— Чего?! — удивляется босс, щурит глаза и сводит брови на переносице.
Одну руку ставит на пояс, другой вытирает нос. Дышит по-прежнему тяжело и громко. Поджимает губы.
— Не могу заниматься этим с мужчиной, если мужчина ко мне ничего не испытывает. Не могу, и всё! Извините, босс! — поправляю «пчёлку» и, оббежав его, хлопаю дверью, покидая комнату.
Глава 45
Я гордая и независимая женщина. Очень сильная, умная и никогда не ошибаюсь, только вот сердце колотится и щёки горят. Жаль, нельзя уйти домой пешком. И пусть Герман решит, что мой истинный возраст — пять лет, плевать! Чувственная дымка потихоньку спадает, страх уходит, и появляется понимание, что я всё сделала правильно. С моим женихом приятно проводить время, только вот он такой со всеми своими продавщицами. А мне нужна любовь. И я умру в одиночестве, обнимая кота и плюшевого пуделя. Зато уберегу сердце от разрыва на куски.
Буду страдать и жалеть, зато так и не достанусь никому. Потому что у меня от него слабость и губы горят, а у него ко мне — обычный перепихон и физические упражнения.
Сбегаю по ступеням вниз. В доме так тихо, будто никого нет. Совершенно ничего не происходит, и катастрофически мало кислорода, поэтому я спускаюсь во двор, решив идти на стук топора. Может, это Дима или кто-то из прислуги? Поговорю с людьми из своей социальной прослойки и пойму, что отказать олигарху в телесных наслаждениях — это не конец света. Ну не дала и не дала. Надеюсь, он меня не убьёт, когда догонит.
Вот только он за мной не идёт. И это обидно.
На природе всегда думается лучше. Ломая пальцы, бездумно брожу по саду. Кусты пахнут просто обалденно. И, к моему удивлению, во дворе я натыкаюсь не на кого-то из обслуживающего персонала, а на будущего свёкра. Это удивляет и показывает его совершенно с другой стороны. Он казался мне слабым и немощным, гулящим беспринципным сластолюбцем, а тут оказывается, он умеет размахивать топором. Кстати, сейчас он как никогда прежде напоминает старшего сына. Или сын напоминает его? В школе как раз в это время я подхватила тяжелую пневмонию и провалялась в больнице всю эту наследственность и изменчивость организмов. Поэтому понятия не имею, какие носы и уши могут передаваться лысым блондинам и неграм от отца и матери.
Подняв на меня глаза, папа тритона усмехается.
— Помню эту кофту. Мать выбрала её для старшенького в каком-то супердорогом магазине за кордоном. А мы со средним и младшим никак не могли перестать ржать. Ну на фиг мужику такая кофта? А Герман сразу же напялил её. Для него подарок матери значит очень и очень много. В итоге из упрямства, когда мы все собирались здесь, он каждый раз надевал её. Мы привыкли и перестали обращать внимание. «Пчёлка» даже немного затёрлась со временем. Удивительно, что он позволил тебе надеть её.
От его слов по сердцу разливается печаль. Это уже не имеет смысла. Теперь босс ко мне в жизни не подойдёт. Ещё бы… Секретарша захотела настоящей любви.
— Мне просто не во что было переодеться. Всё остальное мне бы не подошло, так что…
Седина будущего свёкра поблёскивает на солнце. Он придерживает полено и, улыбнувшись морщинистыми губами, заносит топор над головой.
— Схватил тебя в охапку и повёз за город, не предупредив? Удивительно. И на него это не похоже. Любовь, что тут скажешь.
Кряхтит, пытаясь выдернуть застрявшее лезвие. Да уж, любовь. Мне не по себе от его слов, потому что я знаю — это неправда. Он просто не подумал обо мне, и всё. Если бы Герман Игоревич хоть что-то ко мне чувствовал, он бы пошёл за мной. Времени прошла уйма: я успела прогуляться по дому, оббежать сарай и изучить особенно красивые кусты роз, а его так и нет.
Зато из дома выходит его истинная любовь. Яркая, красивая и, как обычно, невероятно ухоженная, словно с картинки. Не то что я. Она плывет по мощёной тропинке, стуча набойками то ли кед на каблуках, то ли туфель со шнурками. В её руках чашечка кофе, в глазах — нескрываемая радость.
— А вот и наш переходящий вымпел, — неожиданно метко шутит отец тритона, раскалывая непокорное полено надвое.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я был против их свадьбы с Гавриилом. Но мать считает, что Сабина ошиблась в случае с Германом и нашла истинное счастье в лице другого братца. А я вот думаю, что жениться на женщине, которая спала с твоим родственником, довольно жалкое решение. Но Гавриил всегда подбирал за Германом игрушки. Ну да бог с ними. Живут и живут, им обоим нормально, и ладно, — остановившись, смотрит на меня. — И теперь я спокоен за старшего: если ты, его невеста, носишь его шорты, значит у вас всё идеально.
Покраснев до кончиков волос, начинаю помогать: подношу свёкру поленья. Только чтобы занять руки. Мне так стыдно. Отец счастлив и думает, что сын нашел истинную любовь, а мы притворяемся. Я-то, конечно, к нему уже неравнодушна, но сам-то Герман ради денег. И я помогаю ему в этом фарсе.
Надо было идти на кухню, а не сюда, может, лука какого порезать, перекрутить батона в фарш через мясорубку, но только не сюда... Я уверена, у них есть и маринованное мясо, и наборы для барбекю. И свёкор просто ради удовольствия рубит дрова. Он оказался милейшим дядькой, но мне невыносима эта его радость на мой счет. От этого моё положение становится ещё ужаснее.
Я актриса и клоунесса, и его сын меня не любит, он мне пообещал машину и квартиру. И у бати случится новый инфаркт, когда он узнает об этом.
— Доброе утро, — приветствует нас издалека Сабина. — Какая сегодня чудесная погода. Розы благоухают особенно сильно. Герман сделал мне кофе. Он очень вкусный. Из Италии. Всем советую.
— А я ещё думаю, зачем она притащилась сюда с чашкой, — шепчет себе под нос Белозерский-старший, качает головой, вытирает пот со лба и снова заносит топор.
Он смеётся. А мне совсем не весело. Я так радовалась, когда тритон сделал кофе для меня. А выходит, в этом нет ничего необычного. Меня обливает кислотой ревности.
Вот почему его так долго нет!
Он посмеялся над моими словами о любви и пошёл к Сабине. Поить её кофе. Итальянским. Вкусным. Кормить шоколадом с рук. Делать массажик плечиков. Мечтать о близости, которая у них обязательно случится в самое ближайшее время. Я не пожелала утолить его жажду, и он ускорит процесс развода. А может, у них сорвёт предохранители уже сегодня. Гавриила-то нет с нами.
Я же не дала. Он здоровый и очень голодный мужик. А мне нужна какая-то там любовь. Теперь я буду фиктивной невестой с рогами до потолка. Смотрю на идеальную любимую моего жениха, на её блестящие волосы, длинные ногти, чётко очерченные брови и губы с изысканным, но едва заметным розовым блеском, и хочу заскулить от несправедливости.
— У вас случайно нет второго топора? — складываю руки в молитве, поворачиваясь к отцу Германа. — Это бы решило все проблемы разом.
Глава 46
— Доброе утро, Сабина, как спалось?
Помогаю папочке с чурками, таскаю, царапая руки. Это отвлекает от гнетущих мыслей. А бывшая моего жениха всё крутит свою любимую чашку. Пусть заберет её себе домой и подставит под стекло, как особо ценный экспонат, к которому прикасался божественный Герман.
Господи, я опять ревную.
— Великолепно, но думаю не так хорошо, как тебе в объятиях нашего Германа.
— Не твоего, дорогуша. — Скрип, хруст и снова стук. — А Аниного.
— А я и не сказала моего, я сказала — нашего, — оскорбившись и нахмурив брови, Сабина ведёт плечиком.
Всё будет хорошо. Мне надо думать о будущем и желать этим двоим счастья. Они обязательно поженятся в конце. И только я так думаю, как гнетущая атмосфера рассеивается и небо светлеет, очищаясь от облаков, чтобы дать возможность пробиться солнечному свету.
— Герман теперь всецело принадлежит Анюте. — Ещё один удар и треск, после которого чурка разламывается надвое. — У меня есть знакомые работники органов загса, и мы устроим церемонию прямо завтра, выездную, в кустах роз, на свежем воздухе. Как ты к этому относишься, Аня?
