— Сколько у нас времени? — Алмазова сладко потянулась и зевнула.
— В смысле?
— На сколько дней ты прилетел?
— Соня, — короткий смешок, — я вернулся.
Ощущение двоякости не покидало ее ни на миг. Вроде и новость замечательная, но в интонации промелькнуло что-то… настораживающее. И это что-то заставило девушку освободиться от его рук и принять сидячее положение.
— Все хорошо?
— Более чем.
— А если… было бы нехорошо, сказал бы?
— Нет!
Коротко и довольно строго.
— Почему? — ее возмущенный возглас отразился от стен.
— Зачем? Что бы ни случилось, я все улажу.
— Мы ведь семья… ну, почти! И должны друг другу…
Сверкнувшая во взгляде Гордеева сталь заставила ее замолчать на середине фразы. Он встал с кровати и молча направился к шкафу, выуживая оттуда полотенца. Одно, предназначенное ей, швырнул на постель.
— Леш?
— Несколько дней назад у меня состоялся… довольно информативный разговор с Аркадием Похомовым, из которого стало ясно все до мельчайших подробностей о противостоянии Ювелира - то бишь, твоего отца, и Зарутского. Еще неделя, и с твоего папашки снимут все обвинения. В должности восстановят. Можешь выдохнуть. Похом лучшего друга в беде не оставит – до конца пойдет. Зная, что у меня с Макаром тоже тяжба, он попросил меня вернуться и на время активных действий перетянуть внимание Макара на себя. Чтобы этому мудазвону было не до главного рычага давления на Петра. Не до его ненаглядной доченьки!
Кровь схлынула с лица. Соня сделалась бледнее мела.
— Но я говорила тебе об этом…
— Говорила. Лишь про условия Макара «случайно» запамятовала!
— Клянусь, я не хотела впутывать тебя! Не хотела, чтобы ты пачкался…
— Пачкался? — Гордеев угрожающе двинулся в ее сторону . — За какого, бл*дь, праведника ты меня принимаешь? Что ты знаешь о семье человека, от которого родишь через несколько месяцев?
Хоть и затрясло ее знатно, Соня все же упрямо вздернула подбородок и уперла руки в бока:
— Того, что известно, мне достаточно!
— Они все одним миром мазаны, Соня! — немного смягчившись, Алексей ласково провел по ее щеке костяшками пальцев. — Что твой отец, что мой! Оба они под Черчиллем ходили. Разница лишь в том, что мой был заядлым игроком. И его долги я выплачиваю по сей день!
— Ты же говорил, что все давно вернул!
— Не все, как оказалось, — тяжелый вздох. — Борзый совсем недавно завербовал кого-то в ближайшем окружении Зарутского. Из достоверного источника ему стало известно, что мой бизнес нужен вовсе не Макару. Он лишь пешка. Исполнитель. А тот, кому он нужен… Мой отец серьезно задолжал какому-то московскому авторитету в свое время. Теперь он хочет вернуть должок. Правда, пока я под крылом Похома, в открытую этот москвич не сунется. Но за все нужно платить. В том числе и... за покровительство.
Соню начало подташнивать:
— Кому платить? — голос дрогнул. — Аркадию Михайловичу?
Гордеев даже не кивнул. Она и так все поняла. Слава Богу, дурой не была.
— Чего он хочет от тебя, помимо помощи с Зарутским?
И вновь Алексей не проронил ни слова. Зато проронила Алмазова – закричала не своим голосом, когда догадалась. Отчаянно замотала головой, роняя на ковер непрошенные слезы.
— Нет! Пожалуйста. Нет. Нет, умоляю тебя!
— Успокойся, ну что ты!
— Не делай этого!
— Ты же понимаешь, что я слишком многим обязан Похому? Без него я бы просто не выжил!
— А как же твое «я рискну портить отношения с Борзым, только находясь при смерти»?! Ты что же, умираешь, дьявол тебя дери?!
Алексей заключил в ладони ее заплаканное лицо и вытер соленую влагу.
— Говоря подобное, я и представить не мог, что однажды они окажутся по разные стороны баррикад!
— Отец и сын пошли друг против друга?
Мужчина отрицательно покачал головой, дав ей возможность облегченно втянуть в себя спасительный воздух.
— Я искренне надеюсь, что этого и не произойдет. Но Дмитрий что-то замышляет, а Аркадий Михайлович это чувствует. Доказательств у него никаких. Работает Борзый чисто. Однако и чуйка Похома собачья! Еще никогда его не подводила.
Соня так сильно стиснула кулаки, что ногти больно впились в кожу.
— Выберешь Аркадия Михайловича – значит, предашь Дмитрия. Предашь Дмитрия – значит, навредишь Лизе! Навредишь Лизе – навредишь мне! Мне и нашему…
Он заткнул ей рот поцелуем, не позволив сказать о вреде ребенку. Как бы горько ни было сейчас, они оба понимали, насколько тесно все связаны друг с другом. И это еще Андрея и Вику не брали в расчет, которых тоже зацепит в случае чего.
— Девочка моя, — шептал он успокаивающе, — неужели я похож на такого человека? Неужели в твоих глазах я выгляжу как предатель?
— Нет, — крепко стиснула в ответ. — Конечно, нет.
— Для меня нет ничего важнее тебя и брата. И я сделаю все, чтобы защитить вас. Чтобы занять нейтральную позицию. Меня устроит только нейтралитет. Думаешь, я не понимаю, что, примкнув к кому-то из них, я покупаю билет в один конец?
Соня спрятала тревогу за мягкой улыбкой.
Если тебе позволят ее занять! - подумала она. - Если тебе позволят…
