– Да. – Ее лицо порозовело. И Кэтрин была благодарна деду, что он не спрашивал, где у нее это родимое пятно. – Думаю, я унаследовала ее от матери.
– Этот знак не всегда передается от матери к дочери, если бы так было, вот была бы путаница!
– Не понимаю почему?
Он помолчал минуту-другую, чтобы собраться с мыслями.
– Если девушка со знаком в форме кинжала выйдет замуж за вождя клана и затем ее дочь унаследует метку, что случится, если у вождя и его жены будет сын, который станет следующим вождем? Сестра ведь не может выйти за брата?
– Да, это правда.
– Девушка с меткой, мы называем, ее невестой, всегда принадлежит к клану Фарланов, хотя иногда и не носит имя Фарлан, как ты.
– Итак, я родилась с такой родинкой, но мой отец – Депфорд. Это означает, что мой ребенок не унаследует метку после меня?
– Не обязательно. Другой ребенок, рожденный женщиной из клана Фарланов, уже несет эту ношу и обязан выйти за следующего вождя. Если у Гейбриела не будет сыновей, тогда вождем станет Патрик. И девушка выйдет за него.
Кэтрин нахмурилась, пытаясь разобраться в своих мыслях.
– Что, если невеста родится, но вождь уже будет женат? Она сойдет с ума?
– Нет, слава Богу. Проклятие, кажется, знает, что на свете есть что-то вроде уважения. – Она продолжала наблюдать за ним. Он наконец вздохнул и добавил: – Если вождь не может жениться, проклятие не тронет девушку. И все-таки невеста рождается в каждом поколении и должна быть спасена. Вот почему мы отправились искать тебя, внучка. Мы никак не могли найти невесту для Гейбриела.
– А другая девушка? Та, кого вы уже нашли?
– Ха! Она у нас есть, но ей всего шесть лет. Наши люди голодают. Мы не могли ждать еще десять лет, когда она сможет выйти замуж за Гейбриела.
Чувствуя себя неловко, Кэтрин отвернулась.
– Требования этого проклятия очень жесткие.
Он хмыкнул:
– Требования? Мы изучили их на опыте прошлых трех веков. Колдунья, которая изрекла проклятие, не оставила нам на бумаге правила, которым мы должны следовать. – Он снова занялся кроликом. Движения Дональда были поспешными и резкими.
Она колебалась минуту-другую, но ее так и подмывало спросить:
– Была какая-то другая невеста, которая не вышла за вождя, как хотел клан? Какая-то другая… которая сошла с ума?
– Только Глинис. – Он отбросил потроха и перевернул кролика. – В течение трех столетий, она – единственная, кто попытался убежать от своей судьбы. Бедная дочка. Она всегда хотела иметь больше, чем мы могли ей дать.
– Поэтому моя мать была первой невестой, которая сошла с ума?
– Да.
– А до тех пор все другие невесты выходили замуж, как требовалось?
– Да. Потому что они знали, что случится, если они не выполнят свой долг.
– Они сойдут с ума.
– Не только. – Дональд отложил кролика, которого аккуратно порезал на куски и взял большой котелок. Потом посмотрел на Кэтрин. Его глаза сверкали. – Не только это имеет значение, внучка. Есть и другие последствия… Проклятие сеет нищету, голод и смерть… уничтожает любое проявление процветания, которым могли наслаждаться оба клана. Каждый мужчина, женщина, любой ребенок чувствуют голод и нужду.
– Понимаю.
– Понимаешь? Правда? Даже сейчас люди страдают, и причиной тому моя дочь. Она не хотела жить так, как жили наши предки из поколения в поколение. Она хотела большего: богатства, роскоши, красивых платьев – и пренебрегла вековыми традициями. – Дональд встал, держа в руках котелок. – И в конце концов она погибла из-за этого, бедная ее душа, и другие умирают из-за проклятия, потому что она не верила в него. Она думала, проклятие – просто легенда. И недостаток веры в конце концов погубил ее.
Дональд направился к пруду.
Сердце Кэтрин ныло. Она хотела извиниться, но не знала, что сказать, чтобы дед не рассердился.
– Он не хотел обидеть тебя этими словами, – сказал Гейбриел, выходя из тени деревьев с мешком за спиной. – Его жена, твоя бабушка, умерла из-за проклятия. Она заболела, и мы ничем не смогли помочь ей.
– О! – Нежность смягчила ее сердце. – Конечно, он верит в проклятие. Он должен винить кого-то за то, что у него отняли жену.
Гейбриел посмотрел на нее укоризненно:
– Кэтрин, мы все верим в силу проклятия. Мы слишком много пережили, чтобы сомневаться.
– Не хочу спорить с тобой. – Кэтрин встала и стряхнула пыль с юбки. – Я не могу слепо верить в нечто нереальное.
– Когда мы доберемся до места, ты изменишь свое мнение.
– Возможно, – согласилась Кэтрин, желая прекратить спор.
Дональд возвращался от пруда, неся котелок с водой.
– Ты принес картошку? – спросил дед.
– Принес, – ответил Гейбриел, снимая с плеча мешок. – Притуши огонь, мы еще не дома.
– Я знаю, знаю. – Дональд взял мешок и достал из него овощи, которые удалось раздобыть. Гейбриел отошел от костра к деревьям, Кэтрин пошла за ним.
– Нам еще долго ехать? – спросила она.
– Еще несколько дней.
– А почему ты сказал, чтобы дед не разводил большой костер?
– Потому что вполне возможно, что нас преследуют. – Он остановился в густых зарослях, где они были скрыты от посторонних глаз, и повернулся к ней. – Ты забыла, что не оставила записки отцу? Ему не нужно много времени, чтобы сообразить, где ты, и тогда он отправится за нами, употребив всю силу своих денег.
– Я не подумала об этом. – Чем больше она размышляла об этом, тем больше понимала, что в словах Гейбриела есть смысл.
– Неужели тебе не пришло в голову, что твой отец, обнаружив пропажу, бросится за тобой в погоню и проделает путь до Шотландии, чтобы вернуть тебя домой? Я думал, что ты умнее.
Она нахмурилась.
– Нет причины обижаться. Ты думала, что есть другая причина, которая заставляет нас мчаться к границе со скоростью ветра?
– Ты сказал, что хочешь жениться на мне. Я полагала, ты намереваешься обвенчаться со мной в Гретна-Грин?
Гейбриел рассмеялся:
– Ты шутишь? Я намерен обвенчаться с тобой в фамильной церкви Макбраденов.
– Но ты не поделился со мной своими планами. – Она сложила руки на груди.
– Это лишнее, ведь мы еще не женаты.
– И может быть, никогда не будем, – парировала Кэтрин.
– Не начинай сначала. Мы поженимся, Кэтрин Депфорд, поэтому чем скорее ты смиришься с этим, тем лучше.
– Приведи хотя бы одну вескую причину, почему я должна выйти за тебя?
– Вот это. – Он привлек ее к себе, его рот, горячий и жадный, накрыл ее губы.
Она что-то пыталась возражать, но потом сдалась и погрузилась в поцелуй, уступая немыслимому блаженству, растекавшемуся по всему телу. Она не понимала, почему это происходит, не хотела принимать это. Но вместе с тем не могла отказаться. Сила страсти отринула прочь все сомнения, колебания и неуверенность.
