Ветерок на минуту стихает, и запах цветов больше не уносится в сторону, он наполняет лёгкие.
Как я отношусь к тому, чтобы уже завтра стать мадам Тритон? С одной стороны, в груди пульсирует радость. С другой… Это всё ради денег. Я что-то вроде куклы на машину свадебного кортежа, меня сажают на капот, чтобы все вокруг знали, что сейчас будет свадьба.
— А куда торопиться?! Зачем так сразу?! Не пожар же! — испугавшись, Сабина суетится вокруг колоды, демонстрируя совершенно неадекватное поведение.
Бросает чашку на газон. Чуть приподымается на носочках. Делает нечто непонятное с руками.
Эко у неё подгорает. И чего она так волнуется? Что такое штамп в паспорте по сравнению с искренней любовью, которую к ней испытывает Герман? Я-то просто прикрытие и случайно попавшийся под руку предмет страсти, а она — женщина мечты. Ей ли переживать?
— Нужно всё подготовить, чтобы достойно отпраздновать. Думаю, Аня мечтает о пышном платье и шикарном торжестве где-то в огромном замке на берегу моря. У Германа это первый брак, — выходит у неё почти фальцетом.
— Об этом всегда мечтала ты, ни для кого не секрет, что ты, Сабина, предпочитаешь только очень дорогие вещи и останавливаешься исключительно в самых лучших фешенебельных отелях. Гавриил разорился на свадьбе. А Аня совсем другая, — за нашими спинами звучит очень знакомый, ставший особенным для меня в последнее время голос.
Как он подкрался столь незаметно? Что он думает обо мне и моих словах о любви? Как он планирует общаться дальше?
— Дорогие вещи — признак класса.
Я только и успеваю следить за ними, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. От изумления пропадает дар речи. После всего того, что между ними было, они всерьёз обсуждают нашу свадьбу.
Меня завораживает Герман. Он такой привлекательный. Жаль, что он выбирает другую. Яркий свет страсти к собственному боссу вспыхивает в голове, горячим клубком скатывается вниз и уходит в землю, заставляя сердце сжаться и застыть.
— А замуж она будет выходить в «пчёлке»? — улыбается Сабина, надменно скрестив руки на груди.
— Купить платье не проблема. К тому же я уверен, что Ане легко подобрать наряд.
Он вроде бы говорит правильные вещи, но на меня не смотрит. Выглядит задумчивым и отстраненным. Понятное дело, ведь рядом его женщина, а он собрался жениться на секретарше.
— Я думала, мы приехали на барбекю, а оказывается, у нас тут свадьба, — раздражённо убирает волосы с лица Сабина, — впрочем, свадьба — это всегда праздник. И я могу помочь тебе, Герман, выбрать достойный костюм.
В этот момент топор на полено опускается с особенно громким треском.
— Давай, Сабина, я лучше помогу тебе выбрать самое лучшее приложение такси, — смеётся Белозерский-старший, явно подкалывая невестку.
— Отец, прекрати, — выступает в её защиту Герман.
И от этого мне хочется к кому-нибудь прижаться, пожаловаться на то, как мне больно, и попросить погладить себя по головке. Не могу, не хочу, не буду…
— Да я пошутил, Герман.
Мы с папой тритона переглядываемся, и я подаю ему новую чурку. Сабина не сдаётся, выказывая несгибаемую волю, цепкость и настойчивость добиться моего босса. Она выскочила за брата, потому что Герман не захотел жениться, и теперь решила отбить тритона, раз уж он вздумал вступить в брак.
— Герман, ещё раз спасибо тебе за кофе.
Больше я на них не смотрю, тащу дрова дальше, складывая поленья под лестницей у дома. Это крайне практично и безумно дальновидно, там они не промокнут.
— Аня, что ты делаешь? У нас для этого целый штат работников! — Отбирает у меня дрова, несет сам.
— Вкусно было, Герман, — пытается перетянуть на себя внимание Сабина.
— А вот Аня пить не стала.
Мы останавливаемся. Смотрим друг другу в глаза.
И меня шокирует эта подколка. Вот что ему от меня нужно? Вернее, с утра он это ярко демонстрировал, но я грешным делом решила, что этот вопрос закрыт.
— Я просто люблю чай.
— Она врёт, — как бы в сторону, раздражаясь и злясь, — она любит кофе. Но мой пить не стала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я люблю молочный коктейль и ряженку!
Он отбирает у меня очередное полено. Но я не отдаю. Мы перетягиваем его как канат.
— Ты любишь кофе!
— Нет!
— Да!
— Нет!
Закатываю глаза. Какой дебильный разговор! Впрочем, он, вероятно, всё ещё злится на меня за то, что я сбежала, а я очень нервничаю.
— Вот, Сабина, — не отрывая от меня глаз, — ты мне скажи, как ты относишься к постельным делам без любви?!
Ну конечно! Давайте выносить сор из избы. Какая разница, как относится Сабина к любви, если она и есть его истинная любовь? Я хочу домой, под одеяло, есть мороженое и смотреть мультики.
Что он делает? Зачем спрашивает? Я понимаю, что его задело, но на фиг это обсуждать с ней? Он меня совсем измучил.
— Какая любовь, Герман, солнышко? Ты же бизнесмен. Это бредни для семилеток, — палится Сабина.
А потом, спохватившись, понимает, что сболтнула лишнего. А батя начинает тупо ржать:
— Сказала жена моего сына.
Похоже, родитель тритона не любит выражать мысли пышными фразами, он говорит коротко, резко, так же, как размашисто рубит дрова.
Не понимаю, к чему эти разговоры? Краснею.
— Давайте разведём костер, и всё! — рычу, выдирая у тритона полено и, оступившись, едва не грохаюсь на попу. А он психует, натягивая штаны повыше. Отец не успевает рубить, теперь мы таскаем вдвоём, периодически меча глазами молнии друг в друга.
— Я вообще считаю, что каждый романтический вечер должен перетекать в любовь, — болтает Сабина.
— Вот и я считаю, что можно радоваться жизни, не навешивая какие-то ярлыки, — поддерживает тритон.
Меня это выводит.
— Человек сам выбирает, как ему радоваться жизни! — злюсь я.
— Иногда человек выбирает не то! — бесится он.
Вот же достача. Ну иди ты уже с Сабиной. Чего пристал ко мне со своими радостями и любовью? У меня сердце в груди лупит без продыху. А ему надо срочно выяснить, что да как.
— Пойду я платье выбирать в интернете. — Плюхаю очередное полено на землю, едва не попав Герману по ноге.
— То есть ты согласна пойти за меня уже завтра?
Скользнув взглядом по лицу Германа, смотрю дальше, на зелёную от злости Сабину.
— Конечно, дорогой. Это такое счастье.
— А я бы всё же подождала! И организовала бы всё как надо, — бормочет издалека Сабина.
— Поэтому надо спешить! — это уже я.
— Хорошо, значит так и решим. — щурится Герман, в его голосе звучит раздражение.
Сверлит меня насквозь, играя скулами.
— То есть ты, Герман, согласен?
— Конечно.
— Тогда я против.
— Что опять не так?! — психует босс, всплеснув руками.
— Ну вы забавные, ей-богу! — смеётся отец. — Это из разряда милые бранятся, только тешатся. Вы что, завтрак не поделили?
Босс медленно закрывает глаза, затем, моргнув, пытается успокоиться. Кипят настоящие страсти.
— Аня съела весь завтрак сама.
— Я была голодна.
— Я тоже, — щурится Герман, рассуждая совсем не о еде.
В недоумении качаю головой. Ну почему я не подслушала, о чём они говорили под нашим балконом до конца? Отчего не знаю, что он ей ответил?
Смотрю на него, не отрываясь.
— Герман, я, конечно, не в курсе, что у вас с Анной за отношения, но жена серьёзного бизнесмена должна быть строгой и воспитанной. И её ничего не должно волновать, кроме брака и собственного мужа! Она обязана быть идеальной!
— Как ты? — не могу не прокомментировать. — Но ты ведь уже чья-то жена, верно?
Громче всех ржёт батя. Боссу плевать на то, что я говорю Сабине. Дальше следует очередная перепалка, и только мы вдвоём знаем, о чём она:
— Как же злит, когда человек чего-то очень хочет, но придумал себе детскую причину, чтобы этого не делать.
— Детскую?! — пыхчу от возмущения.
— Да.
— Балда! — выпаливаю, топнув ногой.
Собираю волю в кулак и бегу к дому. Ну сказали тебе «нет», зачем разводить демагогию? Никак не может пережить, что ему отказали. Тритон пупырчатый. Змей окаянный!
