И наконец, подобно множеству преступников, теряющих контроль над своей жизнью в результате раскрытия преступления, любой растлитель малолетних после ареста способен совершить самоубийство. А поскольку большинство их происходит из среднего класса и не имеет ранних судимостей, в случае самоубийства полицию обвинят в его смерти, а пострадавший ребенок или дети окажутся в замешательстве.
Подобно мальчику, совращенному дедом и нарушившему закон, многие растлители малолетних в детстве сами были жертвами одной из форм совращения детей. Это не оправдывает их поведение, но иллюстрирует взаимосвязь двух понятий (жертва — преступление), которую мы наблюдаем постоянно. Питер Бэнкс советует: зайдите в полицейское управление и посмотрите имена детей в делах о растлении и эксплуатации. Затем просмотрите досье несовершеннолетних преступников и, наконец, досье проституток и насильников. Многие имена повторяются во всех трех отделах архива. Конечно, далеко не каждый ребенок, подвергшийся совращению, становится преступником, но буквально все преступники когда-то были детьми, с которыми дурно обращались. В будущем они могут совершать преступления против детей и/или взрослых или становится тем, что мы называем «профессиональными жертвами» — женщинами, которые вступают в связь с мужчинами, плохо обращающимися с ними, или, к примеру, становятся малолетними проститутками. Как общество, мы должны быть готовы пожать то, что посеяли. Но если мы заметим, что в жизни ребенка что-то идет не так, и не попытаемся улучшить его положение, мы рискуем подтолкнуть его дальше по опасной дороге.
Ричард-Аллен Дэвис, обвиненный в похищении и убийстве двенадцатилетней Полли Клаас из Петалумы, Калифорния, в октябре 1993 года, заявлял, что преступником его сделало тяжелое детство. В заключительной речи адвокат нарисовал портрет матери подзащитного как эмоционально отчужденной женщины, которая однажды держала руку сына над огнем и в буквальном смысле слова бросила мальчика после развода с его отцом. В отчаянной, но безуспешной попытке избежать смертного приговора адвокат также напоминал, что отец плохо обращался с подсудимым, а однажды ударом сильно повредил сыну челюсть. Практически у Дэвиса не было дома, а вот Полли он похитил прямо из ее дома. Это было чрезвычайно рискованное преступление.
Однажды поздно вечером Дэвис бесшумно проник в дом матери Полли в Петалуме и похитил девочку, угрожая ей ножом, на виду у двух ее подруг, оставшихся ночевать (мать Полли и ее сводная сестра спали в соседних комнатах). Похищение сочли настолько рискованным для преступника, что все члены команды следователей подозревали в случившемся кого-то из родственников, человека, имевшего доступ в дом. Вначале полиция подозревала отца Полли, который развелся с ее матерью и жил отдельно. Маленький сонный городок на севере Калифорнии был потрясен, когда всем, и в первую очередь следователям, стало ясно, что отец девочки не имел к случившемуся никакого отношения: в дом проник незнакомец. По иронии судьбы, в первые несколько часов, когда следователи искали отца Полли как возможного подозреваемого, Дэвис столкнулся с помощником шерифа возле Санта-Розы, всего в двадцати пяти милях к северу от Петалумы. Расследуя сообщение о вторжении в частные владения, сотрудники офиса шерифа обнаружили, что Дэвис пытается вытащить свой белый «форд-пинто» из кювета. Его допросили, обыскали машину и уехали, не подозревая, что человека именно с такими приметами разыскивает полиция Петалумы, и не догадываясь, что Дэвис временно спрятал еще живую девочку поблизости. Когда помощник шерифа уехал, Дэвис вернулся к жертве, задушил ее и оставил труп в неглубокой яме возле шоссе.
Еще одна случайная встреча Дэвиса с полицией в конце концов привела к завершению поисков. Дэвиса арестовали за вождение машины в нетрезвом состоянии, но полиция сравнила отпечаток его ладони с единственным отпечатком, оставленным похитителем Полли. Сознавшись в преступлении, он описал место, где спрятал труп. Позднее, на суде, его адвокат утверждал, что похищение и убийство стали результатом неудавшегося ограбления, и отрицал попытку сексуального насилия над Полли. Однако обвинители представили свидетелей, которые заметили Дэвиса в округе за несколько дней до похищения и обратили внимание, что он выслеживает девочку — это соответствовало ранним моделям его нападений на женщин. Присяжные не купились на оправдания подсудимого.
Очевидно, никто не требует, чтобы родители стояли по ночам над спящими детьми, как вооруженная стража. В данном случае защитить ребенка не сумела система правосудия. Во время совершения похищения и убийства Дэвис отбыл половину шестнадцатилетнего срока заключения за похищение ребенка и был досрочно освобожден. Большую часть своей взрослой жизни он просидел в тюрьмах, совершая одно преступление за другим, и, подобно множеству преступников, смелел с каждым преступлением. Вместо того чтобы поднять себя в глазах общества, после освобождения Дэвис каждый раз совершал еще более тяжкое преступление. «Послужной список» Дэвиса включал обвинения в нападении с огнестрельным оружием, похищении детей, грабежах. Обвинители по делу Клаас представили показания некоторых его прежних жертв, до сих пор не избавившихся от страха. Это было сделано с целью представить убийство Полли как одно из проявлений опасной модели поведения. В заключительной речи обвинитель Грег Джейкобс назвал это похищение и убийство «вопиющим оскорблением, нанесенным человечеству», и, по-видимому, избиратели из Калифорнии согласились с ним. Считается, что именно благодаря делу Полли в штате была введена одна из самых жестких версий закона о «трех ударах», требующего пожизненного заключения за повторные преступления. Вдобавок к трудному детству, команда защитников Дэвиса упоминала его пристрастие к алкоголю и наркотикам. Я способен посочувствовать человеку, который прилагает усилия, чтобы преодолеть эти проблемы и совершить что-нибудь полезное в жизни, но Дэвис сделал сознательный выбор. К счастью, в деле Полли присяжные сочли его виновным. Хотя адвокаты Дэвиса пытались убедить присяжных, что подсудимого следует пощадить, поскольку он раскаивается, их клиент нагло утверждал обратное, сделав туманные жесты перед камерами, когда выслушал обвинительный приговор. По обвинению в убийстве первой степени с отягчающими обстоятельствами — похищением, взломом и грабежом, а также попыткой совершить половой акт с ребенком, — присяжные вынесли ему смертный приговор, постановив, что казнить его должны, сделав смертельную инъекцию. Похищение и убийство девятилетней Эмбер Хагерман, совершенное 13 января 1996 года в Арлингтоне, Техас, было не столь дерзким, но тем не менее рискованным — преступник стащил девочку с велосипеда на стоянке у обочины дороги, на глазах у свидетелей. В этом случае, будь преступник более опытным и проворным, он сумел бы рассеять подозрения свидетелей, которые услышали крики девочки, — для этого ему понадобилось бы только забросить велосипед в багажник своего пикапа и произнести что-нибудь вроде: «Все в порядке, детка. Едем домой». Я хотел бы обратить ваше внимание на следующий факт: если мы видим конфликт между взрослым и ребенком в общественном месте, не всегда стоит думать, что этот взрослый — один из родителей, наказывающий сына или дочь за капризы или непослушание.
Так почему же некоторые «охотники за детьми» довольствуются возможностью сливаться с толпой, развращать соседских детей, но никогда не похищать, а тем более не убивать их, в то время как другие, вроде Дэвиса, крадут, угрожая оружием? Помня, что каждый преступник руководствуется индивидуальными потребностями и импульсами, Кен Ланнинг и доктор Энн Берджесс из Университета Пенсильвании, сотрудничавшая с нами в широкомасштабном исследовании серийных убийц в 70–80-х годах, описали различия между растлителями, которые похищают и не похищают детей в ходе своей преступной деятельности. Согласно их анализу и исследованиям, большинство похитителей — неудачники, «белые вороны» в обществе и вряд ли прежде поддерживали связь с похищенным ребенком — еще и потому, что они реже контактируют с детьми, чем растлители, которые не похищают свои жертвы. Ввиду неразвитости навыков общения, похитители не могут найти доступа к детям в отличие от соблазнителей. Нехватка опыта поведения в обществе также осложняет доя них развитие взаимоотношений с женщинами — даже в качестве прикрытия, и потому они обычно бывают неженатыми.
Поскольку они не в состоянии обмануть ребенка или манипулировать им, они нередко носят оружие, с помощью которого чаще запугивают и контролируют свои жертвы, нежели наносят им физические повреждения. И, подобно другим преступникам, похитители выказывают тревожные симптомы еще в детстве. Кен Ланнинг описывает четыре этапа похищения с точки зрения преступника: планирование, похищение, пост-похищение и раскрытие/освобождение. На стадии планирования субъект увлекается фантазиями, которые создают некую потребность в сексуальной активности, хотя она может и не быть с самого начала ориентирована на детей. Он оценивает и логически обосновывает свои фантазии, беседуя с людьми, которые разделяют его взгляды и поддерживают его, или рассматривая порнографические материалы, подкрепляющие его мечты. Затем может возникнуть провоцирующий стресс, который побуждает преступника осуществить свои фантазии, а потом случай либо возникает сам собой, либо преступник планирует и создает его. Когда он готов совершить преступление, главной задачей становится выбор жертвы.
