— Вы — дочка Дэвида, не так ли? — спросила дама в зеленом.
— Да, — ответила Андреа.
— Вы из Америки?
— Да.
— Извините, никак не могу вспомнить, из какого вы штата? — спросил Мердок.
— Огайо.
Дама задумчиво сдвинула брови.
— Я что-то не могу припомнить такого штата.
Андреа не удивилась. Со времени приезда в Англию она еще не встретила ни одного человека, кто знал бы, какие штаты находятся между Нью-Йорком и Сан-Франциско.
— Это напротив Канады через, озеро Эри.
Она подождала, чтобы посмотреть, достаточно ли этой информации для уяснения расположения ее штата. Когда стало ясно, что недостаточно, Андреа добавила:
— Пару сотен миль на юго-запад от Торонто.
— А-а-а, — произнесла дама.
Все вежливо улыбнулись, а Андреа подумала о том, что бы еще им сказать. Она решила обратиться к Мердоку.
— В какую школу вы ходите?
— Итон, — ответил он.
— Это недалеко? — спросила Андреа, рассчитывая, что Мердок будет польщен ее интересом, а в ответ получила едва прикрытый презрительный взгляд.
— Итон — это через речку от Виндзора, — раздался голос за спиной Андреа.
Молодой человек обошел кресло девушки и присел на край софы рядом с Мердоком.
— Мердок забывает, что не каждому дано понять его ответ при такой манере высказываться.
Он протянул Андреа руку.
— Я — Джеффри Армстронг, брат этого странного господина.
Андреа пожала его руку и улыбнулась. У Джеффри были замечательные глаза, она приказала себе не смотреть в них. Глаза были голубые в середине, а вокруг — почти синие. Цвет глаз был в полном контрасте с темными волосами и загорелым лицом.
— Андреа Хэргроув.
Джеффри оживился.
— Дочка Дэвида Монтгомери? Рад познакомиться.
Андреа кивнула.
— Я немало слышал о вас в эти дни, приятно узнать вас лично.
— Вы слышали обо мне?
Она даже не могла представить себе, что о ней говорили: бедный Дэвид, с дочкой на руках, о сосуществовании которой он даже не подозревал. И бедная, бедная Виктория. Она ни за что бы не согласилась выйти за Дэвида замуж, если бы знала об этом…
— И это неудивительно!
Мердок встал и расправил складки на брюках.
— Извините, но мне хотелось бы еще бокал коктейля.
Он слегка кивнул и спросил:
— Не хотели бы вы чего-нибудь?
— Нет, благодарю вас, — ответила Андреа.
Не хватало еще ей поставить второе пятно на платье — желтое от коктейля рядом с розовым от содовой.
— Я тоже покину вас, — грациозно откланявшись, сказала дама в зеленом.
После того, как они отошли, Джеффри обратил все внимание на Андреа.
— Мы остались вдвоем, — сказал он, улыбаясь. — Надеюсь, вы не возражаете?
Андреа привлекала его улыбка и выражение глаз.
— Совсем нет, — ответила она, придавая голосу небрежные интонации. — Можно я задам вам несколько вопросов?
— Давайте.
— Что такое Итен?
Джеффри приложил руку к сердцу и сделал устрашающее лицо.
— Произнося это слово, обычно склоняют голову и понижают голос.
Наклонившись поближе к Андреа, он прошептал:
— Это школа для сыновей очень богатых, очень влиятельных и с высоким общественным положением людей. Конечно, там есть и другие ученики, окончившие с отличием государственные школы, королевские стипендиаты, но их немного. В основном это подонки, от которых лучше держаться подальше.
— А вы? — спросила Андреа.
— Увы, я тоже отношусь к группе до невозможности испорченных молодых людей.
Он распахнул полы фрака и засунул руки в карманы брюк.
— Какой следующий вопрос?
Андреа откинулась на спинку кресла и положила ногу на ногу, совсем забыв о розовом пятне на юбке.
— Почему кажется, что большинство присутствующих здесь людей никогда не видели солнца, а вы выглядите так, как будто только что приехали с курорта, где провели не меньше месяца.
— Но другие это не заметили.
— Извините. Я не имею в виду…
Дэвид предупреждал ее, что здесь считается нетактичным задавать вопросы о чем-то личном.
Джеффри усмехнулся.
— Не извиняйтесь, Андреа. Я нисколько не обижен. Я до смерти хотел рассказать кому-нибудь, какую фантастическую неделю провел, катаясь на лыжах в Вербье, — он наклонился к девушке. — Но все, кого я знаю, до безобразия вежливы, чтобы спросить меня об этом.
Андреа кивнула головой.
— Здесь все не так, как у нас. У нас дома считалось бы невоспитанностью, если кто-то ездил в путешествие и его не спросили об этом.
Дэвид, оперевшись плечом о косяк двери в кабинет, наблюдал за девочкой. Он был рад, что Андреа и Джеффри нашли общий язык. Джеффри был необычайно развитым и чувственным для своих семнадцати лет — прекрасный приятель для Андреа на время ее пребывания в Англии.
Дэвид до сих пор не мог понять: либо Андреа так хорошо умеет скрывать свои чувства, либо она еще не достигла пика тоски по дому или мысли о доме у нее были на втором плане. Она была замечательной юной девушкой — веселой и любознательной, желающей все увидеть и узнать. Хотя Дэвид опаздывал на несколько месяцев с написанием новой книги и не нуждался особо в экскурсиях, ему было приятно ходить с девочкой по городу, показывать ей все памятники и закоулки и вновь открывать Лондон ее глазами. Ему будет очень не хватать ее, когда она уедет.
Мысли Дэвида как будто дошли до Андреа. Она обернулась и, посмотрев на него, широко и приветливо улыбнулась, вновь вернувшись к разговору с Джеффри.
Дэвид был поражен чувствами и воспоминаниями, возникшими при виде Андреа, сидящей в профиль к нему и разговаривающей с молодым человеком. Он увидел в этой юной девушке Кэрли. Дэвид выпрямился, расправил плечи и посмотрел по сторонам в поисках человека, с которым он мог бы поговорить, чтобы развеять нежданно возникшие воспоминания. Ничего не изменилось. Ничто не изменится. Верить во что-то другое — опасно.
На обратном пути Андреа была очень спокойна. Но когда они свернули на дорогу, ведущую к дому, она спросила:
— Как ты думаешь, мама получила подарок?
— Почему ты спрашиваешь?
Андреа заколебалась.
— Потому что она не звонит. Может быть, она думает, что я забыла ее…
— Боишься, что обидела ее?
Дэвид спрашивал осторожно, не зная как далеко можно зайти, чтобы Андреа не захлопнула дверь взаимопонимания между ними.
— Может быть, она увидела, когда вернулась из аэропорта домой, что под елкой ничего для нее нет? Она очень чувствительна к таким вещам… — предположил Дэвид. Затаив дыхание, он ждал ответа.
— Я действительно была очень рассержена, когда уезжала, — сказала Андреа.
