— И что?
Парикмахер Светик стирает какую-то гадость с моего лица и просит закрыть глаза.
— И влюбилась так, что до сих пор не верю своему счастью.
Но всё же, как она додумалась насчёт нас с тритоном? Хотя что тут догадываться? Очевидно же, что мы не пара. Он классический успешный бизнесмен, а я всего лишь секретарша. Со такими, как я, можно крутить, но женятся они всегда на «нужных» женщинах.
— Уверена, Максим тебя тоже очень сильно любит, — меняю тему, чтобы не думать о грустном. — Вы чудесная пара. Он так на тебя смотрит.
Светик переходит к волосам и разрешает мне открыть глаза. Любуюсь Ксюшей. Она просто расцветает, когда говорит о своем муже. А потом вдруг капельку грустит.
— Максим моя жизнь, но у нас было много трудностей, тяжёлых дней, мы боролись за моих детей от первого брака, сражались против всего города, где я жила, и... — она опускает голову, — с нами случилось такое… Это чудо, что мы до сих пор вместе. Каждая наша минута пропитана счастьем. А как мы забавно ссорились! Дубовский — это нечто. Его остроумные попытки принудить меня к браку доводили меня до колик в животе. А ещё он поёт, рисует и играет на гитаре.
— А зачем ему понадобился фиктивный брак? Он же богатый, красивый, просто идеальный.
Ксюша опускает голову.
— Прости, милая, но мы никогда не говорим об этом вслух. Эта наша семейная тайна. Мы очень боимся спугнуть удачу.
— Понимаю, — и хотя меня снедает любопытство, я не настаиваю.
Мне становится неловко за свои расспросы. Но Ксюша тут же переводит беседу в другое русло и снова улыбается:
— У нас будет сын.
— Правда? Это замечательная новость.
Несмотря на то что я знаю этих ребят совсем чуть-чуть, почему-то очень за них рада. Сердце барахтается как цветной поплавок в озере, внутри пробуждается безотчётное ощущение радости, какую в ненастную погоду испытываешь только в тёплой, уютной комнате.
Ксюша рассказывает про своих девочек от первого брака, мы много смеёмся. Мне приятно слышать, что Максим, кроме всего прочего, принял её дочек как родных. Она делится ещё одной важной частью себя: с блеском в глазах говорит о пасеке. Я в шоке, что такая хрупкая девушка всю жизнь посвятила пчеловодству. Заболтавшись, мы не замечаем, как Светлана аккуратно снимает накидку и поворачивает меня к зеркалу. Подаёт руку. Разрешает встать.
— Батюшки святы! — охает Ксюша. — Белозерский тебя не достоин.
Смеюсь, засмущавшись.
Из зеркала на меня смотрит какая-то совершенно другая я. Светлана лишь немного подняла мне волосы, сохранила длину, закрутила шикарные локоны и распустила их по голым плечам. На лице чудесный легкий макияж, и теперь я сама себе напоминаю принцессу.
— Белозерскому нет до меня никакого дела, — говорю полушёпотом.
— Ага, утешай себя этим дальше. Не так-то просто вырваться из лап настоящего хищника, уж я-то знаю, — хихикает Ксения. — Он сойдёт с ума, когда тебя увидит.
— Совершенно верно, — слышится за нашими спинами.
И мы с Ксюшей одновременно поворачиваемся к двери.
Глава 50
На пороге моей комнаты стоит Ксюшин муж. Я стесняюсь Максима, он такой яркий и привлекательный.
Мой… Мысленно запинаюсь. В смысле не мой мужчина, а мой будущий фиктивный муж, конечно же, привлекает гораздо больше, но мне приятен комплимент такого интересного человека, как Максим Дубовский.
Надо же. Муж напрокат. Загадочный фиктивный брак по неизвестной причине. Меня снедает любопытство. Что могло сподвигнуть настолько идеального мужчину написать объявление о фиктивном браке?
Ладно. Не моё дело.
Смотрю на чудесную пару, думаю, как бы отблагодарить их. Что сказать и как ответить на комплимент? Но Дубовский уже забыл про меня. Его внимание полностью сосредоточено на жене. Он обнимает её, ласково гладит по спине, что-то шепчет на ушко и улыбается. Они не сводят с друг друга глаз.
Очень милые.
Интересный парадокс. Когда рядом тритон, мне не приходится лезть за словом в карман. Остроумные реплики сыплются из меня как из рога изобилия. А при других людях я капельку теряюсь. И всё-таки сегодня моя свадьба. Думаю об этом с лёгким замиранием сердца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
От волнения чешется нос, и я неожиданно громко чихаю.
— Аня, какая прелесть! — хлопнув в ладоши, радуется моему чиху Ксю.
— Что?! — Тру нос и совершенно ничего не понимаю.
— Если в день бракосочетания один из молодых чихнул — это верный знак длительного счастья в браке.
— Начинается, — любя журит Ксюшу муж. — Лучшей подруге моей жены хорошо за семьдесят, Михайловна раньше с нашими девочками сидела и за это время успела обучить мою жену всяким приметам. Когда будет урожай, когда снег, когда засуха и что делать, если ласточки низко над полем летают.
Ксюша заливается чистым светлым смехом. Я хихикаю вмести сними, а ребята, обнимаясь, беззлобно подтрунивают друг над другом:
— Кстати, Максимка, а ты сделал, как я просила? Положил Белозерскому монетку в туфлю, обязательно в правую?
— Ксюша?!
— Что Ксюша? Он должен ходить с ней весь день, а позже сохранить в качестве семейной реликвии. Иначе счастья не будет.
— Хватит, милая, — говорит это, затем разворачивает жену лицом к себе, гладит по голове и щекам.
— Ты просто не был пасечником и никогда не занимался пчёлами. Там вообще всё очень строго. Продать пчёл — продать своё счастье.
Продолжает держать её лицо в своих руках.
— Обожаю тебя. — Наклоняется и нежно целует в губы.
Стараясь не пялиться слишком сильно, я одним глазком подсматриваю за ними, и данная сцена вызывает у меня глубокое умиление.
— Спасибо вам, ребята. — Вытираю уголки глаз, Светлана кидается ко мне поправить макияж.
А я улыбаюсь как ненормальная.
— Кстати, Ксюнь, там ещё и дождик накрапывает.
— Класс!
Это даже я знаю: непогода — предвестник долгой и счастливой жизни вместе.
В этот момент в комнате появляется Игорь Германович — отец тритона.
— Ксения, вы просто прелесть. Завидую вашему счастью. Сейчас моя жена обитает в Цюрихе, и мне очень сильно не хватает женской ласки. На вас с господином Дубовским смотреть одно удовольствие.
Отец притормаживает в центре комнаты. Смотрит на меня.
— Я ещё слышал, — поддерживает жену Дубовский, — что перед началом церемонии жених с невестой должны втайне от всех съесть шоколад. Как гласит поверье, совместная жизнь тогда будет такой же сладостной. Делиться ни с кем нельзя, тогда ваше счастье будет таким же целым, а поделитесь — всё, капут.
— Ну вот, моя ты прелесть, — смеётся Ксюша, — не только я проводила время с нашей соседкой.
И снова всеобщий гогот. Я благодарна им, что они так легко разряжают нервную предсвадебную атмосферу.
— Герман на это не пойдёт, он у нас парень с характером, — шутит мой без пяти минут свёкор.
Поворачивается ко мне и, с восхищением цокая языком, кивает головой:
— Ох, Анют, сейчас мой сынуля споткнётся или упадёт, одурев от такой красоты.
— И это будет очень и очень круто, если он грохнется, — снова веселит всех Ксения, — это признак того, что он нашёл свою настоящую половинку, а значит, брак будет долгим.
Я немного расслабляюсь и перестаю думать, что всё это игра. Но последние слова снова меня расстраивают. Отвернувшись, стараюсь не показывать своих чувств. Да уж, наш брак с Германом будет очень долгим и счастливым. Безусловно. Наш понарошечный фиктивный брак.
— Моя прекрасная невестка, — зовёт меня Белозерский-старший и галантно подаёт мне руку. — Может быть, стоило позвать кого-то из твоих родных? Мой сын пригласил только мать и Дубовских. Чуть позже подъедет Гордей с супругой, ну и Сабина, естественно, неподалёку ошивается.
Седая макушка приближается к моей голове, и Игорь Германович говорит сквозь сомкнутые губы:
— Она сегодня вся в чёрном. Видимо, у неё траур.
Услышав его слова, я прыскаю со смеху, затем отвечаю на вопрос:
