Аристарх Петрович не мог себя причислить к знатокам драгоценных камней, но даже он понял, что перед ним лежат вещи, которым могут позавидовать многие международные аукционы драгоценностей.
Как‑то он оказывал небольшую услугу одному ювелирных дел мастеру и на следующий день, предварительно договорившись о встрече, отправился к нему, прихватив несколько украшений покойной родственницы. Увидев это великолепие, ювелир, попросив помощника его не беспокоить, закрыл дверь на замок и с удивлением спросил:
Аристарх Петрович, вы что, без всякой охраны привезли такие ценности?
Охрана в машине, — нашелся Молоканов, — что скажете?
Они «черные»? — поинтересовался ювелир, уверенный, что хорошо погреет руки.
Ну что вы, Генрих Соломонович, на каждое изделие имеется официальный документ, скрепленный нотариусом! — ответил новоиспеченный богач.
Очень хорошо, — без особого энтузиазма произнес тот, — вещи великолепные и в прекрасном состоянии. — Понимая, что перед ним сидит представитель Администрации Президента, ушлый еврей не осмелился морочить посетителю голову. — Если вам срочно нужно их продать — это одно, если нет, то можно подыскать достойного покупателя.
В первом случае будут большие потери?
Ну, учитывая, что вы в свое время не отказали мне в услуге, десять — пятнадцать процентов, не больше…
В эти десять — пятнадцать включены ваши услуги?
Что вы, уважаемый Аристарх Петрович, у меня и в мыслях не было наживаться на друзьях! — довольно фальшиво заверил тот.
И Молоканов понял, что Генрих Соломонович себя не обидит. Когда он услышал, какую сумму получит, то даже не стал торговаться.
Около шестисот тысяч долларов получил Аристарх Петрович за эти «безделушки», которые столько десятилетий лежали мертвым грузом в тайнике «милой старушки»…
Первым делом он связался со знакомым архитектором, вручил ему эскиз памятника покойной родственницы и договорился, чтобы тот взял на себя все хлопоты не только по его изготовлению, но и по установке на могиле…
За пару дней до истечения срока, оговоренного в «протоколе о намерениях», Аристарх Петрович лично съездил в Сибирь за своим партнером, заключил с ним уже официальный договор, и в тот же день они вдвоем вылетели в Москву…
Глава 10
«Норд–Ост» — всеобщая боль
После просмотра привезенной Широши кассеты Бешеный заснул умиротворенно и безмятежно.
И приснился ему его сын…
Вот они с маленьким Савушкой наперегонки бегут по песчаному пляжу у самой кромки прибоя, и теплая волна ласкает их босые ноги.
Догоняй, сынок! — радостно кричит Бешеный.
И Савушка, счастливый оттого, что рядом отец, устремляется за ним.
Сейчас, папка, только не быстро беги: я же еще не такой большой, как ты! — рассудительно кричит он, изо всех сил пытаясь не отстать.
Ты маленький, а я старый! — смеется в ответ Бешеный.
Никакой ты не старый, — возражает паренек, — ты, папка, самый сильный на земле!
Не подлизывайся, ногами работай! — с деланной серьезностью отзывается Бешеный, тщетно пытаясь скрыть, что рад оценке маленького Савушки.
Он сознательно поддается сыну, который с радостными криками его обгоняет и, обернувшись с улыбкой победителя на симпатичной мордашке, призывно машет рукой, словно ободряя отставшего отца…
Догоняй, папка, ты же специально мне поддался!
Ничего подобного, я просто устал…
Не хитри, милый! — раздался голос Джулии, — наш сын весь в тебя: его невозможно обмануть…
A–а, сговорились? Двое на одного? Вот я сейчас вас…
Сделав страшную гримасу, Бешеный распахнул объятия и бросился на Джулию, стоящую у самой кромки воды. Она не успела увернуться, и он повалил ее. Оба упали в воду, и мириады брызг, будто маленькие бриллианты, засверкали в солнечных лучах.
На помощь, Савушка! — выкрикнула Джулия, делая вид, что хочет вырваться из объятий любимого.
Сейчас, мамочка, сейчас! — отозвался тот и устремился к барахтающимся в воде родителям.
Он подскочил и схватил отца за плечо:
Проснись, папка! Проснись! — тормошил мальчуган.
Да не сплю я! — удивленно ответил Бешеный…
Да проснитесь наконец! — услышал Савелий голос, вовсе не похожий на голос сына.
Кто‑то упорно и бесцеремонно тряс его за плечо. Хорошо еще, что, открыв глаза, он в тропической тьме узнал Широши, а то не миновать бы посягнувшему на такой чудесный сон крепкого профессионального удара.
Просыпайтесь, Савелий Кузьмич, просыпайтесь! — бормотал Широши, — произошло нечто ужасное…
Напали на остров? — мгновенно среагировал уже очнувшийся от сна Бешеный.
Хуже, много хуже! — продолжал бормотать каким‑то не своим голосом Широши.
Савелий встал, зажег свет, предложил Широши стул, сам присел на краешек кровати:
Что случилось? — спросил он: тревога Широши со всей полнотой передалась и ему.
В Москве чеченские террористы захватили в заложники зрителей популярного мюзикла «Норд–Ост» в концертном зале на Дубровке, — каким‑то безжизненным тоном сообщил Широши…
Савелий усилием воли отогнал прекрасный сон, мысленно простившись с улыбавшейся мордашкой Савушки и грустными глазами Джулии, более всего досадуя, что ему никогда не узнать, чем же должен был закончиться этот удивительный сон…
Когда это случилось?
Час назад… Мне немедленно сообщили. — Широши поднял на Бешеного страдающий взгляд. — Это я во всем виноват, старый болван! Какой чудовищный, жалкий болван!
Савелий никогда не видел всегда спокойного, ироничного и самодовольного Широши в таком подавленном и расстроенном состоянии. Сейчас он напоминал простого русского деревенского мужика, у которого по какому‑то глупому недосмотру сгорела изба и все остальное хозяйство. Как старая заезженная граммофонная пластинка, он уныло повторял:
Какой же я болван, безрассудный и бестолковый болван! Это я во всем виноват, только я один, болван, старый болван!
Возьмите себя в руки, Феликс Андреевич, — отрывисто, приказным тоном выпалил Савелий. — Вам не к лицу так распускаться! Возьмите себя в руки и объясните толком, что произошло и почему вы теперь «болван» и «во всем виноваты»?
Я уже сказал вам, что чеченские террористы взяли в Москве заложников, а…
Сколько террористов и сколько заложников? — деловым тоном спросил Бешеный.
Террористов несколько десятков, заложников в зале несколько сотен, в их числе много детей и женщин, а я…
Чего требуют террористы? — Бешеный вновь бесцеремонно прервал собеседника, продолжая свой «допрос».
Они требуют немедленного вывода всех российских войск из Чечни! — с кривой улыбкой сообщил Широши.
Но это же просто невозможно! Безумие ка- кое‑то! — гневно воскликнул Савелий.
Именно! — подтвердил Широши.
Воспользовавшись тем, что Бешеный задумался,
он продолжал:
За этими отморозками точно стоит Гиз, а я виноват, что мы их не обезвредили…
Стоп–стоп! — резко прервал его Савелий.
Он вовсе не был настроен слушать самобичевания Широши. Бешеный всегда был человеком, ценящим действие и конкретную информацию, к этому действию побуждающую.
Почему вы решили, что за этими гадами стоит именно Гиз? — спросил он.
Я это знаю точно. Это его месть России, вам и мне. Мы же помешали ему взорвать в России то, что он наметил. Вот он в отместку и устроил это кровавое шоу. Это его почерк, его стиль, — твердо сказал Широши.
С Гизом, допустим, вы меня убедили. Но вы‑то в чем конкретно виноваты, что так себя казните?
Бешеный уже напряженно думал о том, что бы он предпринял, оказавшись в Москве, а потому душевные терзания Широши, естественно, отходили на задний план.
Я же говорил вам, что мне не удалось встретиться в Вене с человеком, который должен был мне привезти информацию о планах Гиза, — с досадой напомнил Широши.
Помню–помню, — тут же включился Бешеный, — тот мужик исчез в Москве, но не вы же в этом виноваты?
Он наверняка вез информацию об этой акции Гиза, а я не предусмотрел, не предвидел, старый болван! — жестко сказал Широши. — Вместо того чтобы попытаться добыть неполученную информацию по другим возможным каналам, я полностью погрузился в организацию демонстраций против войны в Ираке, от которых особого толку не будет: Буш наплюет не только на них, но и на Совет Безопасности! Я опять полез в глобальную политику, вместо того чтобы методично заниматься важным конкретным делом! Неужели непонятно? — Широши сокрушенно покачал головой.
Савелию стало его жаль:
Честно говоря, не вижу вашей серьезной вины: информации у вас не было, значит, и суетиться было бессмысленно, а потом вы же не сидели у моря и ждали погоды… — попытался утешить его Савелий.
Не успокаивайте меня! — на этот раз резко прервал его Широши. — Я упустил из виду, что эта змея может точно и больно ужалить ни в чем не повинных людей. Именно за это нет мне прощения!
