- Маша, мы опоздаем. – напоминаю увлёкшейся девушке о цели нашей поездки.
Та, наконец, прекращает заниматься ерундой, и, напоследок, широко улыбнувшись зевакам, прощается с незваными фанатками.
Входим под своды здания, оказавшимся обычным бизнес центром. Широкие, стеклянные двери, просторный холл, охрана на входе, турникеты. Всё как в любом подобном заведении.
Подходим на ресепшн.
- Шестой этаж, офис 629. – обращается девушка к служащему, выглядывающему из-за высокой стойки.
- Ваши документы, пожалуйста. – улыбаясь, произносит, одетый в униформу, мужик средних лет.
Наблюдаю, как Маша пристально смотрит на сотрудника здания, а её глаза вспыхивают, словно отразивши яркий свет.
«Странно, освещение в холле не даст подобного эффекта» - подмечаю я странную особенность глаз девушки, попутно оглядываясь, в поисках дополнительных источников освещения или, каких-нибудь вспышек. Ничего подозрительного не замечаю и перевожу взгляд на нашего «Гэндальфа», явно дающего понять, что без его ведома, дальше этого места мы не пройдём.
Маша с его позицией в корне не согласна.
- Видите ли, мистер Брин, - прочитав фамилию на его бейдже, произносит она, лучезарно улыбаясь и добавляя в голос немного страдальческих ноток, - мы так спешили, что забыли взять с собой документы. У нас запись на двенадцать часов, и, если мы опоздаем, следующего слота ждать не меньше месяца. Вы не могли бы нас пропустить?
Мужик отчего-то мнётся, потупив взгляд, а на его щеках проступает румянец. Маша же добавляет ещё немного настойчивости:
- Вот эта девушка, - за локоть притягивает меня Маша, поближе к себе, - сегодня, обязательно должна подать прошение о предоставлении ей политического убежища, иначе, её выдворят обратно, в Корею, - не уточняя, в какую именно, импровизирует она, - где её ждёт каторга, а может быть, - смерть. Вы ведь не позволите бедной девушке снова пройти все круги ада?
При этих словах, подыгрывая Маше, я изображаю виноватую улыбку, демонстрируя, смущённому служащему обломок переднего зуба.
- Нам, главное, попасть в назначенное время. – додавливает девушка покрасневшего мужика. – ЮнМи останется наверху, а я съезжу домой, привезу паспорта. Вы ведь знаете кто я?
- Д-да. – отмирая, выдавливает из себя мистер Брин. – Вы – госпожа Лёр. Два года назад Вы вылечили мою жену от рака лёгких.
Маша кивает, ему в ответ.
- Вот видите, я - не посторонний человек и не нуждаюсь в дополнительных проверках. Кстати, как поживает Ваша супруга?
- Спасибо, она здорова и очень Вам благодарна! – отвечает Маше служащий. Вижу, как его лоб покрывается испариной а руки, в который раз, поправляют ворот рубашки.
- Пожалуйста, проходите. - наконец-то сдаётся мужик и пропускает нас к лифту.
В кабине лифта, Маша сграбастывает меня в охапку, и проникновенно смотря ЮнМи в глаза, произносит:
- Не вздумай выступать перед инспектором. Никаких громких заявлений, упрёков и тому подобного! Помни, ты – корейская девочка, которую несправедливо преследуют на родине, из-за прихоти высоких чинов, использующих несовершеннолетних в своих грязных, политических играх. Максимум, что тебе нужно выдать – это скупую мужскую слезу. Ну, и показать, как жестоко там с тобой обращались.
- Хорошо, мамочка, я поняла. Не думай, что твоя дочь настолько тупа и безнадёжна. Какой будет сценарий? – изображая саму невинность, вопрошаю у девушки. – Мне сразу каяться во всех смертных грехах, или подождать, пока не начнут колоть?
Маша, уже привычным жестом, щёлкает меня по носу своим ноготком указательного пальца, и тихим, ласковым голосом, с милой улыбкой на губах, предупреждает:
- Убью!
Очередь изображать оскорблённую во глубине чувств.
- За что?! – восклицаю я, впрочем, не делая резких движений. Действительно, прибьёт ещё, ненароком… С её то силой. Один нокаут я уже пережил, сегодня. С трудом. Добавки не хочется.
Между тем, лифт останавливается на требуемом этаже, а его двери распахиваются. Маше приходится разжать свои объятия, чтобы народ, присутствующий в холле, чего непотребного не подумал на наш счёт.
А людей тут собралось прилично. Различных национальностей и возрастов. От одиночек до целых семей, ожидающих своей очереди.
Маша, не обращая внимания на присутствующих, под пробирающими до костей, взглядами – от равнодушных, до откровенно осуждающих - берёт меня за руку, и уверенно прокладывая дорогу, сквозь людскую массу, ведёт к нужной двери под номером «629».
Заходим внутрь. В царство страхов и несбывшихся надежд.
Большое помещение. Два ряда столов, разделённые невысокими перегородками. За каждым – сотрудник в униформе.
- К мистеру Трэвису, на двенадцать часов. – громко произносит Маша, и оглядывает кабинет, в поисках нужного нам человека.
В помещении воцаряется тишина, а все взгляды устремляются на нас.
«Похоже, никто не ожидал увидеть здесь столь именитую особу» - размышляю я, когда пара десятков любопытных глаз устремляет на нас свой взор. – «А Маша – само спокойствие»
- Прошу сюда. – откликается на свою фамилию полный мужчина, «за сорок». Лысина на затылке, глубокие складки на лице и лбу. Типичный американец, считающий свою работу лучшей в мире и в ней же погрязший.
Проходим к указанному столу, занимаем стулья напротив. На этот раз внимательно слежу за глазами девушки, поэтому, момент, когда они, после того, как девушка улыбается инспектору, вспыхивают, не остаётся незамеченным мною.
«Как бы узнать, что это значит?» - задумываюсь я о необычном свойстве Машиных очей. – «На какой эффект она рассчитывает, так ими сверкая? Мужики, итак перед ней стелятся, сражённые её красотой и, если верить девушке, гормональным коктейлем» - в чём я убедился, на примере администратора на ресепшене. – «Да и девчонки не отстают, судя по реакции ЮнМи. Какой-нибудь зомбирующий эффект? Позволяющий добиться желаемого от собеседника? Похоже на правду. Вон, как ловко она обработала этого Брина…»
Додумать не успеваю, потому что, мои мысли грубо прерывает Маша, ощутимо пнув носком своей туфельки ЮнМи по голени.
- ЮнМи, - обращается ко мне девушка, - ты ведь сдавала в Корее экзамен на знание английского?
- Да, - едва сдерживая слёзы, от внезапной боли, выдавливаю я из себя ответ. – По «TOEIC» я набрала 999 баллов.
- Превосходно! – произносит инспектор. При этом, замечаю, что держится он чуть лучше, чем наш предыдущий собеседник. Не нервничает и не потеет, хотя, то и дело съезжающий, в сторону Маши, взгляд его выдаёт. - Значит, госпожа Пак, Вы сможете самостоятельно заполнить форму «i-589»? Это анкета на подачу прошения на политическое убежище.
Он кладёт передо мной тонкую пачку листков, сверху придавливает авторучкой.
- Пока Вы не начали заполнять анкету, расскажите немного о себе. – с внезапной просьбой обращается ко мне инспектор. – Я должен составить общую картину, по вашему случаю.
Чувствую, как Маша повторно меня пинает. На этот раз немного слабее, но всё равно, болезненно. Стискиваю зубы, в попытке сдержать подступающие эмоции, и поднимаю взгляд на инспектора.
- Меня… Меня…
Снова Маша. Она кладёт ладонь на моё предплечье, и ласковым голосом произносит:
- ЮнМи, не переживай, страшное уже позади. Ты в безопасности.
В моей груди сжимаются тиски, от чего перехватывает дыхание, и сдерживать натиск слёз становится больше невозможно.
Сижу, периодически пожёвывая кончик ручки, корпею над анкетой. Двенадцать листов, и каждый требует заполнения. Оставлять пустые строчки недопустимо. Везде, где я не знаю ответа или вопрос ко мне не относится, нужно ставить «NONE» или «N/A». Иначе, машина, которой скармливают эти данные, откажется переварить биографию просительницы по фамилии Пак, и придётся начинать всё сначала.
После моего «водопада слёз», когда, несколько ошарашенный инспектор Трэвис, дважды бегал к кулеру, за водой для зарёванной посетительницы, а Маша делала вид, что меня успокаивает, всё как-то само собой пошло по нужным нам рельсам. Моя несдержанность вкупе с Машиным обольщением, сделали своё чёрное дело. Инспектор Трэвис, из матёрого клерка, закалённого в перманентных сражениях с, ежедневно осаждаемыми его стол, беженцами, превратился в участливого представителя сильной половины человечества, желающего помочь двум симпатичным гостьям всеми доступными ему средствами. По этому, когда Маша, запричитала о своей забывчивости, упомянув об, впопыхах оставленных дома, документах, он был не против отпустить девушку восвояси, пообещав позаботиться обо мне до её возвращения.
