одной причины для их ненависти к Харальду Олесену, как и указать на определенного человека или фракцию, которые могли бы стоять за преступлением. Старая коммунистическая партия дышит на ладан. А «новую компартию», как Линде обозвал Социалистическую народную партию, он, по его словам, откровенно презирал. К тому же, учитывая их антимилитаризм, «новых коммунистов» едва ли мог заподозрить в причастности к вооруженному насилию.
Как только речь зашла о США, до тех пор приятный разговор резко сменил тональность. Стоило мне спросить, не поддерживал ли Харальд Олесен особых отношений с американцами, Ховард Линде резко ответил, что ни о чем подобном никогда не слышал. И тут же поинтересовался, откуда у меня такие странные предположения. Я ответил, что пока они не основаны ни на чем конкретном; просто это одна из рабочих версий. Не в последнюю очередь она вызвана довольно странным совпадением: в одном доме с покойным проживает американский дипломат. Мне показалось, что, произнеся последнюю фразу, я повернул ручку терморегулятора — температура в комнате ощутимо накалилась. Линде набрал в грудь воздуха и разразился длинной и пылкой тирадой, смысл которой сводился к тому, что американцы — наши друзья и самые важные союзники. Под конец он велел мне выкинуть из головы нелепые домыслы о том, что американцы каким-то образом причастны к убийству.
Линде все больше распалялся. Отругав в моем лице все молодое поколение, он воскликнул: «Немыслимо даже предполагать, что американская разведка способна на нечто подобное в Норвегии, и нам, молокососам, даже думать иначе нельзя, что бы ни вещала по этому поводу коммунистическая пропаганда!» Более того, он лично знаком с Даррелом Уильямсом, несколько раз встречался с ним на разных мероприятиях. Уильямс — порядочный человек, которого невозможно обвинить ни в чем дурном. Голос Ховарда Линде делался все громче, лицо багровело. Он оживленно жестикулировал. Я быстро понял, что продолжать разговор бессмысленно, и все же сидел, словно прирос к месту, и слушал его лекцию.
Немного бессвязная и все же крайне любопытная, она была посвящена межвоенному периоду, Второй мировой и холодным войнам. Линде вещал минут пятнадцать, не меньше. Неожиданно он словно сдулся, резко замолчал и тяжело осел в кресло. Наверное, он был уже не в такой хорошей форме, как во времена своего расцвета, в сороковых — пятидесятых годах, но все же по-прежнему производил яркое впечатление. Я робко поблагодарил его и поспешил покинуть штаб-квартиру Норвежской рабочей партии.
Я не видел явных оснований полагать, что кто-либо из Рабочей партии или более широких политических кругов имел желание устранить Харальда Олесена. Однако, несмотря на его большую страстность и харизму Ховарда Линде, я не мог просто принять как данность категорическое отрицание им любых связей убийства с американским посольством. Наоборот, во мне крепло убеждение, что там кроется нечто горючее, хотя и не обязательно мотив для преступления.
4
Я почуял недоброе сразу, как только меня ввели в кабинет Джорджа Адамса, советника посольства. Из-за большого стола красного дерева мне навстречу поднялся высокий, под два метра ростом, худой и лысый человек в невыразительном черном костюме. Возраста он мог быть любого, от тридцати пяти до пятидесяти пяти лет. И его голос, и манера говорить выдавали умного дипломата высокого ранга. Хотя он говорил довольно приветливо, мне все время казалось, что он прячет за спиной огромную дубинку. Едва увидев его, я вспомнил слова профессора Боркмана о том, как тяжело общаться с человеком, который всегда на шаг впереди тебя. Советник посольства напомнил мне гладкую, длинную кобру, которая свернулась кольцами и, пристально глядя на жертву, готовится к смертельному броску.
Джордж Адамс быстро пожал мне руку и указал на кресло напротив стола. Гостевое кресло, как я заметил, было значительно ниже хозяйского «трона» за письменным столом.
Советник посольства сразу дал понять, что не расположен к светским разговорам.
— Позвольте сразу поблагодарить вас за то, что вы сумели так быстро откликнуться на нашу просьбу о встрече. Кстати, мы слышали о вас много хорошего. Вас называют талантливым молодым инспектором уголовного розыска; впереди у вас блестящая карьера! Поэтому мы надеемся, что возникшие в связи с делом затруднения быстро разрешатся.
Мне стало любопытно, откуда в посольстве США так много обо мне знают. Но Адамс резко сменил тему:
— Итак, давайте сразу расставим все точки над «i», хотя я не сомневаюсь, что вы в курсе. Последнее время в вашей стране участились хорошо организованные и довольно шумные протесты против конфликта во Вьетнаме. До известной степени за этими выступлениями стоят сторонники норвежских коммунистов. К нашему большому сожалению, подобные взгляды получили некоторое распространение в вашей прессе, а также в общественном сознании. Однако это не значит, что в отношениях между США и Норвегией что-то изменилось. Наша страна — самая влиятельная союзница Норвегии и единственный реальный гарант выживания Норвегии в качестве независимого государства, что, к счастью, понимают и ценят многие ведущие политики и государственные служащие.
Я снова не понял, имеет ли он в виду кого-то конкретно, но сдержался и попросил моего собеседника продолжать.
— На фоне таких событий мы хотели бы выразить озабоченность в связи с тем, что вы, насколько мы поняли, подозреваете в убийстве американского дипломата, в высшей степени порядочного человека.
Я ответил ему озадаченным взглядом. Почему в посольстве, интересно, пришли к таким выводам?
— Откуда вы это взяли?
Адамс делано улыбнулся:
— О, разумеется, ничего подобного не утверждалось открыто, но трудно по-другому истолковать вашу просьбу к упомянутому сотруднику посольства не покидать пределов Осло. Вы даже поинтересовались состоянием его счетов. Такую просьбу мы находим весьма необычной. Если же о происходящем станет известно представителям прессы, дело может приобрести весьма негативную окраску как в Норвегии, так и в США, что, в свою очередь, имеет весьма неблагоприятные последствия не только для вышеупомянутого дипломата, но и для высокопоставленных представителей нынешней администрации президента США. И норвежские государственные служащие также не останутся в стороне…
Его слова все больше и больше напоминали угрозу. Я решил перевести беседу в более позитивное русло и потому подыграл дипломату:
— Позвольте кое-что уточнить. Указанный вами сотрудник посольства отнюдь не является подозреваемым. Но он, как и некоторые другие люди, находился в том же доме, где произошло убийство. В ходе обычных следственных действий мы попросили их всех на время оставаться в пределах досягаемости. Более того, у меня не сложилось впечатления, что ваш сотрудник испытывает особое желание покинуть Осло.
На этот раз Джордж Адамс не улыбнулся.
— Мы, конечно, понимаем, что его присутствие для вас весьма желательно. Однако едва ли пресса
