Исин доверчиво попробовал. Он на пол пальца поднялся над трясиной и вернулся обратно. Никто не рассмеялся. Больше всех это заинтересовало Гы. Перехватив его взгляд, Избор скомандовал.
— Еще раз… Всем прыгать… Всем.
Ослушаться никто не посмел. В своих неуклюжих попытках они были похожи на стаю птиц, запутавшихся в силках. Трясина не опускала их, привязывая к себе нитками болотных растений и липкой грязью. Гы раза два подпрыгнул вместе с ними, а на третий, не удержавшись, погрузился в холодную и вонючую жижу с головой. Он бы обязательно заорал бы, если б болото не заткнуло ему рот. Он обиженно замычал и начал плеваться, освобождая рот от попавшей туда мерзости.
— Чччееегггооо жжждддееем? — спросил Исин глядя на дурака. Если б он замерз не так сильно, его обязательно вырвало бы.
В болоте послышался грозный гул. По ногам что-то заворочалось, будто они и, правда, стояли на чем-то живом. В глухом рокоте послышался звук текущей воды. Это было похоже на сотню маленьких ручейков, откуда ни возьмись появившихся в болоте. Журчание не становилось сильнее. Дно болота колебалось, сбивая их с ноги обдавая фонтанами грязи.
— Вот этого!
Жижа кругом бурлила Пузыри болотного газа вспарывали густую жижу и горчили воздух, но Избор улыбался. Он догадывался о том, что происходит. На его глазах Гы начал расти. Из болота показались сперва его плечи, потом грудь. Спустя несколько мгновений он и сам почувствовал, что его выпирает из воды.
— Вперед — негромко сказал он — Дальше будет легче. Если, конечно, он догадался еще и дорогу сделать.
Сделав остров, Гы не догадался сделать дороги. Его интересовало совсем другое. Он вырвался вперед и около ближайшего дерева ткнул в землю пальцем. Там сверкнуло и тут же занялось пламя. Скорченное холодом тело требовало тепла и дурак запалил костерок. Огонь он сделал только для себя. Не то чтобы он был злой, он просто не думал о других. Что бы согреть всех, в этот костерок нужно было положить доброе сухое бревно, но где же его взять? Избор не обольщался. На этом островке силой волшебства поднятом со дна болота нельзя было найти сухого места, не то что сухой ветки.
И все-таки они сохли. Ледяные руки, сжимавшие внутренности таяли в теплом воздухе, горячий пар клубами мешался с туманом и запахом болота, делая его еще более отвратительным. Гаврила стоял в стороне. Он качал головой в такт своим мыслям.
— Что голову повесил? — бодро спросил Избор. — Вон из какого капкана вывернулись…
— Вывернулись — согласился Гаврила — Только вот лапу пришлось отгрызть.
Он свел брови в линию и напряженно смотрел в темноту.
— Ничего. Хоть на трех ногах, да живые…
— Живой не значит целый.
Гаврила посмотрел на костер.
— Зря мы им столько добра оставили. Вон княжна-то убивается…
Избор чуть повернулся и увиидел как Ирина у костра клюет носом. От нее шел пар, как от снеговика на солнце.
— Если б в болоте утопли, вот это было бы зря. А раз живы…
— Тем более. — упрямо возразил Гаврила — И живы бы остались и золотишко при Ирине было бы.
Избор покачал головой.
— Если б золото не отдали бы им, то они следом бы пошли. Ты, что, не понял еще, что нас тут ждали?
— У страха глаза велики. Мало ли лихих людей по лесам бродит?
— Эти не бродили. — напомнил Избор — Эти ждали. А как место выбрали, если уж даже твой кулак не помог? Нет. Эти ребята все про нас знает. А скорее всего они тебя уже в деле видели.
— Пусть так — согласился Гаврила. Он встал. Из разбухших сапог брызнула вода.
— Зря украшение отдали. Поспешили.
Избор понял, что Гаврила все для себя решил.
— Если б не отдали, то они бы следом пошли.
Гаврила пожал плечами, то ли не соглашаясь с ним, то ли просто ежась от холода.
— Ладно. Хватит языком трепать. Я пошел.
— Ты чего? — Такой прыти Исин не ждал. Можно было бы поругаться, погрозить разбойникам. Пообещать в самом скором времени множество неприятностей, но вот так резко… Избор к этом готов не был. Да и зачем? Гаврила повернулся, и глаза его зло сверкнули.
— Что бы какой-то лесной увалень надо мной верх взял? Не бывать этому!
Все сильнее и сильнее разъяряясь, он ударил себя по ноге.
— Узнают в Киеве, что меня какая-то лесная сволочь по болоту гоняла…
— Чуть штаны не отобрали — серьезно напомнил Избор. Гаврила дернул головой и ударил себя по бедрам.
— Засмеют!
Исин, услыхав удар, встрепенулся и направился, было, к ним, но Избор взмахом руки возвратил его к костру.
— Не пори горячку. Сядь.
— Нечего рассиживаться… Дырку в земле просидишь, к Ящеру провалишся..
Избор помолчал, а потом, положив руку на плечо, очень спокойно спросил.
— Ты же, вроде, княжне помогать вызвался? Так чего же бросаешь? Кто ее, Исин, что ли защитит? Вон она сидит. Мокрая, голодная… Ей хлеба кусок нужен, а не золото твое. А если разбойники вернутся?
Гаврила сбросил руку.
— Не вернутся. Сам говорил — мы для них покойники…
— Не спеши. До Пинска 2–3 перехода осталось. Нужно будет князь дружину пришлет… Будет дружина, так разнесут разбойников как яичную скорлупу… Ну?
Не ответив, Гаврила повернулся и пошел в темноту.
— Сдурел? — спросил Избор — Умом тронулся?
На ходу, не оборачиваясь, Масленников бросил.
— Считай, что мне вожжа под хвост попала. Ты в виду поимей, что кроме нашего золотишка там и чужое имеется….
— Значит пойдешь?
— Пойду.
Избор тяжело вздохнул.
— Тогда погоди чуток. Дай собраться.
Делать было нечего. Как-никак он должен был Гавриле жизнь. Гаврила, словно и не ждал другого решения, остановился.
Избор пошел к костру. Тут жизнь шла своим чередом. Дурак бодро трескал репки. За его спиной сухой елкой светился в темноте Добрый Шкелет. Исин загораживал дремлющую княжну от ветра и смотрел на обоих голодными глазами. Когда Избор подошел он тронул княжну за плечо и поднялся.
— Мы сейчас с Гаврилой отойдем не надолго — сказал тот деловито похлопывая себя по одежде — Разбойников попугаем. А вы поднимитесь и идите до конца болота.
— Какой конец? — удивился Исин — Тут не конца, ни краю…Утонем.
— Найдете… Как головой о дерево треснешься, так сразу привал. Я так думаю, дурак такой остров сделал, что и дальше можно было пройти ног не замочив…
В полусонных глазах княжны плавало желание оставить мужчин при себе, приказать им что бы остались, но она не решилась. То, что произошло, снова превратило ее из надменной княгини в покорную девчонку, безоговорочно признавшую право Избора принимать любые решения и приказывать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
