– Ольга Юрьевна Васильева! – проговорил он значительно.
– Кто? – Непосредственная Фира вскочила и удивленно уставилась на незнакомку. – Это еще кто такая?
– Ольга Юрьевна – дочь покойного Юрия Борисовича Муратова.
– Что? – Фира отвесила челюсть. – Да не может быть! Что за ерунда? Муратов?! Какая еще дочь?
– Ольга Юрьевна – родная дочь Муратова, – повторил Рокотов. – Незадолго до своей смерти Юрий Борисович составил завещание, по которому оставил ей принадлежавшие ему акции. Так что Ольга Юрьевна на вполне законных основаниях присутствует на нашем собрании и сейчас принимает участие в голосовании. Она еще не вступила полностью в права наследования, но по уставу нашего акционерного общества в случаях, подобных этому, наследник имеет право участвовать в работе собрания, чтобы деятельность общества не прервалась. Итак, голосует Ольга Юрьевна Васильева, двадцать процентов акций.
– Я – за предложение Алексея Григорьевича, – проговорила наследница Муратова.
Голос был тихий, невыразительный. И сама она была какая-то невзрачная, блеклая. Черты лица мелкие, вот фигура вроде ничего. Хотя сидит скукожившись, кто там разберет…
Катя внимательно посмотрела на нее – и перехватила взгляд, который Ольга бросила на Рокотова. Этот взгляд открыл ей глаза: наследница Юрия Борисовича была влюблена в Алексея, влюблена, как совсем недавно сама Катя!
Так вот оно что!
Рокотов, как всякий опытный игрок, не ставит на одну лошадь. Он вел игру с ней, с Катей, но параллельно отыскал эту никому не известную наследницу Муратова и применил к ней свое смертоносное оружие, свое мужское обаяние.
А когда Катя во время их последнего свидания неосторожным взглядом выдала себя, и Алексей понял, что она освободилась от его власти – он сменил приоритеты и поставил на эту Ольгу…
Да, спохватилась Катя, но ведь цифры не сходятся! Вместе с Ольгиными двадцатью процентами Рокотов набирает только сорок восемь процентов, это меньше половины акций и не обеспечивает ему контроль над фирмой! В частности, это даже не дает ему победы на сегодняшнем голосовании, то есть он не сможет получить должность генерального директора!
Неужели он перетянул на свою сторону Фиру Раевскую?
Не может быть, с тех пор, как умер Муратов, Фира смотрит в рот Бубенцову и проголосует так же, как Александр Александрович!
А Рокотов продолжал:
– Господа, мы подходим к завершению голосования. Последним голосую я…
– Ты? – вскрикнул Петр. – Ты-то при чем? Как представитель миноритариев, ты уже проголосовал!
– Совершенно верно, – спокойно ответил Рокотов. – А теперь я проголосую как обычный акционер. Дело в том, что Эсфирь Ильинична Раевская продала мне свои акции, эта сделка официально зарегистрирована…
Он повернулся к Фире. Та покрылась красными пятнами, вскочила и залепетала:
– Да, я продала акции… это мое право… мне очень нужны деньги… квартира для племянницы…
– Дура, – негромко проговорил Бубенцов. – Хоть бы со мной сперва посоветовалась!
Бубенцов говорил тихо, но его тем не менее все очень хорошо услышали, и Петр зло рассмеялся:
– В кои-то веки я с вами совершенно согласен, Александр Александрович!
Бубенцов вскочил и подбежал к Фире.
– Ты понимаешь, что ты наделала? – заорал он. – Ты этому… – он махнул рукой в сторону Рокотова, – считай, канал подарила. На блюдечке поднесла! С голубой каемочкой!
– А мне плевать! – завизжала Фира и оттолкнула его обеими руками. – Плевать мне, что у вас тут теперь будет! Видеть вас всех больше не могу! Один был человек приличный – Муратов, так и того убили! А без него мне на канале делать нечего! А вы тут хоть все друг друга сожрите, как пауки в банке!
– Дура! – Бубенцов плюнул на пол в полном бессилии и сел на свое место. – Хуже нет, когда баба из ума выживет!
– Итак, – перебил его Рокотов невозмутимым тоном, – я голосую этими пятью процентами за свое предложение. Таким образом, это предложение набирает пятьдесят один процент голосов и считается принятым!
Удар был силен. Катя почувствовала, что в голове у нее как-то опустело, будто выкачали из нее все, что там было, и теперь она легкая-легкая, и только зудит в ушах комар – тоненько-тоненько, а ничего не слышно. Инстинктивно она схватилась за палец на левой руке, чтобы попросить совета у перстня. Она и то удивлялась, что же он никак не реагирует. И обмерла – перстня не было. Не было кольца, она утром нервничала перед собранием и забыла его надеть. Вообще никаких драгоценностей не надела, странно, что с одним накрашенным глазом не пришла!
И вот теперь она сидит тут в полной растерянности и понятия не имеет, что сейчас нужно делать. Вдруг Петр оживился и подошел к неказистой девице.
– Так-так… – сказал он, нехорошо усмехаясь, – а позвольте спросить, милая, откуда вы взялись на нашу голову?
– Ольга Юрьевна приехала в наш город из Заборска, – ответил за нее Рокотов.
– Это где ж такое место? – удивился Бубенцов.
– Не так далеко, как вы думаете, – тусклым невыразительным голосом ответила девица, – во Владимирской области.
– Это в данный момент неважно, – отмахнулся Петр, – а вот чем вы занимаетесь?
– А вот это в данный момент тоже неважно! – Рокотов повысил голос. – Важно то, что все документы в порядке – вот паспорт, вот свидетельство о рождении, а вот завещание покойного господина Муратова, где черным по белому сказано, что свои акции в компании «Канал плюс» он завещает своей дочери Васильевой Ольге Юрьевне.
– А это случайно не вас я видел в «Ночной бабочке»? – громко спросил Петр и ухмыльнулся откровенно и нагловато. – Здорово, надо сказать, у шеста пляшете.
– Что? – изумился Бубенцов. – Петя, да ты в уме ли?
– Точно, она, – сказал Петр, крепко сжав руку девицы повыше локтя, – давай, девочка, колись, как это он тебя в стриптиз-клубе отыскал, папочка твой…
– Оставьте ее в покое, Петр Федорович, уберите руки! – Рокотов вскочил с места. – Я охрану позову!
– Но-но, – рявкнул Петр, отпустив все же девицу, – ты пока что у нас еще не самый главный начальник!
– Верно, – поддержал его Бубенцов, – мы, акционеры, имеем право знать. Что это за история со стриптиз-клубом?
– Не беспокойтесь, Алексей Григорьевич, я отвечу, – спокойно сказала девица, вскинув голову. – Мне скрывать нечего. Да, я дочь Марии Ивановны Васильевой, с которой у моего отца был роман двадцать три года назад.
– Машка? – ахнула Фира. – Машка Васильева? Да какой там роман, переспали пару раз, и все, он мне сам рассказывал!
– Молчи уж! – прикрикнул на нее Бубенцов. – Ты свое дело сделала, акции ему продала, так что, если будешь вякать, вообще с собрания выгоним!
– Когда они расстались, мама не сказала отцу, что беременна, – невыразительным голосом продолжала Ольга, – она уехала к себе на родину в Заборск и родила там меня. Потом она вышла замуж, но фамилия у меня ее. Отчим не любил детей, да мама и не хотела, чтобы он меня удочерил. Они недолго прожили вместе и развелись, мы жили вдвоем с мамой. А когда она умерла… – голос Ольги дрогнул, – меня там ничто не держало, я решила поехать в Петербург, чтобы отыскать отца. Но нельзя же было сваливаться человеку на голову как есть – с чемоданами и без денег.
– Как ты в стриптиз-клуб попала? – напомнил Петр.
– Я с детства занималась художественной гимнастикой, работала тренером. Здесь такой работы не найти, мне предлагали только учителем физкультуры в школу, да и то без прописки не очень-то брали. Пришлось идти куда придется. Не могу сказать, что я горжусь этой работой, но и стыдиться не собираюсь – меня жизнь заставила. А отец… Юрий Борисович… он, конечно, удивился, он понятия не имел, что у него есть дочь. Я уж не знаю, почему мама ему не сказала…
– Потому что ничего не было! – выкрикнула Фира с места, но ее никто не слушал.
– В первый раз мы нехорошо поговорили, я ушла, – Ольга спокойно обвела зал глазами, – потом он нашел меня в «Ночной бабочке». Стал приходить, мы разговаривали в перерывах между выступлениями. Он хотел, чтобы я оттуда ушла, но по контракту пришлось бы платить большие деньги… в общем, срок контракта скоро заканчивается, и отец просил, чтобы я жила у него… Но вот… – она провела пальцами по ресницам, смахивая слезы.
Обострившимся зрением Катя определила, что слезы настоящие. Похоже, что все правда, и Рокотов на этот раз поставил на нужную лошадку. Но как он узнал, ведь Муратов тщательно скрывал дочь-стриптизерку…
– Вот, оказывается, что старик хотел сказать… – протянул Петр, махнув рукой, – ты, говорит, все знаешь, да не все… А я-то думал, что он на старости лет голыми девками увлекся, на фотках-то все так и есть. Мать его выследила, да вот только зря делу хода не дала, надо было раньше вас на чистую воду вывести.
– Господа акционеры! – воззвал Рокотов. – Продолжим собрание! У нас на повестке дня еще один вопрос – выборы председателя совета акционеров. Предлагаю…
