствует и даже приводит к обратному результату.
Командир полка оказался смекалистым и быстро сообразил, куда я клоню. Махнул рукой:
— Проверяли, взыскивали. И я, и комиссар. Да разве за всем уследишь? К каждому котлу наблюдателя не приставишь.
— И не надо к каждому. Вы на продовольственном складе давно были?
— В начале месяца. Там все в порядке, и наличность, и отчетность.
— Днем были?
— Да.
— Давайте сходим сейчас.
— Содержатель склада спит уже, — поколебался офицер. — Пожилой, нестроевик. Часовой выставлен.
— Заодно караульную службу проверим.
Мы отправились. И случилось, то, что я предполагал. Командир полка, строевик, далекий от интендантских хитростей, и в этот раз не заметил никаких нарушений. Не обратил внимания на то, что многие мешки и ящики с сахаром, с крупой, с лапшой распакованы. Даже ящики с махоркой в дальнем конце склада. И повсюду, не очень даже и скрытно, оставлены на ночь ведра с водой. А ведь это самый простой и надежный способ повысить влажность продуктов, увеличить вес, покрыть недостачу. На большом складе речь идет не о килограммах, а о десятках, может быть, и о сотнях кило. О центнерах. Местный интендант преподнес сюрприз и мне, имевшему некоторый опыт борьбы с жуликами как в царской, так и в Красной Армии. У него даже упаковки со сливочным маслом были раскупорены.
— И масло все набирает? — удивился я.
— И оно тоже, — уныло подтвердил интендант.
Полученный урок пошел, думается, на пользу командиру полка. А в Москве, по результатам ряда проверок, были сделаны соответствующие выводы. В частности, о замене нестроевиков, «окопавшихся» слишком далеко от войны, фронтовиками, которые утратили здоровье в боях, но еще способны нести службу в тылу.
13
На Востоке бытует поверье: люди, очень любящие виноград, склонны к недоверчивости, скрытны, надежно хранят свои и чужие тайны. Иосиф Виссарионович любил виноград. Но есть и другая примета: тот, кто с удовольствием пьет виноградные вина, отличается радушием, находчивостью, остроумием. Тем, что требуется для хорошего тамады. А Сталин любил вина не меньше, чем виноград. Такое вот сочетание, такое многообразие. Это я в качестве предисловия к короткому рассказу о винно-виноградных делах.
Перед войной мы прочно входили в четверку самых «виноградных» стран мира. По размерам виноградных насаждений нас опережала, пожалуй, только Испания, а по количеству виноградной продукции мы соперничали с такими теплыми странами, как Италия и Франция. Среди трех десятков перерабатывающих заводов одним из лучших считался ровесник нашего века — «Абрау-Дюрсо», расположенный неподалеку от Новороссийска. Здесь и виноградники рядом, и подземные подвалы для выдержки шампанского просторные, хорошо оборудованные, и давно сложившиеся традиции, и отличные специалисты, и добротное оборудование, и уникальная коллекция вин. И вот в 1942 году все это, во всяком случае все, что можно было вывезти, оказалось в Москве. Сталин распорядился полностью эвакуировать завод, когда нависла вражеская угроза над Северным Кавказом. И не куда-нибудь, а в столицу, обеспечив помещением, техникой, материалами. Отвечал за это Анастас Иванович Микоян. Уж как он сумел в трагедийной сумятице отступления поднять и вывезти такую махину оборудованием, специалистами, виноматериалами, полуфабрикатами — этого я не знаю. Но ведь смог. Более того, чтобы обеспечить завод кадрами, в том же голодном и холодном сорок втором году, по предложению Сталина и стараниями Микояна, при Институте технологии пищевой промышленности открылась кафедра технологии виноделия, что позволило к тому же сохранить специалистов самой высокой квалификации, объединить их усилия.
И вот заработал в столице «Абрау-Дюрсо», превратившийся со временем в знаменитый Московский экспериментальный завод шампанских вин, прославившийся хотя бы уж тем, что здесь, кроме использования классического способа, открыли и освоили так называемые «второй способ» и «третий способ» изготовления шампанского. Если классика требовала трехлетней выдержки, то по новому методу такой же результат достигался за три недели.
Я, кстати, даже не знал, что Иосиф Виссарионович в разгар Сталинградской битвы ко всему прочему еще и «Абрау-Дюрсо» занимался. Но вот летом сорок третьего года, после очередного обсуждения дел военной промышленности, в кабинете Верховного Главнокомандующего речь зашла о шампанском, что явилось полной неожиданностью почти для всех присутствовавших. Иосиф Виссарионович, тая довольную улыбку в рыжеватых усах, сообщил, что усилиями трудящихся эвакуированного завода «Абрау-Дюрсо», подготовлена партия замечательного шампанского, отвечающая самым высоким требованиям.
— Пятьдесят тысяч бутылок! — не без гордости произнес Сталин. — Надо решить, как правильно использовать это богатство. У кого есть соображения по этому поводу?
Слово сразу же взял Микоян и добавил к словам Иосифа Виссарионовича, что, кроме партии в пятьдесят тысяч, уже удовлетворена заявка Наркомата иностранных дел, а также создан резерв для предстоящего открытия Большого театра… Качество солнечного напитка можно оценить прямо сейчас.
