Армейское командование пригрозило устроить настоящую кровавую бойню. Тогда, желая избежать этого, губернатор Содре решил арестовать студентов собственными силами и направил в Ибиуну отряд полиции. Когда студенты узнали о предстоящем налете, на ферме началась паника. Полицейские из Сан-Паулу были напуганы еще больше, поскольку верили жутким слухам о партизанах-фанатиках, готовых сражаться до последнего.
Подойдя к ферме, полицейские открыли беспорядочный огонь. Они приближались все ближе и ближе, но ответных выстрелов не слышали. (Подумав немного, студенты решили, что, в конце концов, никакие они не вояки, и поэтому не стреляли.) Через некоторое время полицейские прекратили огонь и окружили ферму. Позже они рассказывали, что сами перепугались насмерть. Один полицейский признался, что прежде чем сесть в полицейскую машину, он написал завещание.
Поскольку арестованных было так много и всех их нужно было под конвоем вести до самого шоссе (а до него было целых пять километров), в общей сутолоке никто не стал устанавливать личность задержанных. Уже в тюрьме в Сан-Паулу студенты узнали, что их арест вызвал уллчные демонстрации во всех столицах штатов. Президент Коста э Силва попытался успокоить общественность, заявив, что, хотя все арестованные предстанут перед судом, максимально возможное число студентов будет до суда выпущено на свободу. Кроме того, губернатор Содре всеми силами старался предотвратить беспорядки в Сан-Паулу и поскорее очистить тюрьму от арестантов из других штатов. Он приказал своим полицейским работать день и ночь, чтобы как можно быстрее установить личность задержанных и отправить их на автобусах в родные штаты.
Еще до налета Жан-Марк был избран новым председателем Национального союза студентов. Кроме того, он был единственным делегатом, скрывавшимся от полиции, поэтому ему обязательно нужно было что-то предпринять. Прежде всего следовало изменить свою внешность на тот случай, если доносчики дадут его описание. С одним из арестованных Жан-Марк обменялся одеждой, другой отдал ему свои очки. Волосы тоже пришлось зачесать по-другому.
Полиция знала, что Жан-Марк находится в ее сетях, поэтому из Рио для опознания срочно прибыла группа сыщиков с его фотографией. Они хотели было тут же обойти все камеры, но студенты, поняв их намерение, подняли такой невообразимый шум, что полицейские не решились войти к ним и стали ждать, пока арестованных начнут группами разводить по автобусам.
Лишь в 4 часа утра Жан-Марка вместе с 49 другими студентами вывели для опознания из камеры. Он уже придумал себе новое имя, соответствующее своему новому облику, и сказал, что живет в штате Парана к югу от Сан-Паулу. По слухам, тамошний губернатор был довольно либеральным человеком.
Во время допроса студентов Жан-Марк слышал, как один из вновь прибывших полицейских сказал: «Он где-то здесь. Теперь он от меня не уйдет». Но, сказав это, тот зевнул и прошел мимо Жан-Марка, так и не узнав его.
Садясь в автобус, Жаи-Марк понимал, что пройдет несколько часов и другие, уже выспавшиеся сыщики продолжат поиск. Но потом он перестал об этом думать и всю дорогу продремал.
Когда автобус въехал в столицу штата Парана и остановился на красный свет светофора, Жан-Марк выбил дверцу аварийного выхода, выпрыгнул из автобуса и скрылся в одной из боковых улиц.
Во время своей последней поездки на юг он познакомился с людьми, которые могли бы теперь помочь ему. Первый же человек, которому он позвонил, сказал, что СЕНИМАР (разведслужба ВМФ) уже знает, что Жан-Марк сел в автобус, направлявшийся в столицу штата Парана, и теперь полицейские проверяют весь транспорт, въезжающий в город.
Жан-Марк понимал, что город был небольшим, а его выговор отличался от местного, поэтому ему придется проявить все свое умение, чтобы провести полицию.
На другой день бастующие банковские служащие организовали массовую демонстрацию в Паране, в которой приняли участие также преподаватели, рабочие и городская беднота. Группа студентов попросила Жан-Марка выступить перед участниками митинга. Они, конечно, понимали, что его разыскивает полиция, но уж очень хотелось его послушать: как-никак знаменитость. Хотя Жан-Марк и не был самым пылким оратором в Латинской Америке, он умел говорить достаточно убедительно и красноречиво. Он дважды пытался говорить, но всякий раз какой-то полицейский в штатском стрелял по нему из толпы. Поняв, какой опасности он подвергает других участников демонстрации, Жан-Марк затерялся в толпе и укрылся затем в доме одного из своих друзей. Одолжив у него костюм и галстук и взяв на время автомобиль у другого своего товарища, он перевоплотился в респектабельного буржуа и направился в аэропорт.
Новая техника оказалась не в силах побороть некоторые устоявшиеся привычки. Наряды полиции были расставлены на железнодорожном вокзале и автобусной станции, а также на шоссейных дорогах, где автомобилистов заставляли выходить из машин и открывать багажники. В аэропорту, однако, не было никого, и Жан-Марк беспрепятственно сел в самолет, вылетавший в Сан-Паулу. Затерявшись в одном из его бурлящих промышленных кварталов, он прожил в подполье целый год.
В 1968 году весь мир был охвачен демонстрациями. Вернувшись в Вашингтон, Дэн Митрионе вскоре пришел к выводу, что Соединенные Штаты уже совсем непохожи на ту страну, которую он покинул восемь лет назад. Когда бразильские слушатели в Международной полицейской школе спрашивали, почему он не остался в Бразилии еще на несколько лет, Митрионе в шутку отвечал: «Я должен был вернуться, чтобы не забыть, что я американец».
По возвращении на родину ему пришлось столкнуться с возросшей преступностью, и это вызывало у него глубокое беспокойство. Американские инструкторы в Бразилии признавались друг другу, что ночью на улицах там более безопасно, чем в Нью-Йорке. Митрионе гордился тем, что был лично причастен к тому, что в Бразилии стало тихо и спокойно.
Контраст был так велик, что через три года подкомиссия по иностранным делам, возглавлявшаяся сенатором Фрэнком Черчем, начала расследование в связи с поступавшими из Бразилии сообщениями о применении там пыток. Подкомиссия вызвала главного американского полицейского советника в Бразилии и спросила, где тот чувствует себя в большей безопасности ― в Вашингтоне или в Рио.
Советник (это был Теодор Браун) не заметил подвоха:
— Я чувствую себя в большей безопасности в Рио.
— В таком случае, — продолжал сенатор Черч, — на каком основании мы считаем себя достаточно квалифицированными, чтобы учить бразильцев, как налаживать полицейскую службу?
По это был лишь легкий укол опытного полемиста. Весьма поверхностное расследование подкомиссии не выявило достаточно убедительных фактов, говорящих против Управления общественной безопасности, его полицейской школы в Вашингтоне или деятельности американских полицейских советников на местах.
Если бы Нелсон Рокфеллер поинтересовался личностью молодого хулигана, организовавшего демонстрации протеста во время его поездки по странам Латинской Америки весной 1969 года, то ему сказали бы, что это прилежный и хорошо воспитанный сын швейцарского инженера-химика.
Рокфеллер занимал пост губернатора штата Нью-Йорк, когда Ричард Никсон направил его в Латинскую Америку с просьбой подготовить доклад о положении в этом регионе. Программа поездки предусматривала пребывание губернатора в той или иной латиноамериканской столице не более нескольких часов. Но даже такие краткосрочные остановки не смягчили протестов. В Латинской Америке мало кто воспринимал губернатора эдаким улыбчивым демократом, запросто разгуливающим по Нью-Йорку и останавливающимся у любого лотка, чтобы съесть булочку с сосиской или кусок пиццы. Еще задолго до того, как в тюрьме Аттика заключенные подняли бунт, бросивший тень на его репутацию либерала у себя в стране, в Латинской Америке фамилия Рокфеллеров была емким символом империализма и репрессий вот уже несколько десятилетий.
Простой американский налогоплательщик будет, видимо, немало озадачен, когда узнает, что с момента переворота 1964 года Вашингтон переправил в Бразилию целых 2 миллиарда долларов для защиты американских капиталовложений, общая сумма которых составляла всего 1,6 миллиарда долларов. Однако в целом по Латинской Америке ставки были гораздо выше. Американский капитал контролировал 85 % латиноамериканских источников сырья. В период с 1960 по 1969 год объем капиталовложений США в странах Латинской Америки возрос с 6 до 12 миллиардов долларов, т. е. удвоился. Компании, контролируемые семейством Рокфеллеров, по-прежнему оставались среди тех, чьи капиталовложения были самыми значительными.
В момент приезда губернатора в Латинскую Америку компания «Стандард ойл оф Нью-Джерси» (лишь часть огромного треста, созданного дедом Рокфеллера) контролировала 95 % акций крупнейшей нефтяной компании в Венесуэле «Криол петролиум». К югу от экватора другая корпорация Рокфеллеров — ИБЕК — имела актпвы, превышавшие 50 миллионов долларов. Кроме того, там находилось множество предприятий, банков и магазинов самообслуживания, контролировавшихся семейством Рокфеллеров. Не удивительно поэтому, что приезд Рокфеллера в Колумбию вызвал демонстрации протеста. В Эквадоре полиция застрелила шестерых студентов, участвовавших в аналогичных демонстрациях. Под давлением протестующей общественности правительства Чили и Венесуэлы отказались принимать визитера.
