— Как, вас не кормили?
— Представьте, нет. Кроме того, я должен спросить… — Лейтенант обводит глазами купол грота. — Что это за катакомбы? Нас три недели везли на подводной лодке. Потом лодка легла на грунт. Мы заснули. И вот мы здесь… Где мы находимся?
— Все объясню. Но сперва несколько вопросов. Вы были на русском фронте? Где именно?
— Район восточнее города Львова. Там все и случилось.
— Что именно?
— Вам не известно о трагических событиях, которые произошли там двадцать пятого июля? — нервно говорит Пелла. — Ладно, я выложу все. Начну с того, что в начале нынешнего лета Советы как следует дали по зубам вашему фюреру и нашему дуче. Я имею в виду мясорубку, устроенную русскими близ города Курска. Радио Москвы передало: за первую неделю боев противник потерял убитыми…
— Вы верите в эту ложь?
Лейтенант Пелла выпрямляется, поднимает скованные руки.
— Синьор, — строго говорит он, — синьор, легче на поворотах. Я находился там, и я не слепой. — Он показывает на товарищей. — Мы все были там и готовы поклясться, что русские отнюдь не преувеличивают. Потери германских и итальянских войск ужасны…
— Допустим, — говорит Абст, — допустим, но что же дальше?
— А дальше то, что британцы и янки высадились на Сицилии. Или вы и об этом не знаете?
— Знаю.
— И вот итальянцы бегут, немцы — за ними: их главные силы не там, они далеко на востоке!.. Всюду паника, неразбериха. Наступает финал. В спешке собирается Большой совет… Короче, стоило запахнуть дымом в собственном доме итальянцев, как «мудрому вождю нации» дали коленкой под зад, а затем упрятали в тюрьму… То, что кто-то выволок его оттуда, дела не меняет. Народ сказал свое слово. Это и наше слово, синьор… Но я отвлекся. Ведь вас интересует, что произошло в районе Львова?
— Сперва я хочу знать, как вы там оказались. Почему вы попали в пехоту, ведь вы несли службу на флоте?
— Есть вещи, которые касаются только нас.
— Минутку, синьор лейтенант. — Сержант с серьгой в ухе встает с камня. — Я не вижу, почему бы и не сказать об этом. Мы, хвала святой деве Марии, ничего не украли!
— Вы правы, Бруно Гаррита. — Офицер оборачивается к Абсту. — Мы, все пятеро, не пожелали топить корабли противников дуче. Тогда нас списали на берег, послали на русский фронт. Вот и все.
— Понятно, — говорит Абст. — А откуда у вас такая ненависть к немцам?
— О, вы это заметили? — У Пеллы загораются глаза, кривятся губы в усмешке. — Сейчас я возвращусь к событиям двадцать пятого июля, и вы поймете… Ведь вы хотели знать, что произошло близ Львова? Что ж, извольте. Представьте себе улицы старинного русского города. По ним сплошной вереницей движутся германские военные грузовики. Они везут итальянцев: обезоруженных солдат и офицеров. Их конвоируют немецкие автоматчики. Еще неделю назад те и другие сражались бок о бок. Теперь это враги. Грузовики направляются за город. Они обгоняют колонны, идущие туда же в пешем строю. И здесь итальянцы — тоже без оружия и под конвоем: впереди генералы, затем офицеры и в заключение солдаты. Тысячи и тысячи итальянцев, синьор… Тех, что везли, и тех, которые шли пешком, доставили в лес и расстреляли в огромных рвах.
— Случившееся очень прискорбно, — замечает Абст. — Но законы войны суровы. Тот, кто бросает союзника… Словом, хватит! Вы слишком разговорились. Я не одобряю того, что случилось во Львове. Придумавший эту затею поступил неразумно. Будь моя воля, я бы заставил ваших соотечественников повоевать, как заставлю вас.
— Ого! — Лейтенант вскакивает на ноги. — Хочу поглядеть, как вы это сделаете. Убить нас — да, это в вашей власти. Но заставить драться?.. Освободите мне руки, и я покажу вам настоящую драку!
Пелла в бешенстве. Вот-вот он кинется на Абста. А тот невозмутим.
— Сядьте, — приказывает он. — Сядьте, вам говорят! Вот так. Знайте, это моя заслуга, что вы и ваши люди уцелели во время львовской экзекуции. Я спас вам жизнь. И я хочу, чтобы мы стали друзьями и работали вместе.
— Для нас война окончена.
— Жаль, что вы так решили. Кстати, вы зря говорите за всех. Ведь ваши товарищи тоже опытные водолазы?
Пленный молчит.
— Опытные, — продолжает Абст, — каждый имеет по пятьсот и более спусков. Но сейчас меня занимает другое. В чем ваш секрет спусков на большие глубины?.. Послушайте, я давно испытываю чувство симпатии к великолепному спортсмену Джорджо Пелле. Он должен знать: доверившись мне, он окажется в большом выигрыше.
— У вас выиграешь, — улыбается Бруно Гаррита. — Выиграла мышь, попавшись в кошачьи когти!
— Верьте, я могу заставить вас, — продолжает Абст. — Но куда лучше, если мы будем действовать рука об руку. — Он встает, оглядывает итальянцев. — Каждому из вас я предлагаю…
— Накормите моих людей, — перебивает его Пелла. — Дайте им есть, вы, гуманист, не желающий нам зла!
— Не раньше, чем я получу ответ.
Все происходит мгновенно: бросок лейтенанта Пеллы с вытянутыми вперед скованными руками, неуловимое движение Абста, в результате которого кулаки пленного таранят воздух.
И вот итальянец на земле, а чуть в стороне все так же невозмутимо стоит Абст. Пелла медленно поднимается. Он сильно ушибся, у него кровоточат руки, разбита скула.
— Однако вы упорны. — Абст задумчиво глядит на итальянца. — Ну, будь по-вашему. Вы просите накормить людей? Пусть будет так. Я думал столковаться с вами…
Встает Гаррита.
— Послушайте, вы!.. Ваши прохвосты сами жрали, как свиньи, а нас кормили впроголодь. Так было вначале, и мы еще получали кое-какую еду. В последние два дня о нас вообще позабыли. У меня от голода урчит в брюхе, у ребят — тоже. Они так голодны, что не побрезговали бы, кажется, падалью вроде вашей персоны.
Гаррита в бешенстве. Вот-вот он повторит ошибку своего командира — со скованными руками кинется на Абста. А тот спокоен. Кажется, даже доволен, что так разъярил пленного.
— Что ж, вашему аппетиту можно позавидовать. — Абст оборачивается к Вальтеру. — Как дела на камбузе?
— Обед будет через два часа, шеф.
— Два часа — это долго. Наши гости не могут ждать. Как же быть? — Абст будто раздумывает. — Вот что, отправляйтесь и принесите консервов — четыре банки свинины с бобами и четыре больших сухаря. Для лейтенанта захватите что-нибудь поделикатнее. Скажем, кружку кофе из моего термоса и бисквиты — тоже из моего запаса. Вы поняли?
— Да, шеф.
— Консервы берите самые свежие, с зеленой этикеткой. Вам ясно, о каких консервах я говорю?
— Ясно, шеф. — Радист переглядывается с Абстом. — Я все понял.
