Вот только они никуда не доходили. Не трогали цуцика. Как неприкосновенный был, мать его.
— Пацаны говорят, — сказал Витя, глядя на меня, — что это люди Кросса оставляют эти надписи. И барыг тоже они увозят, но не всех. Короче, своих-то они не трогают, только чужих. Рыночная, чтоб её так, экономика.
— А у тебя пацаны много знают, — я одобрительно кивнул. — Ты их спрашивай иногда по работе, не помешает.
Ну, в том, что эти надписи про поиск барыг — часть предвыборной кампании Кросса, мало кто сомневался. И то, что своих собственных торгашей дурью универмаговские не трогали, в городе уже прознали. По сути, эти надписи нужны для зачистки конкурентов, чтобы убрать левых барыг, а на их место поставить своих. Не всё так благородно, как выглядит.
Так что вариантов может быть несколько. Тут или люди Кросса забили наркобарыгу, чтобы донести до избирателя, будто сам пахан будет избавлять город от наркотиков, как и обещал, пусть даже неофициальными методами (сейчас время такое, что многие это молча одобрят). Ну или барыга отстёгивал долю Кроссу, но встал на точку, когда сам Кросс это запретил, ведь до момента, пока не пройдут выборы, всё должно быть чисто. Вот парня и показательно наказали, а не увезли куда-нибудь по-тихому. Ну или ещё возможен другой вариант развития событий — это всё часть криминальных войн города. Просто ещё один ход в партии.
В общем, дело на первый взгляд — явная темнуха и бандитские разборки, поговорю с отцом, должна быть его тема.
Оформили мы всё как положено, вернулись в ГОВД. Там стояла ругань — но орал, что неожиданно, Федорчук.
— Да ты задолбал ключи терять и запираться там! — орал он на Шухова в своём кабинете, но это слышали все даже через закрытую дверь. — Зачем вообще замок туда придумал! Чтобы сегодня же сняли!
— Заело опять, — сокрушался тем временем в коридоре Устинов, разглядывая выломанный замок, в котором торчал ключ. — Вот Вадим Петрович и застрял. Бедолага… Эх.
Думаю, «заело» не без причины. Но, похоже, Шухов выбил дверь изнутри плечом, когда ему надоело кричать. Хорошо хоть, ему не обязательно ходить с пистолетом, а то бы ещё стрельнул в замок, Василий Иванович и о таком случае рассказывал.
Но сейчас попадаться Шухову никто не хотел, и все торопливо расходились кто куда.
— Паха, как договорились? — окликнул меня Толик, надевая зимнюю кепку. — Вечером сегодня?
— Ага, — я кивнул. — Придём, готовь проставон.
— У меня уже одного щенка застолбили, — Толя засмеялся.
— Витя вот тоже хотел себе, — я похлопал Орлова по плечу. — Подскажем, когда будут. Ну и там ещё будет просьба одна, Толян, вечером сделать надо будет одну штуку.
— Да не вопрос.
— А что с лицом? — я заметил странный красный след у него на скуле. Почти пропало, но всё равно заметно. — Дрался с кем-то? Ты нас зови сразу, прискачем, порвём кого угодно.
— Да там ерунда, — Толик отмахнулся и поправил чёлку. — Разобрались уже. Он как узнал, что я мент, всё-то ходит извиняется.
Так и не объяснив, что случилось, Толян свалил, мы тоже не стали задерживаться.
Возьму, короче, Толяна, он надёжный, как автомат Калашникова, и вопросы лишние задавать не будет. Он и прикроет от маньяка, если что-то пойдёт не так.
— А у тебя что-то серьёзное намечается? — спросил Орлов. — Помочь? Ты-то нас всех много раз выручал.
Я недолго подумал. Ладно, возьму и его с собой, пусть привыкает, что опера ноги кормят, а работа у нас такая, требует многих нестандартных решений и действий.
— Хорошо, зайду за тобой вечером, — сказал я.
Пока была возможность, вернулся домой почти вовремя, то есть не позже десяти вечера, покормил Сан Саныча кашей, хотя он сначала пытался всучить мне поводок и идти гулять, и только после этого вывел его на улицу.
Зимой-то с ним тяжело — хоть и ноябрь, а снега много, после каждой прогулки надо тщательно вычищать ему лапы. Это потом зимы сломаются, и снег почти перестанет идти, морозы такие будут редки, но сейчас ещё холодно и снежно даже в ноябре.
Зашли мы с псом за Орловым, дальше потопали пешком за речку, где в частном доме жила подруга Толика и где часто ошивался он сам. Туда же Толян поселил овчарку, ту самую собаку, которая тогда охраняла тело прежнего убитого хозяина. Мы её забрали, и овчарка Герда уже привыкла к новому владельцу. Ну а раз привыкла, да и время подошло, то мы и решили познакомить с ней Сан Саныча, ведь обе собаки породистые.
— Как там говоришь? — смеялся Витя по дороге, когда я рассказал ему одну историю. — Учуял суку и сбежал, испортил вам всю операцию?
— Вот я вас тогда и позвал на помощь с этим Султаном. Но вышло всё чисто, и злодея задержали, и стволы нашли. Короче, всё как надо сделали.
Во дворе дома горел фонарь. Собаки тут же залаяли друг на друга, едва учуяв запах, пришлось успокаивать.
— Цыц, Герда! — прикрикнул Толя, выхода на крыльцо. — Знакомиться бум? Ха! К тебе кавалера привели.
Услышав его голос, Герда затихла и завиляла хвостиком, Сан Саныч тоже не зверствовал. Убедившись, что собаки принюхались, познакомились и друг друга рвать точно не собираются, мы их запустили в вольер и закрыли, пусть-ка останутся здесь на пару дней.
— Так, — Толя положил руки на пояс, глядя через сетку на ритуал обнюхивания собак. — Ну и когда они уже… да чтоб я так жил! — с завистью сказал он, видя, что Сан Саныч уже вскочил верхом. — Даже в кафешку не пришлось вести и конфеты покупать, сразу к делу перешли! Без всяких соплей и цветов… не то что у некоторых.
— Пошляк ты, Анатолий! — сказала ждущая на крыльце рыжая девушка в короткой шубе и пошла в дом. На ходу бросила: — Всё об одном думаешь!
Там же на крыльце курил крепкий парень в одной майке, несмотря на мороз. Он молча зашёл следом.
— Это он тебе приложил? — шёпотом спросил я, шутливо ткнул Толика локтем.
— Он приложил, спортсмен же, — Толя хмыкнул. — А я его опрокинул, самбо же, да и здесь руку набил всяких быков опрокидывать. Он сестру пришёл воспитывать, типа чё она со
