— Ну и ну! Хотя если подумать, от Уилли трудно было ожидать другого. Честь ему и хвала за это.
— Я знала, что вы так скажете, — тихо произнесла она.
— Должен признаться… — К этому времени они добрались до окраин Эдинбурга, и короткая заминка на дороге заставила его умолкнуть, но вскоре он продолжил: — Да, должен признаться, меня удивила ваша просьба отвезти вас на… Джордж-стрит. Но теперь я понимаю. Надеюсь, они держат вас в курсе относительно передвижений Уилли.
— Конечно. А кроме того, у меня есть возможность регулярно отсылать ему посылки — это самое меньшее, что я могу для него сделать. Пересылка осуществляется Обществом. Там знают, что ему необходимо, и покупают нужные вещи по разумным ценам.
— А вы, значит, приходите и оставляете деньги?
— Что здесь такого? — беспечно ответила она. — Сумма небольшая. Дядя Уилли достоин гораздо большего. И ведь он мой единственный родственник.
Тогда Мори понял причину, откуда вся эта экономия, — почему у нее плохое жилье, дешевая одежда и скудный рацион. Такая преданность его тронула, но в то же время он возмутился, что она лишена многих полагавшихся ей благ. Внезапно ему захотелось рассказать о всех богатствах, что он имел в своем распоряжении, обо всем, что он мог бы сделать для нее и обязательно сделает. Но чутье предостерегло: нет-нет, подумал он, еще не время; прежде всего нельзя допустить слишком внезапного, чересчур пугающего натиска.
Они приближались к центру города, и, следуя ее указаниям, он свернул с Принсес-стрит у памятника Вальтеру Скотту, проехал вдоль Крейг-террас, затем пересек широкую площадь и остановился у серой каменной постройки — на ярко отполированной медной табличке было указано название Общества. С виду здание напоминало старый жилой дом Викторианской эпохи, который, как он подозревал, был пожертвован неким покойным благодетелем — возможно, благочестивой вдовой городского торговца. Плакаты в окнах демонстрировали, насколько Мори мог судить с большого расстояния, унылые группы истощенных негритят.
— Меня ждет мисс Арбатнот, — сказала Кэти, проворно вылезая из машины. — Я всего на несколько минут.
Она сдержала слово. Едва Мори успел выкурить сигарету «Собрание» — он предусмотрительно захватил из Швейцарии достаточный запас своей любимой марки, — как она вернулась. Часы на приборной доске, которые, как ни странно, работали, показывали всего лишь половину четвертого. Но, бросив на них взгляд, она извинилась, чуть задохнувшись:
— Ой, я заставила вас ждать.
— Ничуть. Все хорошо?
— Прекрасно, спасибо.
— А теперь, Кэти, — сказал он решительно, включая передачу, — вы свое доброе дело на сегодня сделали и на остаток дня переходите в мое распоряжение. Давайте ненадолго забудем Центральную Африку и подумаем немного о себе. Для начала оставим где-нибудь машину и пройдемся вместе по магазинам.
Он нашел поблизости гаражную стоянку и вскоре уже вел Кэти обратно на Принсес-стрит, взяв ее под руку. Солнце ярко светило, в парке напротив еще цвели розы, и холодный ветер шелестел листвой платановых деревьев. А над головой, на фоне бескрайнего яркого неба, возвышались четко очерченные башни Эдинбургского замка, словно вырезанные ножом. Он по-прежнему держал ее под руку и бережно направлял сквозь толпу.
— Разве не красивая улица? — заметила она. — Говорят, лучше Принсес-стрит не найти во всей Европе.
— Это действительно красивая улица, Кэти, — весело ответил он, — и здесь много красивых магазинов, и во всех продаются чудесные вещи.
— Да, — с рассудительным видом кивнула она, — и все они жутко дорогие.
Он расхохотался. У него было превосходное настроение. Живописный вид, солнце, резкий бодрящий ветер — все это наполняло его радостью.
— Кэти, Кэти! — воскликнул он, сжимая ей локоть. — Вы меня уморите. Вот узнаете меня получше и поймете, что больше всего мне доставляет удовольствие тратить деньги.
Она заставила себя улыбнуться сочувственно, хотя не без сомнения.
— Что ж, — практично заметила она, — лишь бы не транжирить.
— Моя дорогая, вы, как никто другой, должны знать: то, что потрачено на других, никогда не потрачено впустую.
— Как вы правы, — согласилась она, просветлев. — Вы поступили прекрасно и щедро, подарив мистеру Фодерингею колокол.
— Да, старина получил свой колокол. Но мы не должны забывать и о бедной миссис Ф., которая не получила ничего, хотя, как мне кажется, ей к этому не привыкать, ничего другого в своей жизни она и не знала. Поэтому мы должны найти для нее что-нибудь хорошее. Но для начала… — Он остановился напротив кондитерской Фергюсона. — Я хочу отослать немного эдинбургской помадки своим двум маленьким друзьям в Швейцарию.
Он зашел в магазин вместе с Кэти и заказал большую коробку знаменитой сласти, которой предстояло отправиться по почте к детям начальника причала Шванзее. Затем, спросив у девушки совета, он приобрел в соседнем магазине чудесную вместительную сумку из черной кожи для жены священника.
— Какая красота! — Кэти восхищенно погладила блестящую кожу. — Я знаю, что именно это она хотела.
— Тогда вам доставит удовольствие подарить ей сумку.
Выйдя из магазина, он повел ее дальше по улице к некому заведению особого класса, которое приметил еще раньше.
— А теперь, — весело объявил он не без озорства, — я намерен зайти сюда и сделать серьезные покупки.
Он шагнул, собираясь открыть перед ней дверь, но она поспешно его остановила:
— Вы разве не видите? Это не мужской магазин.
— Все верно, — ответил он, с любопытством глядя на нее сверху вниз. — Не мужской. Но я хочу зайти, чтобы купить вам новое пальто и еще кое-какие вещи, которые, я уверен, вам необходимы. Итак, больше ни слова. Я старинный друг семьи, и вы должны научиться воспринимать меня как… скажем, дядю Уилли. А еще лучше — как старшего брата. Приняв на себя эту роль, я просто не могу позволить вам отсылать все свои деньги в Анголу и обходиться без элементарно необходимых вещей — тем более что вы такая красивая девушка.
Теплый румянец залил ее до бровей. Она попыталась что-то сказать, но не смогла и потупилась.
— Меня не волнует, что на мне надето… во всяком случае, не очень. — И тут, к его облегчению, она снова посмотрела на него и, словно не в силах сопротивляться, улыбнулась дрогнувшими губами. — Не буду притворяться. Наверное, мне, как и всем прочим, хочется выглядеть хорошо.
— Так и будет, только еще лучше.
Они зашли в магазин, который оказался высшего класса, как и предполагал Мори. С помощью тактичной, опытной продавщицы, которая тут же прошуршала навстречу к ним, и не обращая внимания на протестующий шепот Кэти, он выбрал пальто из превосходной шотландки, теплое и в то же время легкое, новые перчатки и туфли, шелковый шарф ручной работы и, наконец, строгий, но элегантный темно-зеленый твидовый костюм. Он хотел сделать больше, неизмеримо больше: ничто не доставило бы ему такого удовольствия, как обернуть ее теми роскошными мехами, мимо которых, украдкой бросив на него взгляд, провела его продавщица. Но он не посмел — пока не посмел. Кэти ушла в примерочную на втором этаже, а он занял кресло в элегантном салоне с красным ковром, вытянул ноги и закурил сигарету, чувствуя себя как дома. Вскоре Кэти спустилась и, потупив взор, остановилась перед ним. Он не поверил своим глазам — такой разительной оказалась перемена. Девушка выглядела восхитительно.
— Костюм очень изменил мадам. — Продавщица явно гордилась своей работой и скрытно рассматривала Мори.
Под этим проницательным взглядом он моментально взял себя в руки.
— Отличный выбор, — холодно отозвался он, — и, кажется, впору.
— Естественно, сэр. У молодой леди идеальный тридцать четвертый размер.
Он настоял, чтобы она не снимала ни костюма, ни пальто: остальные покупки, аккуратно завернутые, не представляли тяжелой ноши, а старое пальто вместе с юбкой можно было отослать в Маркинч. Когда принесли счет, Мори не дал ей рассмотреть общую сумму, но Кэти, все равно раскаявшись, нашептывала ему в ухо сожаления, однако, выходя из магазина в обновках, она вся светилась от удовольствия, и он не мог этого не заметить. Славный поступок, размышлял он с внутренним подъемом, и это только начало.
Она долго молчала, пока они шли по улице, где низкое солнце, спрятавшись за облака, отбрасывало золотистые блики, а потом, глядя перед собой, сказала:
— Я считаю вас, мистер Мори, самым добрым человеком на свете. Мне остается только надеяться, что вы себя не разорили.
Он покачал головой.
— Я уже говорил вам, что должен вернуть долги. Но сейчас вы вознаграждаете меня.
Она повернулась вполоборота и посмотрела на него немигающим взглядом.
— Это самые лучшие слова, которые я когда-либо слышала в свой адрес.
