Полина основы понимала и управлялась на кухне споро — любо-дорого посмотреть. От помощи Федора она отказалась, сказала — двоим здесь мало места.
Они не говорили о деле, как-то так само получилось, а только о разных пустяках. И лишь под конец ужина Федор спросил:
— Как ты?
Она задумалась невесело, посмотрела ему в глаза и пожала плечами. Барон сидел на стуле за столом — на подушке, которую ему подложили для «высоты», — третьим в компании. Он внимательно взглядывал своими круглыми цвета незрелого крыжовника глазами поочередно на Федора и Полину и шевелил кончиками ушей.
Позже, когда они лежали на широком диване, Федор сказал:
— Давай удерем на пару дней на природу! Я покажу тебе наши озера.
— Я боюсь озер, — сказала Полина. — Там не видно дна. Я люблю море.
— Ты ничего не понимаешь! В озере вода как шелк, и осока шелестит на ветру. Утром позвонишь на работу и скажешь!
— Я не знаю…
— Хочешь, я позвоню?
— Нет! — Полина рассмеялась. — А где мы будем жить?
— Можно в палатке. А вообще там хижина Алика Дрючина, моего старого друга…
— …который дает ключ от хижины всем желающим! — подхватила Полина.
— А вот и не угадала! Ключ не нужен, там всегда открыто. Ночью плещет сонная рыба, и звезды как… как… на елке!
— На елке?
— Да! На новогодней елке! Я поймаю большую рыбу, и ты ее зажаришь. Или нет, не поймаю, а убью острогой. Хочешь? И не зажаришь — мы ее запечем на костре! С диким чесноком. Там луг и полно дикого чеснока… Как я рад, что ты вернулась!
…Следующие три дня были из тех, которые помнишь всю оставшуюся жизнь. Первобытные радости духа и тела — солнце, озеро, трава, рыба, испеченная в фольге, желание и близость, узнавание друг друга…
Они валялись на песке на крошечном круглом пляжике, а вокруг поднимались пики озерной травы и плескала в озере рыба. Налетал ветер и приносил с собой запахи луговых трав и цветов.
Они были одни, отрезаны от цивилизации, не взяли с собой даже мобильных телефонов. Мир вокруг был голубым и зеленым, днем верещали птицы, а по вечерам цикады, пылали малиной закаты, предвещая новый бесконечно прекрасный день, и горел костер ночью — вились разноцветные языки пламени, трещали ветки, плясали мошки и ночные жуки. И упоительно пахла рыба, запеченная в фольге.
Они лежали короткими летними ночами, обнявшись, и смотрели на звезды. Как смотрели тысячи влюбленных до них.
Они плавали в озерце с холодной родниковой водой. Длинные стебли водорослей колыхались в ледяных потоках, бьющих из-под земли, и касались их тел. Полина вскрикивала.
Они целовались в воде, пробуя ее на вкус — вода была сладкой, пахла корнями трав и немного тиной.
И все три дня они не разнимали рук… Они словно поняли нехитрую житейскую мудрость — торопись жить!
И никто из них не вспоминал ни словом, ни взглядом о трагических событиях последних недель — они вырвали у бытия три безмятежных, бездумных и счастливых дня и нисколько не задумывались о том, что же будет дальше.
…Однажды ночью пошел дождь — теплый, крупный, он забарабанил о поверхность озера, и травы, казалось, рванулись ему навстречу.
Федор протянул руку Полине, и они, обнаженные, пошли на луг, скользя по мокрой траве босыми ногами. Высокие стебли не больно стегали их, оставляя на телах мелкие белые и розовые лепестки диких цветов — гвоздик, медуниц, мальв…
Внезапно сверкнула белая молния, где-то вдали утробно ухнуло, и ливень обрушился на них с силой потопа!
— Озеро выйдет из берегов, нас затопит, и мы останемся здесь навсегда! — прокричал Федор.
— Я согласна! — прокричала в ответ Полина.
Они целовались под дождем, в сполохах молний и реве грома…
Они были как те двое, единственные на Земле, беззаботные, полные радости, не вкусившие еще от древа познания, в неведении, что готовит им будущее…
— У тебя облазит нос! — сказал Федор Полине, присмотревшись к ней в неярком свете свечи, горевшей в зеленом стеклянном шаре на их столике.
— У тебя тоже! — ответила Полина, и оба расхохотались.
Они сидели в небольшом полутемном ресторанчике с симпатичным названием «Лавровый лист», или попросту «Лаврик», отмечая возвращение к цивилизации.
— Мне жаль, что все закончилось, — сказала Полина.
— Все только начинается! Мы вернемся на озеро, давай назовем его Кумран!
— Кумран?
— Когда-то я читал фантастический рассказ «Двое на озере Кумран» об уставших и разочарованных людях, мужчине и женщине, случайно попавших в другое измерение, в мир, где было озеро, луг, лес на горизонте и больше ничего. Туда можно было приходить только по очереди, и они оставляли друг другу всякие послания, ягоды и цветы; мужчина построил шалаш, женщина украсила его цветами… Сначала они приходили туда отдышаться от города, а потом смогли как-то остаться там навсегда.
— Я думаю, им захочется вернуться обратно.
— Почему?
— Не знаю… А ты бы смог остаться?
Федор задумался.
— Ты хочешь сказать, что мы избалованы цивилизацией, горячей водой, Интернетом?
— Ну… да.
— Но мы же прожили три дня без мобильных телефонов.
— Зная, что это всего лишь три дня!
— А романтика?
Полина кивнула, улыбнувшись. Федору казалось, что она ждет от него каких-то важных слов, но медлил, не умея объяснить себе, почему.
— Теперь ты не боишься озера? — спросил он.
— Теперь не боюсь. Знаешь, мне снилось, что я плыву в озере, шелестит осока, светит солнце, и большая рыба толкнула меня. Я забыла, а теперь вспомнила.
— Это не рыба, это был я!
Она рассмеялась. Они болтали о малозначащих или вовсе не значащих вещах, словно сговорившись, по-прежнему избегая разговоров об Алине и Зинченко. Полине хотелось позвонить капитану Астахову, спросить, что и как, но она боялась разрушить прекрасный озерный мир, боялась вернуться в мир страхов. Она взглядывала на Федора, загоревшего до черноты, с отросшими волосами, полного радости и готовности рассмеяться, вспоминала костер, ночную грозу и их близость, зная, что это останется с ней навсегда. Встречалась с ним глазами — они смотрели друг на друга как заговорщики. Оба испытывали неосознанную сладкую печаль оттого, что все закончилось и превратилось в прошлое и это прошлое уходит все дальше с каждой минутой, с каждой секундой… Что-то говорило им, что его уже не вернуть.
Небольшой зал был наполовину пуст, их угол был как остров. Горела свеча в зеленом шаре, подергивался крошечный оранжевый факел, бросая неверные блики на их лица.
— Как костер, — сказала Полина.
— Как костер, — согласился Федор.
Почувствовав чей-то взгляд, он оглянулся. На пороге стоял высокий мужчина и смотрел на него. На долю секунды взгляды их скрестились. Мужчина повернулся и вышел. Федор вскочил с места и бросился за ним. Он выбежал на улицу, оглянулся по сторонам. Толпа текла мимо, беззаботный смех, беззаботные голоса, из парка доносилась музыка… Он догнал высокого мужчину, схватил его за плечо. Тот испуганно дернулся из-под его руки, обернулся. Человека этого Федор не знал.
Он стоял, а толпа обтекала его. Постояв минуту-другую, Федор вернулся в ресторан. Полина ожидала его у входа, встревоженная, испуганная. И он подумал — как мало нужно, чтобы разбить хрупкое равновесие их мира.
— Показалось! — сказал он беззаботно, отвечая на ее встревоженный взгляд. — Думал, старый знакомый… — Прекрасно понимая при этом, что она ему не поверила.
Они вернулись к столику. Пропустив ее вперед, Федор задержался и набрал номер капитана.
— Какие люди! — обрадовался Коля. Голос у него был виноватый, и Федор невольно представил себе большого пса, виляющего хвостом. — А мы с Савелием уже не знали, что и думать! Обыскались! Без тебя, Федя, чего-то не хватает, признаю, я…
— Коля, я видел его! — перебил Федор. — Только что в «Лавровом листе», это ресторанчик около мэрии…
Глава 23. Ужас
Официантка «Лаврового листа» узнала на фотографии их постоянного клиента.
— Они бывали здесь вдвоем, — сказала она. — Этот и высокая блондинка. Они часто ужинали у нас. По-моему, они живут где-то рядом.
Почему она так решила, ответить внятно девушка не смогла. Возможно, потому, что идти в их скромный ресторанчик издалека не имело смысла, ничем особенным он не отличался, никаких изысков, а эти двое были такие, она замялась, необычные, как иностранцы. То есть если живут рядом, то это нормально, а идти издалека — вряд ли. Она беспомощно замолчала.
Курсанты полицейской школы пошли по окрестным домам с фотографиями Максима-Стеллы и Кристины. В квартирах Кристины и Сергея Ермака сидели оперативники, около дома дежурили машины. Под наблюдением находились также ночной клуб «Белая сова» и дом Майи Корфу. Равно как железнодорожный вокзал и аэропорт, на выездах из городы дежурили усиленные патрули ГАИ, сомнительные места тусовок богемы, бары, «явочные квартиры» торговцев живым товаром, притоны и малины, находящиеся «на учете», прочесывались самым серьезным образом. Были активизированы десятки осведомителей.
