за Устиныча, что он наверное всё-таки ошибся и перед нами
настоящий норвежский рыбак, который ни сном не духом не
ведает о происшествии с дрезиной, да и вообще не имеет ни
малейшего отношения к нашей эпопее в духе жюльверновских
приключений. Я покосился на боцмана, тот буравил деда тёплым
взглядом голодного удава . Чтобы, как то смягчить ситуацию и
прервать затянувшуюся паузу, я выдал традиционное: " Хэллоу,
мистер. Хау ар ю?" Старик сверкнул в мою сторону колючими
глазами из под лохматых бровей и недружелюбно буркнул по
норвежски: " Яай шёонер икке"
Тут вступил, решивший видимо поставить все точки над i,
боцман: " Не понимаешь, стало быть, борода? Ты же европеец как-
никак и здрасте пожалуйста - " Хэллоу, мистер " мы не понимаем.
Ну а если так тебя спросить:" Халло, ман. Вии геетс? " Бородач
вздрогнул и мне показалось непроизвольно втянул голову в плечи.
С этого момента боцман перешёл на немецкую речь. О
содержании которой я где-то догадывался, а где-то восстановил по
последовавшим позже рассказам Бронислава Устиныча и Гены
Эпельбаума. Устиныч несколько минут гневно излагал старику, что
в его годы пора о душе подумать, а не изображать юного
вервольфовца - борца с "большевистскими патлатыми
казаками"( цитата из Гебельса.) И нечего,мол, разыгрывать
мирного норвежца, поскольку он - старшина первой статьи
Бронислав Друзь германца за версту чует, потому как тесно
147
общался с их пленным братом полные пять лет и все их нюансы
изучил до доскональности.
Старик молча взирал на разошедшегося боцмана и его волнение
выдавала лишь напряжённая поза и сжатые бледные губы.
Пожалуй на редкость своевременным оказалось вмешательство
Гены Эпельбаума, принявшего на себя роль миротворца. Он
успокаивающе похлопал по широкой спине прокурорствующего
боцмана и подчёркнуто вежливо, слегка поклонившись обратился
к застывшему, аки соляной столб норвежцу. Говорил Генрих
Оскорович по немецки бегло и слегка грассируя. Как не без
зависти позднее заметил Устиныч на настоящем хох дойче.
Боря с Ромой с недоумением взирали на происходящее. Борька
даже полушёпотом спросил у меня, как у неизменного спутника
Устиныча, могущего обладать упущенной ими информацией: "Так
что, дед этот немец что ли ?" Я нерешительно кивнул:"Не
исключено. Во всяком случае Бронислав с Геной так думают. " В
конце концов непонятный старец с усилием разомкнул свои словно
склеенные уста и произнёс всего одно слово: "Битте". При этом он
сделал несколько неподходящий для его облика и окружающей
обстановки по джентльменски изящный пригласительный жест в
сторону сарая, словно это была не дощатая развалина,( впрочем из
небольшой железной трубы на покатой крыше уютно вилась
струйка дыма) а как минимум симпатичный домик где нибудь в
Тирольских Альпах. Мы вошли в сарай, ожидая увидеть убогое
пристанище одинокого старика и остановились у порога едва
войдя внутрь. Челюсти наши как по команде отвисли, выражая
удивление и восхищение.
Приют седого отшельника в его внутренней части являл собой
полную противоположность тому, как он выглядел снаружи.
Старец был явно не чужд комфорту и обладал неплохим вкусом,
как выразились бы в 21 веке: " Гросфатер не слабо шарит в
креативном дизайне жилого пространства". Это был настоящий
охотничий домик, обшитый внутри деревянным брусом. Стены
были завешены искусно сшитыми коврами из однотонных
песцовых и пёстрых нерпичьих шкур. В углу просторная лежанка
была накрыта одеялом, на производство которого пожертвовали
свои непростые жизни пара-тройка белых полярных волков. На
148
полу красовался апофеоз этого торжества охотничьего искусства -
шкура огромного белого медведя - урсуса маритимуса с
устрашающе разинутой чёрной пастью и многообещающим
оскалом мощных, жёлтых клыков. Над лежанкой висел охотничий
карабин - верный помощник хозяина в коллекционировании всего
этого великолепия.
Другой центральной частью этой незабываемой экспозиции был
стол, сработанный из пустотелых корпусов морских мин.Как
позже объяснил мне изрядно сведущий в военно-морских делах
Бронислав Устиныч это были оболочки немецких мин LMB -
трёхметровые торпедообразные дуры с хвостовым оперением, как
у авиабомбы( для сбрасывания с самолёта на парашюте).
Цилиндрическая часть корпуса мины, кроме отсека взрывного
устройства, изготавливалась из водостойкой пластифицированной
прессованной бумаги (пресс-штофа). (Это были мины
неконтактного действия и устанавливались на небольших глубинах
у берегового шельфа.Они срабатывали, когда над ними проходил
корабль или судно. Подрыв на глубине до 40 метров под корпусом
корабля 700 килограмм гексонита (смесь гексогена и
нитроглицерина.Мощнее тротила на 40-45%) приводил к весьма
печальным последствиям.)
Корпуса двух этих милых игрушек были аккуратно распилены
посредине, укорочены и установлены по бокам деревянной
столешницы с опорой на хвостовое оперение.Срезы их
куполообразных вершин, каждая высотой с полметра были
закреплены на верху стола, образовывая как-бы одно целое со
своими нижними частями.Оригинальность дизайнерского решения
заключалась в том, что мины как бы протыкают поверхность
стола, в то же время являясь его неотъемлемой частью.
Апофеоз этого прорыва в мебельном деле являло собой кресло,
скорее напоминающее трон. Материал всё-тот же - морская
немецкая мина LMB укороченная вдвое в верхней своей части и
распиленная вдоль играла роль спинки. Нижняя часть с хвостовым
оперением было искусно приспособлено под сиденье.
Задрапированное накидкой из сшитых выбеленых шкурок
полярного песца, оно производило мощное впечатление.
Конусообразная высокая спинка и сиденье укрытые белоснежным
149
мехом привели бы в восторг какого-нибудь маркграфа,владетеля
средневекового замка. Хозяин этого чудесного жилища всё тем же
странным, изысканным жестом пригласил нас садиться на
стоящую с противоположной от кресла стороны стола длинную,
укрытую мягким, желтоватым мехом скамью. После чего подошёл
к небольшой чёрной печке явно фабричного производства с
круглой плитой наверху. Печь по видимому растапливалась
шпицбергеновским углём, наполнявшим большое цинковое ведро,
стоящее тут же.
Старик снял с плиты эмалированный красный кофейник( как
будто ждал гостей), источавший дивный запах арабики и водрузил
его на свой экзотический стол. Из правого минного полушария
словно из диковинного буфета он добыл несколько стограммовых
граненных стаканчиков в серебренных подстаканниках, а так же
фарфоровую сахарницу с рафинадом и горсть чайных ложек.
Ложки он вынул из яркой жестяной коробки с арабской вязью и
кофейными зёрнами на этикетке. Судя по ассортименту
сервировки наш отшельник всё таки принимал иногда гостей.
Впрочем, согласно морской лоции, в описании острова Медвежий
значилось, что остров обитаем и на нём проживает, как минимум 7
человек.
За кофепитием наше общение с удивительным хозяином этого
впечатляющего жилища поневоле обрела мирный оборот. Бородач
сказал, что зовут его Верманд Вард и он норвежец, хотя когда то в
молодые годы действительно жил и учился в Германии.О
существовании грота и немецкой, времён войны инфраструктуры в
нём разумеется знает, но в подробности вдаваться не хочет, потому
как наша бравая команда, скорее всего случайно оказавшаяся в
гроте, даже не представляет в какое мутное дело она влезла.
Где то с год назад в подскальных шхерах появились новые
самозваные распорядители. Новые хозяева грота (по его словам,
люди с неизвестными целями и неопределённым гражданством)
гостям рады не будут и церемонится с ними уж точно не станут. За
ними, судя по их оснащению и наисовременнейшей технике,
которую они используют, стоят весьма серьёзные деньги и
интересы. Дилетанты вроде нас должны держаться подальше от
