— Так наша, к примеру, власть, — отозвался Денис, — она сама их плодит!
— То есть как это — сама?
— Обыкновенно, — вздохнул он. — Ты вспомни историю. Когда русские впервые явились в Сибирь, они сразу же крестили язычников. И дали им взамен идолов Единого Истинного Бога! Ну, а потом пришла советская власть — и от Бога напрочь отреклась. И азиаты опять вернулись к идолам.
Тема эта видимо волновала Дениса. Медвежьи глазки его разгорелись, рыжая борода встала торчком.
— Люди не могут жить без веры, понимаешь? Им всегда нужен духовный пастырь. А после революции каких им пастырей дали? Особенно здесь, в тайге… Председателей колхозов?! Смех один. Смех и слезы. Вот тогда-то они и поднялись, шаманы. И набрали силу.
— Но власть и с ними тоже ведь борется…
— Конечно. Но что она может? Это с христианами ей было легко расправиться. Или, скажем, с ламаистами. У нас — церкви, молельни. У тех — монастыри. Все, стало быть, на виду… А шаманство, наоборот, дело скрытное, непонятное. Это, в сущности, нечто вроде черной магии! И капища дикарей разбросаны повсюду: в лесах, в пустынях, на горах.
Разговор этот происходил по дороге к Священной пещере. И, приблизившись к ней, Денис добавил, поигрывая рыжей бровью:
— Вся природа — ихнее капище… Вот, к примеру, языческий храм! Что ты с ним сделаешь? Сломаешь скалу?
— Кстати, об этом, — проговорил я, — об огнепоклонниках… Я давно интересуюсь, какие же у них обряды?
— Ну, какие… Собираются, пляшут, бормочут что-то. Заклинают, стало быть, огненного духа… И он иногда является.
— Является? — удивился я. — Дух?
— Ну, да. Он вообще-то небольшой. В нем сантиметров пятнадцать всего… Шустрый такой, красненький чертик.
Я глянул на Дениса с недоумением. Мне непонятно было: смеется он или бредит? Неужели он все-таки верит во все это? Странно. Вроде бы толковый мужик…
— Ты что же, — спросил я, — видел его, что ли?
И Денис ответил просто:
— Да, один раз…
— Но ты уверен в этом? — проговорил я, запинаясь. — Ты не ошибаешься?
— Чего ж тут ошибаться? — пожал он широченными плечами. — Другие-то видели. А я что, хуже их?
— И я, значит, тоже… могу… посмотреть?
— А почему бы и нет? — ухмыльнулся Денис. — Если тебе повезет…
И тогда я, осторожно пригибаясь, шагнул под каменные своды.
* * *
Вход в пещеру был невелик, но сама она оказалась просторной. Дальний конец залы терялся в багровой мгле, а пол круто — уступами — спускался вниз. И там, внизу, мерцали и переливались огненные блики; казалось, там тлеют раскаленные угли. Их было много этих углей! Оттуда тянуло сухим душным зноем… Но странно, дыма почти не было. Его относило куда-то внутрь. Очевидно, на противоположной стороне пещеры имелось еще одно, сквозное отверстие.
— Ого! — прошептал я. — Красиво! Настоящее огненное озеро…Это что же здесь горит?
— Какой-то горючий сланец, — сказал Денис из-за моей спины. — Или, может, каменный уголь. Черт их тут разберет. Давно уж так тлеет.
— Ну, а где же сам дух?
— Внизу таится, в углях.
— И как же его вызвать? — я просительно посмотрел на Дениса. — Попробуй, а? Сможешь?
— Вообще-то попробовать можно, — неуверенно проговорил Денис. — По-шамански бормотать я, конечно, не умею, не обучен. Но видел: они не только бормочут. Они еще сыплют туда всякую траву, щепочки, березовую кору. Береза — это у них главное!
— Ну, так в чем же дело? — воскликнул я. — Березы тут рядом…
Он быстро выбрался из пещеры. И затем — спустя минуты три — воротился, держа в охапке сухую, прихваченную инеем траву и хрусткие белые берестяные рулоны.
Сопя, протиснулся он мимо меня. Спустился на нижний уступ. И швырнул всю охапку вниз, в багровое мутное марево.
И тотчас же оттуда, треща и разбрызгивая искры, взлетело высокое веселое оранжевое пламя.
В лица нам пахнуло нестерпимым жаром. Мы с Денисом отшатнулись. Но на какое-то мгновение мне показалось, что я вижу юркую, пляшущую, вьющуюся в огне фигурку.
Денис почему-то считал, что это „чертик"… Но нет, пляшущая фигурка больше всего походила на ящерицу. И я уже догадывался, в чем дело. Очевидно передо мною плясала саламандра.
Гудящие острые языки огня вознеслись и опали. Видение исчезло. Но перед внутренним моим взором по-прежнему вился и блистал образ огненного зверя.
И встал из глубины памяти где-то читанный и давно забытый текст магического заклинания:
„Духи огня, Саламандры! Могущественные и своевольные! Вас призываю именем Невыразимого и заклинаю знаком Соломона"…
И еще мне вспомнился дневник великого скульптора и ювелира Бенвенуто Челлини, в котором автор рассказывает о том, как впервые в детстве увидел он Саламандру… Однажды он сидел у камина, смотрел в огонь. И вдруг разглядел там пляшущего зверька. И в тот самый момент увлекшийся мальчуган получил от отца неожиданную крепкую затрещину! Бенвенуто заплакал. Тогда отец стал его утешать. И объяснил сыну, что ударил его не со зла, а для того, чтобы укрепить ему память… После такого удара он уже никогда, дескать, не сможет Саламандру забыть!
Историй подобного рода немало имеется в мировой литературе. И как-то трудно предположить, что все они продукт чистой фантазии, что они основаны на одном только вымысле…
Культ Огненного Духа, судя по всему, существовал на земле вечно. Он переходил, этот культ, из поколения в поколение — видоизменялся, трансформировался. Но основа всегда оставалась та же! И конечно, саламандру встречали самые разные люди. Разглядывали ее, ужасались, дивились.
„Но вот что странно, тут же подумал я, — видели ее многие, а но почему-то никто никогда не мог подтвердить это. Никто не оставил ни малейших доказательств! И я сам, например, — как я смогу доказать, что вот только что воочию видел диковинное это создание? А может, саламандра мне попросту почудилась? Ведь я давно уже мечтал ее увидеть. И думал о ней, направляясь сюда. И возможно — заранее создал ее в своем воображении".
И толкнув локтем Дениса, я спросил:
— Эй, ты заметил что-нибудь?
— Да вроде бы…
Он поскреб ногтями в бороде. Насупился задумчиво. И потом, покосившись в мою сторону:
— А ты?
Тоже, вроде бы… Что-го как будто промелькнуло, только очень уж быстро Может, попробуем еще раз, а?
— Нет, нет, — торопливо сказал Денис, — теперь надо уходить, и побыстрей! Дикари вообще-то не любят, когда сюда заглядывают посторонние. А с ними лучше не ссориться…
— Но ты же ведь был здесь раньше?
— Да, три раза. Но всегда вместе с шаманом. А так приходить, как мы сейчас, — тайком, украдкою, — это, брат, рискованно.
