Рингольд-младший был с позором отправлен из Ливерпуля подмастерьем в цех на завод своего же отца в Уоллоси. «Дабы собственным потом, горбом и кровью выбить из тебя эту кабацкую дурь! – напутствовал отец сына, прибавив, правда, потом: – Впрочем, если тебе удастся в скором времени вернуть эти деньги, то все мои претензии отпадут сами собой. Каждый из нас может совершить ошибку…»
И теперь этот чистоплюй Рингольд в должной мере наслаждался беспросветным трудом в грязном цеху, причем отнюдь не на правах сына хозяина. Можно себе представить, что творилось внутри него, и вполне возможно, что он многократно проклял себя за тот момент, когда опрометчиво пожал мою руку, и готов был продать душу дьяволу, лишь бы вырваться из этого ужаса. Я же сейчас мог в полной мере дать ему этот шанс, за который он ухватился обеими руками, подобно тонущему в болоте – за ссохшуюся соломинку. Неделю назад, перед самой покупкой «Октавиуса», мой отец за завтраком, сам того не зная, подал мне блестящую идею. Вернувшись из трущоб, он первым же делом вошел в курс последних событий, произошедших в торговой среде Ливерпуля, и совершенно невзначай поведал мне следующую историю. Завод отца Рингольда получил заказ на изготовление крупной партии сменных деталей для ткацких машин в Китай. Заказ пришел от компании «Астор Стар», занимавшейся обслуживанием и ремонтом этих машин. Технический уровень Китая находился в слишком сильной отсталости, дабы старинные китайские ткацкие станки могли провернуть все возраставший объем производства, поэтому вопреки императорской политике жестокой изоляции многие китайские ткацкие мануфактуры закупили английские машины достаточно сложные, чтобы китайцы самостоятельно могли производить запчасти к ним. К тому же у «Астор Стар» был жесткий патент, нарушение которого грозило серьезными проблемами. Однако императорский запрет на ведение промышленных дел с иностранными компаниями и жесточайшее ограничение торговых связей делали свое черное дело. Поэтому в обход системы был придуман простой, но очень эффективный ход. Все обслуживание этих механизмов проходило через определенное лицо – некоего китайского подданного Син Бен У, имевшего императорскую грамоту на общение с иностранцами и право выезда за пределы Поднебесной. Это была довольно мелкая сошка в императорском аппарате, а если учесть захлестнувшую вследствие искусственной изоляции страну коррупцию, то все подобные дела с иностранцами проворачивались похожим образом. Иными словами, вышеупомянутый Син Бен У и являлся главным поставщиком импортных деталей в Китай, от него шли все заказы на их изготовление и непосредственно он забирал этот товар из Европы и сопровождал его. И надо же было случиться такому, что на заводе Рингольда весь заказ по непонятной причине был изготовлен с браком в формовке – и, несмотря на то, что на нем стоял знак патента «Астор Стар», естественно, был списан в брак. Син Бен У, присутствовавший при выбраковке, согласился с некондицией товара, отметив однако, что дефект не особо сильный и что он сможет взять всю партию по сниженной цене. По всей вероятности, он думал произвести доработку деталей непосредственно в Китае (кустарным способом, с помощью дешевой силы тамошних умельцев). Однако «Астор Стар», естественно, ответила категорическим отказом, решив просто заставить Рингольда заново переделать всю партию – это было гораздо проще, чем дорабатывать ее. Прения шли несколько дней, и я не замедлил воспользоваться этой волокитой. Я быстро связался с Георгом и предложил ему выкрутиться из его нелегкого положения, чему он обрадовался, как манне небесной.
Дальше было легче легкого: он вывел меня на Син Бен У, который, в свою очередь, только и ждал такого случая. Заплатив неустойку, он отказался от заказа, мотивировав это какими-то неожиданно возникшими внутренними политическими осложнениями. Это было воспринято с пониманием, и вся партия некондиционного товара пошла на утилизацию – то есть на переплавку. Задачей Георга было тайком вывезти с предприятия отца этот брак и замести все следы, с чем он успешно справился. И вот теперь, под покровом ночи, я ожидал его прибытия с товаром для срочной погрузки в трюм «Октавиуса»…
– Товар прибыл, – сказал он. – Сначала расчет. Помните, нам надо спешить.
– Деньги здесь, – с этими словами я показал ключи от сейфа. – Посмотрим товар.
Мы вышли на причал дока, где под моросящим холодным дождиком в темноте стояло несколько крытых рогожей повод. Я откинул каждое покрывало и увидел знакомые штампы патента «Астор Стар».
– Начать погрузку, – приказал я Ситтону. – Заводить каждую подводу по очереди на палубу и складывать в трюм. Разбирать потом!
Оказавшись вновь в каюте «Октавиуса», я вытащил из тайника мешочки с гинеями и выложил их перед Георгом:
– Здесь все четыре тысячи фунтов. Как договаривались.
Георг долго пересчитывал монеты, пару раз ошибся, и, казалось, этому делу конца-края не будет. Несмотря на открытое окно, скоро в каюте нечем стало дышать. Наконец он облегченно выдохнул и, пригладив мокрые, взлохмаченные волосы, сказал:
– Ну все, осталась еще тысяча – и я реабилитирован.
Он резко повеселел, и его настроение передалось и мне.
Я достал стаканы и графин:
– Давай за удачное предприятие! Отменный виски.
Мы махом осушили стаканы и только успели поставить их на стол, как вошел Ситтон, объявивший, что погрузка окончена. Георг сгреб деньги в сумку и поспешил к подводам – их нужно было вовремя доставить обратно на завод, дабы оставить в тайне их выезд с территории.
– Ситтон – сказал я. – Отведите судно на рейд. Через десять минут на наше место должен встать на погрузку барк «Фандорий». Поторопитесь, иначе мне придется оплачивать еще час стоянки, а сегодняшний праздник и так обошелся мне слишком недешево…
Оставшись один, я сел за стол и задумался. Син Бен У завтра сам приедет ко мне на борт – он лично взял на себя оформление таможенных бумаг и, мало того, собственной персоной будет сопровождать товар на «Октавиусе». Это разом избавляло меня от всех возможных неприятностей при встрече с китайскими чиновниками в самой Поднебесной. Лучшей сделки Син Бен У не мог себе и представить, поэтому он столь ревностно схватился за это дело. Я продал ему товар не за наличный расчет, а совершил товарообмен. То есть за эти железки он должен был под завязку нагрузить «Октавиус» нужным мне товаром, который стоил крайне дешево из-за невозможности экспортировать последний. В то же время он пользовался в Европе огромной популярностью и цены на него были весьма высоки. В итоге получалось, что мы оба сделали бы крупные деньги в прямом смысле из воздуха, грамотно воспользовавшись воцарившейся в Китае нищетой…
