— Виктор Пилгрим работает на вас? — резко спросила Стелла, переступая порог. Ей хотелось увидеть гостиную и холл, из которого можно было попасть в столовую и на кухню. Она заметила на стене богатую коллекцию оружия, а рядом — красиво оформленную грамоту общества «Рыцари Колумба». Ей в глаза сразу бросились мощные винтовки и несколько револьверов. — Вы встречаетесь с ним в обществе «Рыцари Колумба»? Я имею в виду Виктора Пилгрима.
— Ах ты проститутка, мать твою… — гневно закричал он. — А ну-ка, уматывай отсюда, пока я не достал свое любимое ружье. Ты нагло вторглась в мой дом, да еще спрашиваешь…
Не успела Стелла сказать хоть что-то еще, как он вытолкал ее за порог и захлопнул дверь. Безобразное поведение дяди даже не возмутило ее. Напротив, она была довольна тем, что нанесла ему визит: теперь она отчетливо осознала, что Виктор Пилгрим и Клем Каталони связаны прочными узами. Разумеется, это еще ни о чем не говорило и не доказывало, что они вступили в преступный сговор, но все же это была зацепка. Теперь она могла продолжить поиски в этом направлении. И действовать следовало как можно быстрее, ведь времени у нее оставалось совсем мало.
Направляясь по бетонной дорожке к машине, Стелла отломила веточку гардении и поднесла ее к лицу. Если главный свидетель обвинения связан с таким влиятельным человеком, как ее дядя, то это означало, что она не может отныне доверять хьюстонской полиции, независимо от того, какие удостоверения они ей покажут или какие обещания дадут. Близость к полицейским кругам превратилась в некое подобие тайного общества, а ее дядя, будучи лидером этой организации, мог обладать весьма значительным влиянием на всех людей, которые когда-либо работали под его началом. То, что он уже вышел в отставку, ровным счетом ничего не значило. Полицейский навсегда остается полицейским. Служебная лояльность среди представителей этой профессии была такой же сильной и прочной, как кровные узы большой семьи.
Приблизившись к машине, Стелла остановилась, повернулась и еще раз окинула взглядом большой дом. В узкой щели между шторами одного из окон она заметила встревоженное лицо тети. Показания этой женщины могли бы стать ее козырной картой, подумала Стелла. Если не удастся установить подробности нападения на Рэндалла из других источников, то можно попробовать поговорить с тетей. Надо же как-то узнать, что Клем Каталони замышляет. Еще секунда — и Стелла увидела, что у окна появился дядя. Он резко оттолкнул жену и наглухо задернул штору. До Стеллы донесся громкий крик Клема. У нее не было никаких сомнений в том, что он полностью подчинил себе жену. Вероятно, тетя Сара слишком запугана, чтобы стать ее союзницей, подумала Стелла. Сильно сжав пальцы, она смяла красивый цветок и бросила его на дорожку. Затем Стелла уселась в машину и мгновенно умчалась прочь от дома Каталони.
Холли сидела в своем офисе, положив ноги на стол. Откусив кусок пиццы, она бросила оставшуюся часть в коробку.
— Какая гадость, — сказала она Карлу Уинтерсу. — Сама удивляюсь, как тебе удалось уговорить меня попробовать эту мерзость.
Детектив развалился на стуле рядом с Холли. По сравнению с кабинетом Фрэнка Майнора офис Холли выглядел довольно неприглядно. Более или менее приличный книжный шкаф, стоявший здесь, она купила на свои собственные деньги. Он был нужен ей для хранения книг по юриспруденции и периодических изданий. А три хромированных стула были приобретены на казенные средства. Стены кабинета украшали не дипломы юридических учебных заведений, а репродукции с картин Сальвадора Дали. Она считала, что ее дипломы не столь престижны, чтобы стоило вывешивать их на всеобщее обозрение. Под стеклом письменного стола красовались многочисленные фотографии десятилетней дочери Холли, позировавшей в разнообразных одеяниях. Уинтерс посмотрел на одну из них и подумал, что дочь больше похожа на отца, чем на мать. У нее были темные волосы, круглое лицо и довольно толстые губы, которые разительно отличались от тонких губ Холли.
— Симпатичная малышка, — сказал Уинтерс, взяв одну из фотографий и тут же положил ее обратно.
— Избалованный ребенок, — равнодушно ответила Холли, переводя взгляд со снимка девочки на детектива. — Я трачу на ее барахло больше денег, чем на собственную одежду.
— Ты серьезно? — спросил он и посмотрел на ее платье. Холли была в своей обычной мини-юбке, а ее стройные ноги как будто повторяли неоновую рекламу из злачных районов города. Уинтерс с большим трудом оторвал взгляд от ее ног, пытаясь сосредоточиться на предмете разговора. — Зачем ты надела длинное платье на заседание суда? — поинтересовался он. — Скрывая свои ноги от посторонних, ты совершаешь большую ошибку.
— Серьезно? — игриво спросила Холли, поглаживая рукой бедра и поднимая юбку на несколько дюймов выше. Затем она наклонилась и прижалась грудью к его руке. После минутного замешательства она опустила ноги на пол и посмотрела в глаза Уинтерсу. — Фрэнк Майнор считает, что может указывать мне, когда и как одеваться, — капризно сказала Холли, надув губы. — Это он хотел, чтобы я напялила на себя то старомодное платье и стянула волосы в пучок. А теперь он даже настаивает на том, чтобы я пошла в какой-нибудь забытый Богом магазин и купила себе пару старушечьих туфель, наподобие тех, в которых ходят сейчас престарелые няни.
— Зачем? — недоуменно спросил Уинтерс, хихикая над удачной шуткой Холли. Ему нравились ее ноги, но он не считал при этом, что нужно так выкладываться, чтобы лишний раз продемонстрировать их.
— Майнор — идиот, — рассерженно выпалила Холли.
Уинтерс рассмеялся в полный голос.
— Более того…
— Он решил, что в длинном платье я произведу на присяжных лучшее впечатление, — продолжила Холли, вперив взгляд в темное пятно на стене над головой Уинтерса. — Он сказал, что хочет видеть меня одетой более консервативно. Он знает, что мы со Стеллой вместе работали в Далласе, и не хочет, чтобы мое участие в процессе расценили как чисто женскую зависть к ее профессиональным успехам. Ты же знаешь, что сейчас, когда Стелла сделала себе имя на деле Пелхама, все обвинители штата просто умирают от зависти к ней.
— Понимаю, — медленно протянул Уинтерс, не отрывая взгляда от ее груди. У нее был очень узкий бюстгальтер, и, когда она наклонялась вперед, как, например, сейчас, Уинтерс мог без особого труда рассмотреть ее розовые соски. У нее была кремового оттенка кожа и соблазнительно полная грудь. Прервав наслаждение Уинтерса от созерцания ее прелестей, Холли встала и подошла к нему сзади. Положив руки на его плечи, она стала делать легкий массаж, приводя его в исступление.
— Тебе приятно? — спросила она томно. Ее грудь упиралась в его спину.
— Я даю тебе полтора часа, чтобы прекратить это безобразие, — шутливо сказал Уинтерс, стараясь показаться хладнокровным и опытным мужчиной. Но в действительности он был очень взволнован и чувствовал, что его сердце бешено колотится. Более десяти лет он не спал с женщинами. И ему уже стало казаться, что влечение к ним навсегда оставило его. Сегодняшний день показал, что это далеко не так. Еще не все потеряно, подумал он, прижимаясь бедрами к Холли, чтобы она могла почувствовать волнение его плоти.
Ее руки неожиданно остановились, и она решительно направилась к столу. Уинтерс почувствовал разочарование, но быстро заставил себя успокоиться. Чего он, собственно говоря, ждал от нее? Она была хорошенькой молодой женщиной, а он? Просто старый козел. Он не был настолько глуп, чтобы не понять, что с ним просто играют. Да и глаза Холли красноречиво подтверждали это. Легкий порыв страсти мгновенно исчез, не оставив и следа.
— Ты уже видела результаты баллистической экспертизы? — спросил он, поправляя воротник рубашки.
— Пока нет, — холодно ответила Холли. — Лаборатория завалена работой, поэтому нам придется немного подождать.
— Я думаю, мы не получим ничего интересного, — сказал Уинтерс. — Честно говоря, меня очень удивляет, что она вообще бросила пистолет на месте преступления. Стелла Каталони не настолько глупа, чтобы оставить отпечатки пальцев на оружии, которым она убила Рэндалла. Думаю, не стоит полагаться только на этот факт.
— Может быть, — сказала Холли, отправляя остатки пиццы в корзину для мусора. — А может быть, и нет. Она избавилась от орудия убийства среди бела дня. Это не похоже на проявление большого ума, Карл. В особенности если учесть, что в тот же день она публично угрожала убить этого свидетеля. Теперь понятно, что речь идет об отчаянной, не способной на рациональные поступки женщине.
— Неужели она надеялась, что это сойдет ей с рук? — недоверчиво спросил Уинтерс.
— Да, именно на это она и рассчитывала, — охотно подтвердила Холли. — Каждый убийца надеется на то, что его не поймают. Но Стелла — совершенно другой человек. Она всегда была несдержанной и чересчур эмоциональной, хотя и довольно скрытной. Но эта черта характера скорее всего объясняется ее увечьем. Однако после дела Пелхама она стала чересчур самоуверенной. Я бы тоже потеряла голову, если бы такой влиятельный человек, как Гроуман, позволил мне дать интервью национальному телевидению. — Она улыбнулась, злобно сверкнув глазами. — Полагаю, что теперь Стелла может попрощаться со своей карьерой, не так ли? Держу пари, что ей никогда не удастся победить на выборах в этом штате.
