Князь открыл глаза – и Далю стало не по себе.
Глаза у владыки Моса были черные-пречерные. Они изменили свой цвет под воздействием настойки или же были такими всегда?.. Альбинос не знал этого, да и не хотел знать. Как и все собравшиеся в покоях, он отвернулся, чтобы случайно не встретиться взглядом с князем. Только-только принявший своего зелья Мор становился невменяем. В таком состоянии он развивал бурную деятельность и был способен на самые страшные поступки. Примерно полдня он будет крайне возбужден, затем действие настойки ослабеет, князь станет безразличен ко всему, захандрит – и так до очередной порции зеленой дряни из глиняной бутылки.
Но так бывало, когда Мор пил разбавленную настойку.
А вот что будет, если он выпьет чистой дряни, Далю и прочим придворным, специально созванным в княжеские покои, еще только предстояло узнать.
Мор вскочил. Покачиваясь с пятки на носок, он встал посреди зала, стены которого были обшиты древним пластиком. Дыру в одной из панелей слуги уже завесили цветочным гобеленом. В руке князь держал кнут.
– Слушай, бледная поганка…
Даль вздрогнул. Меньше всего ему хотелось сейчас привлекать внимание князя.
– Мы, князь Мор, владыка Моса, приказываем… – речь князя из-за воздействия настойки стала невнятной, будто он говорил с набитым ртом. – Мы приказываем тебе, Даль, разослать всем сообщение.
У альбиноса появилось нехорошее предчувствие. Вот-вот случится нечто ужасное.
– Сообщи всем, кто должен знать… Ну, ты знаешь, кому… Сообщи, что полукровки готовятся к наступлению. Согласно данным нашей разведки все население по ту сторону границы спешно вооружается. Поэтому в течение трех… нет, двух дней чистокровные должны собраться под нашими знаменами и атаковать Минаполис.
Мор замолчал.
В зале стало тихо-тихо. Лицо командира личной охраны князя побелело. Генерал-воевода, высокий широкоплечий мужчина с едва наметившимся брюшком, у которого в подчинении было пять тысяч бойцов только в Мосе и по первому зову которого соберется в десять раз больше дружинников, схватился за левую сторону груди и принялся судорожно ее массировать. Казначей – низенький, худенький, похожий на увеличенную в разы крысу – раз за разом открывал рот, будто хотел что-то сказать, возразить князю, но, одумавшись, тут же захлопывал, а потом вновь открывал, потому что сказать надо было, но опять захлопывал, потому что говорить было страшно. О реакции на заявление князя придворных помельче рангом, вроде купцов и хозяев больших поместий за чертой города, и говорить не стоило, их мнение никого не интересовало.
Шумно выдохнув и вдохнув, Мор вновь заговорил:
– Мы тут подумали только что и вот что надумали. Ты, бледная поганка, сообщи еще, что отдельные диверсионные группы полукровок уже вторглись в наши земли. Одна такая группа уничтожила рыбацкий поселок неподалеку от Моса.
«Но ведь это ложь», – едва не вырвалось у Даля. Он ведь знал от Сыча, что поселок сожгли ратники, что князь даже похвалил следопыта за проявленное рвение в выявлении врагов государства.
Вместо альбиноса заговорил круглолицый купец по имени Рам, глава чуть ли не самой знатной семьи Разведанных Территорий:
– Князь, но ведь это ложь! Члены моей семьи торгуют во всех землях. Если бы на нас напали полукровки, мне обязательно сообщили бы. Князь, зачем ты втягиваешь людей в войну? Погибнут многие тысячи! – венчик рыжих кудряшек, окружающих лысину Рама, пропитался влагой. На лбу заблестели капли пота. – Опомнись, князь! Твой мозг одурманен, ты не ведаешь, что творишь!
В конце своей речи купец совершил ошибку – поднял глаза на Мора.
Мор только того и ждал – он взмахнул кнутом, и широкая полоса воловьей кожи с ржавым стальным шариком на конце рассекла круглое лицо Рама ото лба до подбородка. Вскрикнув, Рам прикрыл рану ладонями, и следующий удар кнута пришелся по пальцам. Удар был настолько сильный, что пальцы перерубило. Фаланги упали на устланный травяным ковром пол. Рам взревел, как недорезанный хряк, и упал перед князем на колени. Кнут вновь свистнул в воздухе. Даль пригнулся, чтобы не зацепило. Сын Рама, такой же круглолицый, как и его отец, с кулаками кинулся на Мора, но его сбил с ног командир охраны.
Владыка Моса зарычал.
На его губах пузырями вздулась пена, когда он хлестал кнутом поверженных отца и сына, пока те не перестали шевелиться. Придворные дамы одна за другой лишились чувств.
Отшвырнув кнут, князь повернулся к Далю и спокойно, как ни в чем не бывало, спросил:
– Нам показалось, ты что-то хотел сказать?
Не смея смотреть в черные глаза Мора, – почему тот до сих пор не надел свои солнцеочки?! – Даль мотнул головой.
– Тогда, бледная поганка, чего стоишь тут? Живее передавай наше послание.
Памятуя, что Мор не терпит, когда при нем отдаются во власть дара, Даль поспешил покинуть приемный покой.
В дверях он остановился. Его трясло.
Если он свяжется с сотнями княжеских представителей в городах и весях, отвечающих за мобилизацию, начнется война. Война из-за прихоти человека, который перебрал зеленой настойки! Народ ропщет, мало кто доволен правлением Мора, в любой момент могли начаться волнения, и уж тогда к власти пришла бы новая династия, вроде семьи Рама. В замке только о том и разговоров, что нынешний владыка последние деньки сидит на троне… Чтобы удержать власть, князь войной задумал надолго отвлечь подданных от насущных проблем, от последствий своего неумелого правления, от слишком высоких налогов и разбоя ратников. Война, в которой погибнут самые смелые и самые сильные чистокровные, спишет все.
– Ну же, поганка, не стесняйся, – услышал говорец у себя за спиной.
И щелкнул кнут.
Закрыв глаза и чуть присев, Даль широко развел руки и пустился в пляс зова.
* * *
Ларисса опередила лешего.
– Эй, толстый?! Ты чего это?! – рывком она перевернула Траста на спину и быстро, не побрезговав, вычистила из носа грязь, чтобы потерявшее сознание тело могло нормально дышать.
– Дружище, поднимайся. – Траст никак не отреагировал, и потому Зил подложил ему под голову его же необъятную походную сумку.
– Надо уходить, – заявил Фелис. Он был раздосадован остановкой и хлестал себя по ногам хвостом. – Следопыт наверняка уже где-то рядом. На его месте я спустился бы с гряды в пологом месте и обошел бы могильник, а затем…
Чистокровным не было никакого дела до его предположений: тайгер бы то, тайгер бы се, обошел бы он, оббежал бы. Зилу с Лариссой нужно было привести рыжего в чувство, прочее подождет.
– Ты хотел это? Так получи, – Фелис плюхнулся на колени рядом с чистокровными и вытащил из кармана набедренной повязки скрученную из сухой травы куклу. – Вот что я нашел посреди могильника. Тебе это было нужно, да, мой дорогой ученик?
Зила точно бревном по затылку огрели. Перед глазами качнулось, поплыло, он едва не присоединился к Трасту. Справившись с внезапно накатившей слабостью, он вырвал куклу из когтистой лапы и поднес к лицу, чтобы внимательно осмотреть все ее поверхности, все стежки плетения, хотя и так знал, что увидит. В груди стало легко-легко, а потом враз потяжелело, будто сердце вырвали и отшвырнули прочь, а вместо него засунули гранитную глыбу.
– Фелис, знаешь, что ты нашел? – выдавил из себя леший.
– Детскую игрушку, – тайгер огладил вибриссы. Прищурившись, он покосился на Траста, который все никак не приходил в себя, несмотря на старания Лариссы, лупившей ему по щекам так, будто она хотела вышибить увальню мозги. – Зачем она тебе?
Неподалеку нетерпеливо топтался Хэби. Шершень озабоченно разглядывал дыры в крыльях.
– Затем, что это не просто кукла. Это кукла моей сестры. Даринка ее очень любила. – Каждое слово давалось Зилу с трудом, на глаза наворачивались слезы. – Она очень… любит… эту игрушку.
Мало ли кукол у детей на Разведанных Территориях? Есть же артели, которые делают игрушки, есть мастера, вроде того, который в Мосе предлагал Зилу марионеток. Игрушки все похожи, потому что их производят способом, неизменным уже сотни лет. Так может, Зилу попросту показалось, что найденная тайгером кукла принадлежала Даринке?
Если бы.
Ведь он сам сделал эту куклу, когда сестре исполнилось семь лет. Сам выбрал траву, сам правильно высушил ее, чтоб не стала ломкой, но приобрела прочность, сохранив при этом особый аромат. И плетение тут особенное, и рожицу Зил намалевал, смешав цветочную пыльцу с глиной. Игрушка точно принадлежала Даринке. А значит, мама и сестра прошли через могильник. И угодили в ловушку мертвецов?! Неужели с ними случилось непоправимое?..
– Что с тобой? – тайгер тронул лешего за плечо.
– Раз кукла оказалась посреди могильника, значит…
– Значит, твои родные отправились к Древу Жизни. И, быть может, уже дошли, – закончил за лешего тайгер. – Даже я знаю о глупой традиции чистяков совершать паломничество. А здесь как раз проходит путь к Древу Жизни. Все паломники из Моса и окрестностей столицы по этому пути идут.
