Я была с непокрытой головой, и через нее из моего драгоценного организма уходила пятая часть тепла. Я почти не чувствовала рук и ног. Меня сотрясала непреодолимая дрожь, мучительная, но я знала, что это как раз хороший знак. Тело дрожит, чтобы вырабатывать тепло. Вот если дрожь утихнет, тогда действительно беда. Ведь следующий этап таков: чтобы сберечь энергию, тело перестает дрожать, переходит на режим выживания, а потом… отключается. Я понимала, что чем сильнее замерзну, тем труднее будет соображать и ориентироваться, то есть будет еще хуже. Обязательно нужно было отыскать дом, а если не получится, хоть какое-то укрытие. И поскорее.
Я стояла тихонечко, прислушивалась изо всех сил, но слышала только лязганье собственных зубов. Вспомнив с тоской о теплой печке, я подумала: может, мне удастся учуять запах горящих поленьев, и он приведет меня домой? Потом вспомнила про сладкий аромат волчьего лыка, неподалеку от черного хода, но, поразмыслив, решила, что этот куст благоухает только под лучами солнца. А сейчас я ощущала лишь запахи грязи и застоявшейся прудовой воды, которой пропиталась моя одежда.
Чтобы сохранить тепло, надо было двигаться, но идти наобум было страшно, поэтому я просто топталась на месте, пристукивая ногами, и пыталась что-то придумать, и все сильнее мерзла, а снег сыпал и сыпал. Затем настал миг полного отчаяния, я перестала храбриться. Что-то во мне щелкнуло, и я крикнула срывающимся голосом:
— Кейр!
Бессмысленный, безнадежный выплеск. Но это имя было произнести гораздо проще, чем те слова, которые я прокричала потом:
— Помогите! Эй, кто-нибудь, помогите!
Сверху прошуршала ветка, будто вспорхнула пара птиц. Это означало, что я стою среди деревьев и, похоже, не так уж близко от дома. Я решила идти наугад. Говорила себе, что это поможет сохранить тепло и еще это поможет думать.
Я шла, вытянув голые, перчаток ведь не взяла, руки, кожа саднила от холода. Я часто спотыкалась — промокшие, онемевшие ноги не чувствовали перепадов на всяких неровностях. Кое-как продвигаясь, я прислушивалась, надеясь уловить мотор «лендровера». Но понимала, что Кейр, вероятно, еще даже не доехал до Броудфорда. Может, мне удастся выйти к шоссе и поймать там машину? Я напрягла слух, стараясь различить шум шин, но услышала совсем другой звук — веселое журчанье, оно было как музыка. Ручей. Наконец хоть какой-то ориентир, который поможет мне определить направление! Ручей течет с холма к морю, сказал Кейр. Он огибает дом. Неужели я теперь не найду пути назад?
Снег повалил сильнее. Огромные хлопья укрывали голову и плечи толстым слоем и, тая, пропитывали влагой волосы, просачивались в одежду. Я счищала снег, но, боже, как его было много! Сражаясь с тучами хлопьев, я наткнулась на дерево. От неожиданности испугалась ужасно, машинально присела на корни, забыв о том, что рискую промочить пока еще сухую часть брюк и еще одну часть тела, но я настолько устала, что хотела лишь одного: замереть, свернувшись в клубок. Харви что-то такое мне насчет этого говорил… Так лучше сохраняется глубинное тепло… Нужно подобрать руки и ноги, как младенец в утробе матери и — ждать спасателей. Глупо без толку бродить туда-сюда — напрасная трата сил. Вот бы что он сейчас сказал. Я подтянула промокшие колени к подбородку… ждать так ждать. Я слушала неумолкающую беспечную песенку ручья и ждала, когда приедет Харви и отыщет меня.
Нет. Не Харви. Кейр. Харви погиб, давным-давно…
А ручеек все пел и пел, и мне теперь казалось, что он поет специально для меня, повторяя одну и ту же строчку: «Иди же ко мне, узнаешь, куда я бегу… иди же ко мне, узнаешь, куда я бегу…» В конце концов нервы мои не выдержали, я заорала: «Заткнись ты, ради бога!» Ручей будто меня не слышал и продолжал бормотать всякие глупости. Я прижалась спиной к стволу, так было чуть-чуть удобнее сидеть. Снова подумала о Кейре, о том, какое у него большое и сильное тело, и такое теплое. Как он тогда меня поднял, будто я ничуть не тяжелее походного рюкзака, и нес меня по скользким камням через ручей. Когда мы шли к домику на дереве.
Домик на дереве!
Вот оно, укрытие. Кейр говорил, там одеяла всякие. И жестянка с тянучками. Я вспомнила, как таял на языке сладкий кубик, и рот сразу наполнился слюной. Я кое-как поднялась на ноги. Если я найду ручей… если я найду тот мостик из камней… Оттуда, от другого берега, совсем близко до домика. Мы шли тогда минуты две, и там уже не петляли, двигались по прямой. Да, точно… Когда Кейр поставил меня на ноги — когда уже перенес, — то сказал: «А теперь прямо», и мы очень быстро пришли.
Ладно, предположим, ручей я найду, а если свалюсь в воду? А тот мостик… вдруг он не один? А что Кейр говорил про тот?.. Что камни плоские. Предложил даже мне самой пройти, значит, расстояние между камнями не очень большое. Но сколько их, интересно? Я пыталась вспомнить, сколько шагов сделал тогда Кейр. Я представила, как он, чуть покачиваясь, несет меня, а я крепко держусь за его шею и чувствую каждое движение. Больше двух шагов? Может, три? Или четыре? Но четвертый уже точно на берег. Значит, поискать нужно переход из трех плоских камней. Поискать?
Размечталась! Как можно найти брод из разрозненных камней, если вообще ничего не видишь? Меня разобрал смех, надо же быть такой дурой! Покачнувшись, я ухватилась за свисавшую ветку. Мелкие веточки хлестнули по лицу. Разозлившись, я вцепилась еще крепче, и резко потянула ветку на себя. Неожиданно она отломилась. Меня качнуло назад, и я едва не упала, но устояла, опершись на ветку, будто на палку.
Теперь у меня была трость.
И она могла бы помочь мне перебраться через ручей, подсказать, какое на пути препятствие. Например, огромные плоские камни. Через ручей. Камни, по которым можно перейти на другой берег, добраться до дерева с домиком, там можно будет лечь, завернувшись в одеяло из гагачьего пуха, и со мной будут деревянные звери… пятнистый жираф. Со мной будет одинокая миссис Ной, которая все еще терпеливо ждет своего мужа. Только он не вернется, ведь он погиб, сгорел в огне…
Щекам вдруг стало горячо, я прижала к ним пальцы. По одеревеневшей от холода коже струились слезы. Я вытерла рукавом свои бесполезные глаза и двинулась в путь. Ощупывая отломанным суком снег, я шла на звук ручья. И отыскала его, благодаря тому, чего так боялась: громкий всплеск — и пустота под ногами. А потом я стояла на берегу, пытаясь собраться с мыслями, с брюк капала вода. Дерево с домиком было на другом берегу. Но где он там? Нужно идти по течению или против? Этого я не знала. Кейр знал, но его не было рядом.
Черт.
Черт, черт, че-е-ерт!
