– Кажется, мсье Соболинский ревнует? Я рад!
– Алексей Николаевич, я не понимаю, во что вы хотите меня вовлечь?
– Я впервые нахожу в этом человеке проявление хоть какого-нибудь чувства. Могу вас поздравить, Александра Васильевна…
И вновь эти обязательные фигуры, краем глаза она видит, как Лежечев танцует мазурку в паре с Жюли и разговор между ними напряженный. Поистине сегодня все сошли с ума, все взялись выяснять отношения! Что же за день такой? А Серж уже ушел, вероятно, в гостиную, к карточному столу. Мазурку Соболинский сегодня не танцует.
– Вы приехали сюда, в провинцию, из-за него, граф. Я все знаю…
– Вы правы. Я тоже знаю: выбери самую красивую женщину и ищи его подле… Как видите, я не ошибся. Я нашел вас и уже не искал его. Он сам нашелся.
– Значит, вы меня обманули…
– Долг чести, Александра Васильевна, прежде всего. Он скомпрометировал мою дочь, а муж ее тяжело ранен. Теперь это мой долг. Долг отца.
– И вам безразлично, что теперь со мной будет?
– А разве вас это когда-нибудь заботило?
«Когда вы постучите в мою дверь, проклятая всеми, без веры в добро, без веры в людей… Неужели же только это мне остается? Но как же это несправедливо! Несправедливо!»
Шурочка чувствовала, как между Сержем и графом растет напряжение. Внешне все было пристойно: никто ничего не замечал. Да и они друг друга, казалось, не замечали, повода для ссоры никто и не искал. Да и зачем? Все уже случилось там, в Петербурге. Неужели же они будут стреляться? Если бы это было так, зачем устраивать праздник, зачем показывать алмаз и зачем, в конце концов, ухаживать за ней, оказывая все эти знаки внимания? Граф мог бы вызвать Соболинского на дуэль тут же, по приезде в имение. Но этого не случилось. Шурочка решительно ничего не понимала.
Увидев, что Соболинский ушел в карточный зал, граф Ланин как-то странно улыбнулся. Дотанцевав мазурку, он оставил гостей, дожидавшихся котильона, и направился к карточным столам. Шурочка сделала вид, что у нее страшно разболелась голова, и последовала за ним. Ее искали, но она избавилась от опеки маменьки и решила посмотреть, что же будет дальше? Она хорошо знала дом и теперь, прокравшись с противоположной стороны, из-за портьеры следила за тем, как офицеры столпились вокруг одного из столов. За другими шла спокойная игра в вист, но и там уже прислушивались к тому, что происходит рядом, где играют в азартный штосс. Там говорили громко, порою спорили и с ожесточением кидали на стол деньги и карты.
Когда именно к этому столу подошел граф Ланин, обступившие его офицеры разом замолчали. Граф смотрел на Соболинского, и все также молча расступились. Серж улыбнулся, но Шурочка отметила, что он бледен. Граф взял нераспечатанную колоду карт и по-французски тихо спросил:
– Угодно вам будет против меня понтировать, мсье Соболинский?
Серж посмотрел на офицеров, но те молчали.
– Так угодно? Я вижу, вы сегодня не в ударе, а потому опасаетесь. Удача от вас отвернулась.
– Удача всегда со мной, – без улыбки ответил Серж.
– Вам сегодня не везет в любви, испытайте судьбу в карты.
Этого Серж стерпеть не мог. Ему бросали вызов и называли причину: женщину. Соболинский решительно взял другую нераспечатанную колоду, резко сжал ее левой рукой так, что крест-накрест наклеенные полоски тотчас отлетели, и посмотрел на графа Ланина с вызовом:
– Десять тысяч для начала.
– Наличными или на мелок изволите?
– На мелок.
– Принято.
Шурочка вздрогнула. Десять тысяч!!! Офицеры все так же почтительно молчали. За другими карточными столами тоже теперь была тишина. Они начали играть. Соболинский поставил на даму. Граф Ланин усмехнулся и начал метать. Слышно было только, как потрескивают новенькие карты. Дама легла направо от графа. Все выдохнули:
– Убита!
– Ваша дама убита, – спокойно сказал тот. – Угодно еще?
«Нет! Не надо, нет! – мысленно взмолилась Шурочка. – Сережа, остановись!» Прометанная колода карт тут же была брошена графом Ланиным на пол. Он ждал, что будет дальше, и Соболинский, нетерпеливо распечатывая уже другую колоду, решительно сказал:
– Ставлю на руте!
– Как угодно. А не боитесь ли повтора? Поставьте на другую карту.
– Руте, – настойчиво сказал Соболинский.
Ланин метал по-прежнему безразлично. Дама снова выпала направо от него.
– Убита.
– Руте, – решительно сказал Серж.
– Вы упрямы, мсье Соболинский, и уверены, что женщина вас выручит из беды. – Граф прервался и смотрел на Сержа в упор. – Но сегодня она вас погубит.
Шурочка задрожала, понимая, что граф его провоцирует. «Сережа, остановись!»
– Руте, – повторил Соболинский. – Ставлю на даму!
Они теперь были друг против друга, один на один. Это была уже не игра, а испытание. Они оба надеялись на Фортуну. Граф справедливо считал, что Соболинский есть само зло, и готов был положить ему, то есть злу, конец. Испытывая случай, он словно задавал вопрос: на чьей стороне правда? Кому будет покровительствовать Фортуна? Что решила Судьба? Соболинский тоже хотел проверить свою удачу. Но его дама опять была убита. Кто-то из офицеров шепнул ему на ухо:
– Атанде, Соболинский, атанде. Остынь.
Но Серж отрицательно покачал головой. Он не хотел верить в свой проигрыш, причем везде. Только что у него отбили женщину, и все это видели. Теперь его обыгрывают в карты, и все опять это видят. Граф не случайно собрал здесь весь цвет уездного дворянства. Завтра Соболинского объявят неудачником и все скажут, что он – человек конченый. И Серж упрямо поставил на ту же даму. Ланин усмехнулся, и, уловив это, Соболинский перестал играть паролями, решительно загнул один угол, увеличив ставку вдвое. Ланин стал метать, продолжая при этом так же неприятно усмехаться. Серж занервничал и по ходу прометки загнул второй угол, решив отыграться одним махом. Ставка увеличилась вчетверо.
– Эх, и зачем дал мазу! – не выдержал кто-то из стоящих у стола.
– Убита! Опять убита! – возбужденно заговорили все разом, когда дама в очередной раз легла направо от графа.
Шурочка прижалась к стенке, почувствовав, что ей стало дурно. Как же ей захотелось выбежать из-за портьеры и остановить все это! Ну почему бы вредной даме ни выпасть хоть разок налево? И Серж, удовлетворившись, тотчас же перестал бы на нее ставить. «Сереженька, ну не надо больше! – мысленно взмолилась она. – Господи, заклинаю тебя, Господи, позволь ему отыграться!» Обращалась она не по адресу, но в этот момент и она ничего не соображала.
– Вы проиграли сейчас сорок тысяч, – напомнил граф и мелком записал свой выигрыш на сукне вдобавок к остальным.
По зале пронесся стон. Такие деньги! Помещики и офицеры заволновались. «Безумец!» – крикнул кто-то. Соболинский, казалось, услышал и этого человека, и Шурочку, опомнился, смахнул со лба прилипшие черные кудри, взгляд его стал осмысленным. В следующей талии он поставил на туза и выиграл. Она вздохнула с облегчением. Но это был далеко не конец. Дальше игра шла неровно: Соболинский пытался отыграться, загибал и один угол, и два, выигрывал, но все время оставался должен. Сокращая же свой долг, Серж все никак не мог приблизиться к выигрышу и все больше злился. Груда выброшенных под стол карт росла. Иногда Соболинский выхватывал оттуда карту с загнутым углом и ставил на нее: на удачу. Давно пора было остановиться, но граф Ланин словно чего-то ждал. Наконец Соболинский выиграл несколько раз кряду, отыгрался окончательно и сказал:
– Ставлю на даму.
– Разве вы еще не поняли, что эта женщина не с вами сегодня? – напомнил граф, четко выделив слово «эта». – Впрочем, она никогда и не будет с вами. Вы напрасно искушаете судьбу. Здесь вам придется отступиться.
Соболинский вздрогнул и со злой улыбкой на лице сказал:
– Напрасно вы на это надеетесь. Я от своего никогда не отступаюсь. Ставлю на даму, – повторил он.
– Десять тысяч?
– Да. – Никто не сомневался, что Соболинский не удовлетворится этой ставкой, а сделает хотя бы пароль пе, то есть загнет угол и увеличит ставку вдвое.
Шурочка знала, что у Сержа и без того огромные долги. Если он проиграет, его положение станет безнадежным. Он явно сошел с ума: хочет одним махом решить все свои проблемы. Зачем же так рисковать? Поставил бы на другую карту, граф прав, с женщинами Сержу сегодня не везет. Зачем искать погибели? У Соболинского не было и тех десяти тысяч, что он поставил. Все это знали, и Ланин тоже. Но граф принял ставку и начал все так же безразлично метать. Карты с треском ложились на стол, Шурочке не было видно, куда пойдет дама, но она знала, что смотреть не обязательно. «Цыганка… – простонала она. – Вот она, женщина! Которая его погубит! Остановись!» Но Соболинский ее, разумеется, не слышал. По ходу прометки Серж загнул не один, а два угла, то есть увеличил ставку не вдвое, а вчетверо. И граф своего добился. Он просто поставил точку в их споре, на глазах у всех положив даму направо от себя.
