Анника знала, где живет доктор, потому что ей недавно делали прививку. Пеппи позвонила в дверь, им открыла медицинская сестра.
— Мне нужно видеть доктора, — сказала Пеппи. — Очень серьезный случай, жутко тяжелая болезнь.
— Пройди, пожалуйста, вот сюда, — сказала медсестра и повела Пеппи в кабинет врача.
Доктор сидел у письменного стола. Пеппи направилась прямо к нему, зажмурилась и высунула язык.
— Ну, что с тобой случилось? — спросил доктор.
Пеппи вновь открыла свои ясные синие глаза и спрятала язык.
— Боюсь, что я заболела кукарямбой, — сказала она. — Все тело зудит, и глаза так и закрываются сами, когда я засыпаю. Иногда я икаю. А в воскресенье я себя неважно почувствовала после того, как съела целую тарелку коричневого гуталина и запила молоком. Вообще-то у меня аппетит неплохой, но во время еды я вдруг могу поперхнуться и даже закашляться. Я поняла, что, наверное, у меня кукарямба; вы только скажите, доктор, она очень заразная?
Доктор поглядел на Пеппи, на ее румяные щеки и сказал:
— Я думаю, ты здоровее большинства детей. И я твердо уверен, что никакой кукарямбой ты не страдаешь.
Пеппи порывисто дернула доктора за рукав.
— Но есть болезнь, которая так называется?
— Нет, — сказал доктор, — такой болезни нет. Но даже если бы такая болезнь была, я уверен, что ты бы ее никогда не схватила.
Пеппи снова помрачнела. Она сделала реверанс, прощаясь с доктором, и Анника тоже сделала реверанс, а Томми поклонился. Они вышли и снова сели на лошадь, которая ждала их возле дома доктора.
На той же улице был трехэтажный дом. Окно на верхнем этаже было открыто. Пеппи показала детям на это открытое окно и сказала:
— Ничуть не удивлюсь, если кукарямба окажется вон в той комнате. Сейчас я, пожалуй, заберусь наверх и погляжу.
В одно мгновение Пеппи залезла по водосточной трубе на третий этаж. На уровне окна она ловко качнулась и уцепилась за подоконник; потом подтянулась на руках и заглянула в комнату.
В комнате сидели две дамы и разговаривали. Нетрудно себе представить, как они удивились, когда над подоконником вдруг появилась рыжеволосая голова.
— Я хотела узнать, нет ли у вас в комнате кукарямбы?
Дамы завизжали от испуга. Потом к одной из них вернулся дар речи, и она спросила:
— Объясни мне, дитя мое, что ты ищешь? Может, это какой-нибудь дикий зверь, который удрал из зоопарка?
— Вот именно это мне бы и самой хотелось узнать, — вежливо объяснила Пеппи.
— Ой, может быть, она забилась под кровать? — завопила вторая дама. — Она кусается?
— Я думаю, кусается, — ответила Пеппи. — Послушайте сами, как это страшно звучит: кукарямба! По-моему, ясно, что у него должны быть острые клыки.
Дамы вскочили, побледнели и прижались к стене. Пеппи с интересом оглядела комнату и в конце концов заявила:
— Нет, к сожалению, здесь и не пахнет кукарямбой. Извините за беспокойство! Я просто думала, что на всякий случай мне стоит к вам заглянуть, раз уж я иду мимо.
И Пеппи съехала вниз по водосточной трубе.
— Это очень грустно, — сказала она Томми и Аннике, — но там тоже нет никакой кукарямбы. Помчались домой!
Дети поскакали назад. И когда лошадь уже стояла у террасы домика Пеппи, Томми, слезая с нее, чуть не раздавил какого-то маленького жучка, который полз по посыпанной песком дорожке.
— Эй, осторожней, не раздави жука! — крикнула Пеппи.
Все трое сели на корточки, чтобы его как следует разглядеть. Жук был очень маленький, крылья у него были зеленые и блестели, как металл.
— Какой он красивый! — изумилась Анника. — Вы не знаете, какая это порода?
— Во всяком случае, это не майский жук, — заявил Томми.
— И не навозный, — сказала Анника, — и не бронзовик. Ой, как он называется?
Лицо Пеппи расплылось в улыбке.
— А я знаю, как он называется. Это кукарямба.
— Ты уверена? — В голосе Томми звучало сомнение.
— Неужели ты думаешь, что я не узнаю кукарямбу, как только увижу ее? А ты? Видел ли ты в жизни что-нибудь более кукарямбное?
Пеппи осторожно взяла жука и отнесла его на травку, чтобы никто его случайно не раздавил.
— Моя дорогая, милая кукарямба, — сказала она с нежностью, — я знала, что рано или поздно я тебя найду. Меня удивляет совсем другое: где мы только не искали кукарямбу, а она, оказывается, была все время здесь, в моем садике.
IV. Как Пеппи изобретает новый вид спорта
Летние каникулы длинные, и это замечательно. Но все же настал день, когда и они кончились, и Томми с Анникой вновь пошли в школу. Пеппи по-прежнему говорила, что она достаточно ученая и без школы, и уверяла, что ноги ее не будет в классе до тех пор, пока она не убедится, что не может больше жить, не зная, как прочитать слова «морская болезнь».
— Но ведь у меня никогда не будет морской болезни, поэтому мне нечего беспокоиться, что я не могу прочитать этих слов. А если мне все же когда-нибудь придется захворать морской болезнью, то в тот момент я вряд ли захочу читать.
— Да, у тебя никогда не будет морской болезни, — сказал Томми.
И он был прав. Пеппи много плавала по морям со своим папой-капитаном до того, как он стал негритянским королем, и ни разу не страдала морской болезнью.
Иногда Пеппи скакала на своей лошади в город, ждала Томми и Аннику возле школы и привозила их назад верхом. Томми и Анника всегда были этому рады, они так любили верховую езду, и вообще не часто случается, чтобы дети возвращались из школы верхом на лошади!
— Послушай, Пеппи, ты обязательно должна сегодня вечером заехать за нами, — сказал как-то раз Томми, когда они с Анникой прибежали домой обедать во время большой перемены.
— Да, обязательно прискочи в школу, — сказала Анника, — потому что сегодня фрекен Розенблюм будет раздавать подарки всем послушным и примерным детям.
Фрекен Розенблюм — богатая старая дама — была очень скупая старуха, но все же раз в полугодие она приходила в школу и раздавала подарки ученикам. Но не всем детям, нет, боже упаси! Только самым послушным и прилежным. Чтобы фрекен Розенблюм могла решить, кто из детей действительно самый послушный и прилежный, она устраивала перед раздачей подарков настоящий экзамен. Поэтому все дети в этом городе жили в постоянном страхе перед фрекен Розенблюм. Всякий раз, когда им дома надо было учить уроки, а им хотелось заняться чем-нибудь другим, более веселым и интересным, их мамы или папы обязательно говорили:
— Не забывай о фрекен Розенблюм!
И в самом деле, было очень стыдно прийти домой к родителям и младшим братьям и сестрам в тот день, когда фрекен Розенблюм устраивала раздачу подарков, с пустыми руками, — ведь другие-то приносили домой кулечки с конфетами и теплые фуфайки. Да, именно теплые фуфайки! Потому что фрекен Розенблюм раздавала бедным детям и одежду. Но даже самый нуждающийся мальчишка ничего не получит, если не ответит фрекен Розенблюм, сколько, например, сантиметров в километре. Нет, не было ничего удивительного в том, что все дети в городке жили в постоянном страхе перед этой старой дамой. Боялись они, впрочем, не только ее, но и ее знаменитого супа! Дело в том, что фрекен Розенблюм взвешивала всех ребят и измеряла их рост, чтобы обнаружить самых худых и хилых, тех, кого дома не кормили досыта. Всех этих детей фрекен Розенблюм заставляла каждый день ходить к ней домой и съедать там полную тарелку супа. Может быть, это было бы и неплохо, если бы в супе не было бы так много какой-то противной крупы, проглотить которую было просто невозможно.
Итак, настал тот великий день, когда фрекен Розенблюм посещала школу. Занятия окончились по этому случаю раньше обычного, и все дети собрались на школьном дворе. Посреди двора поставили большой стол, и за этим столом торжественно восседала фрекен Розенблюм. По бокам сидели два секретаря, которых ей дали в помощь, они записывали все, что касалось детей: сколько весят, как они отвечают на вопросы, нуждаются ли они в одежде, как они себя ведут в школе, есть ли у них братья и сестры, которым тоже нужны платья, ну и все остальное, что фрекен Розенблюм хотела знать. На столе перед ней стояла шкатулка с деньгами и целая куча кулечков с карамельками, а с другой стороны — груда фуфаек, чулок и штанов.
— Дети, постройтесь в шеренги! — крикнула фрекен Розенблюм. — В первой шеренге станут те, у кого нет братьев и сестер; во второй — те, у кого в семье не больше трех детей; в третьей — те, у кого больше трех.
Фрекен Розенблюм превыше всего ценила порядок, а ведь это было только справедливо, чтобы те, у кого дома есть малыши, получили бы большой кулек конфет.
И вот начался опрос. Ой, до чего же дрожали дети! Те, кто не мог ответить на заданные вопросы, должны были становиться в отдельную шеренгу, на виду у всех, чтобы им было стыдно, а потом их отправляли домой без конфет, и они приходили к своим маленьким братьям и сестрам с пустыми руками.
