– А еще можно? – настырно спросила девочка.
– Нет, мы устали. Иди там поиграй где-нибудь, – тяжело дыша, сказала Шлёпа. Она хотела лечь на спину, но как бы компактно ни складывала крылья, они все равно мешали. Она со стоном перевернулась на пузо.
– Иди уже! – рявкнула она на девочку. Та все таращила глаза.
Наконец девочка убежала, захватив с собой обруч.
– Ну чего ты злыдничаешь? Представь, что ты пришла в парк – а там четыре феи-дылды, – сказала я.
– Хватит уже меня феей называть, – сказал Робби. – У меня все болит. Как птицы спят? Я знаю, что они голову под крыло прячут, но это же жуть как неудобно. – Он попытался улечься.
Из нас четверых одна Моди, похоже, ни капельки не устала. Она бегала, прыгала и скакала по траве, распевая свою любимую несуразную песенку:
Гей, кошка со скрипкой,
Идут на горку Джек и Джилл,
Апчхи, апчхи,
Ставь скорее чай!
– Я бы сейчас попила чайку, – сказала Шлёпа. – Вообще-то я бы даже пообедала. После завтрака-пикника уже часов сто прошло.
Мы вдруг поняли, что страшно проголодались, и пить тоже хотелось ужасно.
– В парке наверняка есть кафе. Я угощаю. – Шлёпа достала из кармана джинсов пухлый кошелек.
– Да, но как мы с крыльями в очередь встанем? – спросила я. – Ведь тут же толпа сбежится.
– М-м, – промычала Шлёпа. – Предоставь это мне.
Мы поворочались еще немного, а потом полетели искать кафе.
– Вон на парковке автокафе – сойдет, – сказала Шлёпа. – Спускаемся за теми деревьями и идем пешком. Ведем себя суперестественно, как будто крылья сейчас самый модный прибамбас.
Мы пытались – но это было не так-то просто. Люди выходили из машин и глазели на нас, дети показывали пальцем, а собаки лаяли как ненормальные. Очередь у фургона попятилась, словно испугавшись нас.
– Четыре больших рожка, пожалуйста, – сказала Шлёпа. – И четыре шоколадки, вон те, и еще четыре куска фруктового пирога – ух, вкуснятина! И четыре банки колы.
– Моди икать будет, – сказала я.
– Ладно, тогда четыре сока, – поправилась Шлёпа. – Мама будет довольна – сплошь фрукты, здоровая еда.
Шлёпа говорила так буднично, что люди вокруг слегка расслабились, хотя как загипнотизированные всё не отрывали глаз от наших крыльев. Мы поджимали их изо всех сил, но это требовало немалого труда, а Моди задача и вовсе была не по плечу – она скакала и хлопала своими милыми белыми крылышками, щеголяя их розовой изнанкой.
Продавец в передвижном кафе тоже завороженно пялился. Шлёпа нетерпеливо топталась на месте.
– Четыре мороженых, говорю, все с шоколадом, и четыре шоколадки «Гэлэкси», четыре фруктовых пирога и четыре сока. Пожалуйста, – повторила она.
– А это… деньги у вас есть? – шепотом спросил он.
– Есть, конечно. – Шлёпа помахала кошельком и вытащила из него двадцатку.
– Я ж не знаю. А вы кто вообще, по какому поводу крылья? Вы ж не эти… – Он наклонился вперед, высунулся из окошка и прошептал: – Ангелы ?
Шлёпа прыснула со смеху.
– А я похожа на ангела? – сказала она. – Не, мы в кино снимаемся. Играем детей, у которых желания исполняются, сегодня вот сцена, где они пожелали летать научиться.
– А где съемочная группа, камеры там всякие? – спросил продавец, занявшись наконец нашим мороженым.
– Вон там, – Шлёпа махнула рукой в неопределенном направлении. – Там своя столовка есть, но нам мороженого захотелось, да, народ? – обратилась она к нам с Робби. Мы усиленно закивали, стараясь ей подыграть.
– А крылья у вас прямо как настоящие, – сказала одна женщина в очереди и потрогала Шлёпины алые перышки. – Ничего себе, да они теплые , – удивилась она. – Потрогайте!
– Эй, руки прочь! Сломаете реквизит – ребята по спецэффектам голову мне оторвут, – цыкнула Шлёпа. – А крутые крылышки, да? Вообще натуральные. Сейчас шмакодявка одна на полном серьезе решила, что мы феи. Шик!
– А из чего они? – восхищенно спросил кто-то.
Шлёпа пожала плечами, и перья на ее крыльях затрепетали.
– Из перьев! – сказала она. – Не видно, что ли?
– Ну а как… как они двигаются?
– Сложный механизм. У нас к лопаткам такие электронные устройства присобачены, очень чувствительные, чуть шевельнешься – крылья тоже сразу двигаются, – заливала Шлёпа.
– А летать-то на них можно? – спросил мороженщик.
Шлёпа закатила глаза:
– Да нет конечно. Это все на компьютере потом нарисуют.
– Ну да, а как еще, – кивнул он, заполнив мороженым последний рожок. Он посыпал его радужной крошкой, полил малиновым сиропом, вставил аж две шоколадки и вручил Моди, которая от радости чуть в обморок не грохнулась. – Чего только не придумают! Передайте киношникам своим, пусть приходят ко мне за мороженым и газировкой.
Он протянул нам мороженое, а шоколадки, пироги и сок услужливо сложил в пакет. Шлёпа расплатилась, мы сказали всем «до свиданья» и отошли.
– Ну конечно, летать они могут! Вот же ты дерево! – сказал кто-то у нас за спиной.
– Прикольнемся? – с ухмылкой сказала Шлёпа. – Раз, два, три – полетели!
Она махнула своими роскошными красно-золотыми крыльями и поднялась в воздух. Народ у фургона изумленно ахнул.
– После всего, что она им наплела! – сказала я Робби.
– Не может не выпендриваться, – отозвался он. – Давай, что ли, за ней.
Мы оглянулись на Моди.
– Летим! – крикнула я.
Моди никак не взлетала толком: не могла оторваться от мороженого. Она подскакивала над самой землей, волоча ноги по траве, уплетая шоколадку с выражением полного блаженства на лице. Элис ей такое мороженое обычно не покупала. За ней, протягивая руки, бежали люди, явно собираясь ее поймать.
– Скорее хватай Моди! – крикнула я.
Мы с Робби подхватили малышку и полетели. Ее мороженое при этом выпало из рожка и плюхнулось в траву. Моди стала брыкаться и вырываться – так ей хотелось спуститься и подобрать его.
– Нет, Моди! Вот, возьми мое, – сказала я – но в моем не было радужной крошки, сиропа и двух шоколадок, и Моди горько заревела.
Мы устроили такое представление, – люди носились туда-сюда, кричали, показывали на нас, фотографировали на телефоны. В парке, рассудили мы, обедать не стоит, пришлось есть в воздухе. Шлёпа летела между нами и раздавала еду и питье – но это было все равно как давиться первым, вторым и десертом на бегу. Нас всех одолела икота. Моди только лизнула шоколадку и чуть-чуть сока попила. Она все всхлипывала о своем мороженом. Потом она начала тереть глаза и сосать пальчик – малютка явно вымоталась, пора было укладывать ее спать.
Мы пролетали над каким-то городом, подходящих мест, чтобы сесть, было не видно, так что приходилось нам по очереди рулить спящей Моди. Мы все порядком устали – правда, немного оживились, когда полетели вдоль широкой реки. Подражая лебедям, мы сбивались тесной стайкой, а потом пикировали к самой воде и изо всех сил били крыльями, чтобы не плюхнуться в реку.
Но на реке было слишком людно. Люди что-то кричали, задирали головы. Шлёпа подразнила толпу: подлетела к большому круизному теплоходу и помахала пассажирам. Они ошалело помахали в ответ.
– Шлёп, хватит уже показушничать, – попросила я.
– А что такого? Весело же! – засмеялась она.
– А если кто-нибудь в полицию позвонит, или в газеты, или на телевидение?
– Классно будет! Им нас ни за что не поймать, – веселилась Шлёпа.
– Сомневаюсь.
– Думаешь, они такие раз – и достанут гигантские сачки?
– У полиции вертолеты есть. Они могут устроить облаву.
– И что они нам сделают? Спорим, нет закона, который летать запрещает! – сказала Шлёпа. – Не порть все веселье, Розалинда. Погнали!
– Куда теперь? Мы вроде и так уже далеко, – пропыхтел Робби. Была его очередь нести Моди, он, бедняга, еле справлялся.
– Отдай-ка мне Моди, – сказала Шлёпа. – Так. Моди, пора просыпаться. Ты же хочешь еще полетать, правда?
– Мороженка, – пробормотала Моди, потом потерла глаза, захлопала крыльями и полетела самостоятельно.
– Умничка, – похвалила ее Шлёпа. – Берем курс на Лондон. Полетим к Букингемскому дворцу и в окна заглянем – вдруг там королева сидит!
– Э, нет! До Лондона миль сто – и как мы туда дорогу-то найдем? – засопротивлялась я.
– Да запросто. Будем лететь вверх по реке, и все, – беспечно сказала Шлёпа. – Темза же течет через Лондон, так что не заблудимся.
– Но это ужасно далеко, а мы и так уже устали, – заныл Робби.
– Это ты устал. Лично я в норме. Мне никогда в жизни так весело не было, – не унималась Шлёпа. – Ну же, полетели.
– Шлёп, да послушай ты. Мы до Лондона будем весь день лететь, и то можем не добраться. А что будем делать, когда на закате крылья исчезнут? Папа с Элис с катушек слетят, если они очнутся – а нас опять как ветром сдуло.
– Ну и что? – упрямо сказала Шлёпа. – Я могу летать, больше со мной такое никогда в жизни не повторится, я собираюсь оттянуться по полной.
Она решительно полетела дальше, а мы зависли на месте, не зная, что делать.
