— Так и есть — подумал он. Не предлагая гостю, налил кружку браги, выпил.
— У нас так дела не делаются. Назначь цену и будет разговор.
Барон ответил.
— Там, куда я прихожу, дела делаются по-моему.
Скверное предчувствие, что томило его с утра оправдывалось. Этот человек напротив не выглядел тем. на кого он мог бы положиться, но на всякий случай он продолжил.
— Назначь цену сам. Я заплачу.
Атаман скучающе оглянулся, уронил кружку на пол. Кружка звонко лопнула, разбросав черепки по полу. В ту же секунду вбежал разбойник. Он бросил быстрый взгляд на гостя, потом на атамана. Тот вытер усы.
— Зря время тратим… Убей его и пошли назад.
Разбойник ухмыльнулся, сделал шаг и в одно мгновение осел, стараясь вытащить нож из груди. Атаман отпрыгнул в сторону, посыпалась посуда, но барон и не подумал напасть на него. Он сидел тихий и приветливый, поигрывая вторым швыряльным ножом.
— Я, верно, плохо сказал, а ты меня не так понял. Назови цену и ты получишь, что требуешь.
Атаман посмотрел в глаза ему и понял, что этот человек не врет. Он действительно готов заплатить столько, сколько он запросит. Понимание этого как громом ударило разбойника.
Любые деньги!
Эти слова для него ничего не значили. Он не умел считать. Для него они превратились в бесконечный ряд красивых сапог, стоящих около бесконечно длинного стола, уставленного блюдами с едой, кувшинами пива и браги. Он зажмурился, представив все это. Голос барона его отрезвил.
— Ну?
Не спеша атаман сел на место, вновь пододвинул к себе кувшин с брагой, растягивая время. В голове, словно спугнутые собакой белки, бежали мысли.
— Либо он дурак — подумал атаман — и все это очень просто. Либо это все не очень просто, и он не дурак.
Он посмотрел на него по-новому. Этот человек был опасен. Нож в груди Очепуя убедил его в этом меньше чем его тон. В нем было что-то родственное ему самому, и он понял что именно. Как и сам атаман в этом городе он не был тем, за кого себя выдавал.
Опасность, исходящая от этого человека, заставила его подобраться, как будто он сидел рядом со зверем.
— А хватит ли у него денег? — подумал атаман и вдруг испугался, что нет, не хватит, и тогда вся его мечта с сапогами, и бесконечным столом обратиться в прах..
Словно прочитав его мысли, тот достал увесистый мешочек. Воздух потревожился тонким звоном. Атаман знал, как звенит медь, слышал и серебро, но этот звон был приятнее.
— Это задаток. А о цене, похоже, придется договориться в другой раз…
Он поднялся, что бы уйти, но голос атамана усалил его назад.
— Цена, цена — проворчал атаман — Что делать то нужно? Может, за твою работу я столько запрошу, что у тебя денег не хватит.
— А я не сказал? — удивился гость. Атаман не поверил ему. Волчий огонек, блестевший в его глазах, не позволял надеяться на слабость памяти этого человека.
— Все не просто «просто», а «предельно просто». Нужно найти женщину и трех мужчин.
Атаман почувствовал какую-то недоговоренность.
— Найти и убить?
Гость прищурил глаза, словно прикидывал по силам эта работа атаману или нет. Атаману это не понравилось, но он ничего не сказал.
— Лучше просто найти. Мне нужны все их вещи. Если удастся получить тела живыми — хорошо. Тогда я еще доплачу. Если нет… Что же. Но вещи в первую очередь.
Он снова прищурил глаза думая о чем-то своем и снова атаман не решился прервать его, и добавил
— Когда я говорю, что мне нужны вещи я, разумеется, имею в виду все вещи. До последней булавки и клочка одежды. Особенно драгоценности, что несет на себе женщина. Я выберу 1–2 вещи из того что вы мне принесете, а остальное верну вам.
Атаман согласился. Драгоценности наверняка того стоили.
— Ты хорошо платишь — мы хорошо делаем. Кто они?
Барон почувствовал к разбойнику какое-то теплое чувство, какую-то симпатию. Этому человеку, может быть единственному их всех с которыми ему еще предстояло встретиться он мог рассказать все, что бы тот ни попросил, ибо в планах барона места живому атаману не было, но барон сдержался. Такая откровенность могла бы насторожить разбойника.
— Тебе это не нужно. Поверь, есть на свете тайны, которые лучше не знать.
— Тогда скажи, кто они, как выглядят и куда идут.
— Идут, скорее всего, в Пинск. Их четверо Трое мужчин и женщина. Женщина молодая, красивая, хрупкая. Ростом тебе по грудь. Звать Ирина.
Эти слова почти ничего не сказали атаману. Он пожал плечами.
— Волосы?
— Черные.
— Как одета?
— Как угодно. Скоре всего переодета мужчиной…
Досадуя на непонятливость гостя, атаман переспросил.
— Как была одета до того, как твои волки ее упустили?
Атаман даже не успел отпрянуть назад. Неуловимо быстро гость прыгнул через стол и прижал нож к его горлу.
— Откуда знаешь, что упустили? — прошипел он. — Ну?
За его спиной не было стены. Он мог бы сделать шаг назад, но не делал его. Он стоял ни жив ни мертв, но почему-то где-то внутри звенела радостная струнка — «Во как я его!»
— Сам сказал — прохрипел он, стараясь не двигать кадыком. Смерть холодила горло, но он учуял, как перебивая запах браги от незнакомца пахло хорошим вином.
— Пришел бы ты ко мне, кабы было иначе…
Барон опустил нож, а атаман сделал шаг назад, потирая оцарапанное горло. Гость вернулся на свое место и убрал нож за воротник.
— Пришлю человека. Он расскажет…
— Здорово ты через столы прыгаешь… Мужчины?
— Один хазарин, черный как ты. Другой — белоголовый. Седой. Этот самый опасный.
— Без бороды? — быстро спросил атаман.
— Без.
Барон вцепился в него глазами. Он уже почувствовал запах добычи.
— Видел их?
В глазах атамана сверкнула зелень весенней полянки.
— В руках держал. — Он показал сжатый кулак.
— Ну, и? — барон поднялся, подался вперед. В нем вспыхнула сумасшедшая надежда, совершенно дикая и странная. Он ждал, что атаман сейчас небрежно скажет — Всех зарезал, а трупы спрятал, а драгоценности вот они — в кармане… Но вместо этого тот сказал.
— «Опасный». Это ты второго не видел.
Атаман встал. Не спеша прошел по комнате. В нем столкнулись два чувства — жадность и осторожность. Он чувствовал, что люди, о которых говорил его гость ему не по силам. Он чувствовал, что не стоит браться за это дело, но он хотел отомстить. И он хотел иметь тот самый бесконечный стол, что привидился ему. Словно почувствовав его колебания, барон звякнул деньгами. Жадность взяла свое.
— Они тебе вдвое станут.
— Я же сказал. Цену назначишь сам. Любую.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
