Эти странные сущности – и не живые, и не мертвые – формировали процесс эволюции всех известных нам форм жизни. Геномы человека и других животных – это не просто (или скорее – не только) самодостаточные «апериодические кристаллы», которые проходят мутацию каждый в свое время, с результатом чего работает естественный отбор. Геномы постоянно подвергаются воздействию разнообразных внешних сил, в том числе вирусов. Вирусы заставляют нас понять, что главная роль не всегда достается нам: они демонстрируют, что наше существование является результатом взаимодействия самых разных сил и предметов: буддисты называют этот процесс «взаимозависимое возникновение» или «взаимопроникающее бытие».
Жизнь – это информация, но это и материя: около 60 % (или 65 % по весу) кислорода, 18 % углерода, 10 % водорода, 3 % азота, 1,5 % кальция, 1 % фосфора и менее 1 % других элементов. Каждый человек – субстрат для 100 трлн бактерий и еще большего числа вирусов. Но это не все. Эволюционирующие свойства и комплексные адаптивные системы не менее реальны, чем материя или потоки энергии и информации, составляющие формы жизни. Произведения Шопена (просто для примера) можно определить как значки на бумаге, вибрации воздуха, вызванные ударами молоточков по струнам пианино, или биты электронной памяти. Но все эти определения не дают представления о музыке Шопена. Танцор – это нечто большее, чем просто его ДНК.
Что такое красота и почему она важна для нас? У некоторых эволюционных психологов есть, как они считают, ответ на этот вопрос. Чтобы понять это, они предлагают рассмотреть четыре взаимосвязанных феномена. Во-первых, в созданном человеком объекте (произведении искусства, музыки и т. д.) мы видим проявления качеств другого человека, таким образом возникает с ним сопряжение (Джордж Сантаяна сформулировал это так: «Сама чувственная сторона нашего эстетического восприятия… обязана нашей сексуальной организации, возбуждаемой внешним источником»). Во-вторых, мы видим красоту в облике и поведении других форм жизни, которые, будь они созданы человеком, сообщили бы нечто лестное о своем создателе; то есть крылья бабочки, танец птицы-поганки, расцветки коралловых рыбок или песня соловья – это универсальный язык «льстеца и трубадура», на котором с нами говорит природа{32}. В-третьих, эстетическое представление о «хорошей форме» соответствует понятию эволюционно «стабильной формы» с точки зрения естественного отбора. И в-четвертых, общие законы, управляющие сложными неживыми системами, приводят к появлению «аттракторов», полных гармонии и порядка (таких как снежные кристаллы или фазы луны). А поскольку люди стремятся усмотреть доказательства проявления воли и намерения во всем, что их окружает, то они начинают видеть в этих неживых феноменах доказательства существования духов, богов или других сил, вызывающих у нас благоговейный трепет.
Действительно, это объяснение в какой-то степени отвечает на наш вопрос. Но оно имеет и определенные ограничения. Во-первых, наше восприятие формируется не только под воздействием эволюционного наследия, но и, как отмечал Дэвид Юм, исторических обстоятельств. Само слово «красота» имеет для каждого из нас особое культурное значение и ассоциации. Когда красота к V в. н. э. стала частью европейского мировоззрения благодаря работам Плотина и Аврелия Августина, она понималась, как созидательная сила сродни самому космосу. Но ее значение и связанные с ней ассоциации продолжали развиваться в нашем исторически обусловленном сознании в соответствии с другими факторами, в том числе с новыми концепциями, такими как представления о совершенстве в XVIII и XIX вв. или утверждения некоторых художников XX в. о том, что отныне физическая красота не имеет значения.
Еще один недостаток интерпретации понятия красоты эволюционными психологами заключается в том, что она ничего не говорит о том, как мы воспринимаем и чувствуем красоту. Красота помогает нам понять, что вещи существуют независимо от наших привязанностей или эмоций, какими бы сильными они ни казались. Красота заставляет нас полностью концентрироваться на ней самой. И то и другое способствует развитию науки и делает нас умнее.
«В физике красота не обязательно гарантирует истину, но приближает к ней» (Мартин Гарднер).
Один взгляд на Iridogorgia заставляет серьезно задуматься о природе красоты и других не менее важных вопросах. У этого животного есть собственная уникальная красота. Чтобы выжить в условиях, где не так много пищи, оно превратилось в спиралевидную сеть, усыпанную жемчужинками, как паутина росой; это животное имеет самоподобную форму, нередко наблюдаемую во Вселенной. Iridogoria вместе с ее новооткрытыми родичами – только в 2007 г. было обнаружено три новых вида Iridogoria – способны подстегнуть интерес и воображение. (Может быть, прав биолог Стивен Кэрнс, и разнообразие видимой нам жизни на мелководье в значительной степени рождено в глубине, скрытой от наших глаз.) Открытие этих новых форм и новых миров, а также осознание угрозы, которую деятельность человека представляет для их существования, – ведь мы уничтожаем их гораздо быстрее, чем нам до этого казалось, – ставит перед нами новые задачи и возлагает новую ответственность, дает нам новые возможности правильных или, как сказал бы Спиноза, красивых поступков.
Астрофизик Мартин Рис заметил, что в Средние века европейцы думали, что Вселенная намного меньше и срок ее существования гораздо короче, по сравнению с тем, что нам известно теперь. Несмотря на это, величие их мечтаний поражает. Они могли посвятить всю жизнь строительству какого-нибудь великого собора, даже не надеясь увидеть завершенной свою работу. Сегодня, используя наши намного более обширные знания и совершенные технологические возможности, о чем могли бы мечтать мы теперь?
Японская макака
Macaca fuscataТип: хордовые
Класс: млекопитающие
Отряд: приматы
Семейство: мартышковые
Род: макаки
Охранный статус: с минимальным риском
Поскольку мы не знаем, как будет развиваться этика, нельзя считать нерациональными большие надежды.
Дерек Парфит
Мы – обезьяны с пушками и деньгами.
Том Уэйтс
Температура воздуха градусов двадцать ниже нуля, но японские макаки сидят неподвижно, как буддийские монахи, наслаждаясь горячей водой источника и демонстрируя абсолютное равнодушие к холоду. Не вызывает сомнений, что это умные обезьяны – одни из самых изобретательных и легко приспосабливающихся приматов на планете. Правда, эта картина не показывает нам, что только самые «главные» макаки группы наслаждаются теплой водой, низших в иерархии к ней не подпускают. Менее удачливые сбились в тесную группу на холодном воздухе, им, очевидно, очень неуютно. Их жизнь обычно короче, чем у главарей, и полна страданий. Так что картина, с одной стороны, очень милая, с другой – жестокая и безжалостная. Поведение японских (или как их еще называют снежных) макак на самом деле напоминает скорее гангстеров якудза, чем монахов.
Члены элитного клуба. Высшее общество макак наслаждается горячей ванной в холодный день
У японских макак длинные красные морды и близко посаженные, как у Джорджа Буша-младшего, глаза. У них густая шерсть, обычно серебристо-серого или коричневого цвета, значит, они отлично приспособлены к холодному климату гор. Зимой густая шерсть покрывает все их тело и голову, как парка, помогая выжить в засыпанных снегом лесах и на берегах замерзающих рек – в их естественных местообитаниях. Эта шерсть – прекрасный пример адаптаций: ни один другой примат, кроме человека, не научился выживать в таком холодном климате, а человеку для этого понадобились теплая одежда и огонь. (Купание в горячих источниках, судя по всему, макаки открыли для себя относительно недавно, подражая людям после Второй мировой войны, и популярны горячие ванны только у нескольких групп макак.) Но в целом род макак весьма примечателен. Его разнообразные виды были, по крайней мере до появления человека, самыми успешными и самыми распространенными приматами на Земле: более 20 различных видов обитает в Евразии и Африке. Многие, например хохлатый павиан, известный своим черным панковским или готским окрасом, находятся на грани исчезновения. Но японская макака и ее континентальный родственник макака-резус чувствуют себя вполне неплохо благодаря своей способности умилять нас, а когда это не срабатывает, манипулировать нами или обманывать нас.
Приматы – отряд млекопитающих. Он включает лори, лемуров, обезьян Старого и Нового Света, гиббонов и человекообразных обезьян.
Здесь, у горячего источника, места немного, и борьба за выживание жестока. Вот вам в миниатюре мир жесткой конкуренции, где сила – это право, а преданность распространяется только на очень узкий круг членов семьи, да и то не всегда. Как и во всех группах макак, здесь есть доминирующая семья, которой достаются самые уютные места и самые вкусные кусочки. Эту семью возглавляет самка, которой помогает самец. Самец получает определенные привилегии за выполнение силовых функций. У самки обычно есть несколько отпрысков от этого самца или предыдущих любовников. Если самец вдруг заболевает или становится слишком слабым, он просто изгоняется. Положение главной семьи в иерархии группы таково, что даже старшие члены других семей уступают даже самым младшим членам доминирующей, хотя они и могут попытаться немного их попугать, если никто не видит. Время от времени другие семьи группы организовывают тактические союзы и устраивают заговоры с целью свергнуть доминирующую семью, и, если это удается, бывшие доминанты оказываются в самом низу иерархической лестницы.
