– В том и дело, что нет у неё опекуна. Я первый заметил её пробуждающуюся сущность, сам прикрыл от чужого наблюдения... и спровоцировал на выход из тела, я, лично. И попросил не подходить к наблюдателям Академии, чтобы меня не выгнали за эти художества. Надеялся, что сам со всем справлюсь и не привлеку внимания. А вышло вот так.
Алан присвистнул, помолчал и сказал:
– Ладно, какие у нас ещё есть варианты? Кто наградил её демонской наследственностью?
– Прабабушка. Которая, на минуточку, Кармен дэль'Рэф.
– Кари дэль'Рэф?! Фотомодель? Её бабушка?
– Никси говорила, что оперная певица.
– К чёрту оперу, ты видел её фигуру?! С ума сойти... А ведь я знал, что она из наших, ну не может эльф так двигаться, она дышит развратом, я таких женщин не встречал... Я с ней поговорю, мы сделаем Кари её опекуном, надо только всё продумать и договориться. Я найду её.
– А с освидетельствованием что делать?
– Ой, да подумаешь, проблема.
– Проблема. Она его не пройдёт.
Повисла тишина, я вслушивалась изо всех сил, наконец Алан заржал и вздохнул:
– Вот это новость, да... не ожидал. Ну что ж, у тебя ещё есть время, вперёд.
– Иди знаешь, куда?
– Туда, куда ты давно не ходил? Ох и Деймон... Ладно, пойду я. А ты тут это, решай вопрос, малыш. Давай.
Раздались удаляющиеся шаги, стук двери, щелчок замка. Шаги Деймона простучали к кровати, скрипнул матрас, упала на пол обувь.
Мне хотелось сидеть тут вечно и никогда не выходить. Даже думать об услышанном было страшно, я пыталась думать о воде в ванной, о собственных пальцах, о халате...
– Никси, выходи. Алан дурак, и шутки у него дурацкие, забей на него.
Я вздохнула, понимая, что усилия мои тщетны – он всё понял. Неохотно вылезла из ванны, вытерлась, надела халат. Халат пах Деймоном, одуряюще, я уткнулась в воротник лицом, глубоко вдыхая и кайфуя от носа до пальцев ног. Потом собралась и пошла.
Деймон лежал на кровати, читая какую-то яркую книжку, я остановилась возле кресла, неуверенно помялась и села, плотнее заворачиваясь в халат и напряжённо думая, как спросить.
Он закрыл книгу и положил на тумбочку, сел и посмотрел на меня со смесью вины и укоризны:
– Подслушивать нехорошо.
– А скрывать от меня вещи, которые меня касаются напрямую, хорошо?
Голос подрагивал, я поняла, что сейчас разревусь от страха, отвернулась. Деймон твёрдо сказал:
– Всё будет в порядке. Скоро.
– Да конечно, – с сарказмом кивнула я, – скоро здесь будут мои родители, что я им скажу? Они же всё узнают!
– Что они узнают?
– Всё, про тот поход на шашлыки, про карету, про всё вообще.
– Я буду сам разговаривать с твоими родителями, успокойся, ничего они не узнают.
Я покачала головой, вытирая слёзы рукавами, шмыгнула носом:
– Мой папа – Целитель Душ, он всё узнает, и прошлое, и настоящее, и то, чего не было, но о чём думал.
– Чего ты ревёшь тогда, если он всё узнает? Тебе нечего бояться.
– Ага, конечно, – шмыгнула носом я, – я демон. И не просто демон, а развратный демон. Я это всё теперь вижу и чувствую, как они все... как я на всех влияю. Это же не они сами, это я у них это вызываю, как я теперь буду жить, когда все на меня так реагируют? Я же ничего не делаю даже, я не могу это как-то остановить!
Деймон потёр лицо и ещё спокойнее и медленнее сказал:
– Повторяю вопрос – чего ты ревёшь? Это всё абсолютно нормально и естественно, ты ни в чём не виновата.
Я замотала головой, пряча лицо в рукава:
– Я виновата. Я ужасная. Я не была такой, и не должна такой быть. Папина бусинка не читает такие книги, не лазит в окна, не целует едва знакомых мужчин, не видит такие сны, не думает о таких вещах... Я плохая, я ужасная, я вообще не бусинка, я демон! Бабушка мне говорила держаться подальше от мужчин, а я сижу тут голая в твоём халате...
– Под одеждой все голые.
– Спасибо, ты так меня поддерживаешь! – с сарказмом вякнула я, он встал, присел напротив меня и заглянул в лицо:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Успокойся, я всё время буду с тобой, и помогу всем всё объяснить, ты не столкнёшься с этим сама, не переживай. И никакого освидетельствования не будет, Алан решит этот вопрос.
– Что за освидетельствование? – я всё-таки спросила, хотя и боялась получить ответ, потому что сама его уже придумала и сидела боялась.
– Проверка, которая подтвердит, что твоя тёмная сущность либо спит, либо управляема. У меня спит, например, ты видела тёмный рубин – когда-нибудь твоя змея превратится в такой же. Или не превратится, тогда тебе будет закрыт путь в Миры и на некоторые Грани. У Алана рубин живой, он пользуется своей тёмной сущностью, и вообще обуздал её буквально лет пять назад, с моей помощью, я на нём учился, поэтому он дразнит меня мистером контролем. До этого он легко выходил из себя и даже тело в боевую форму трансформировал. У меня трансформации никогда в жизни не было, я обучился контролю ещё до рождения, когда жил в реке. И тебя научу, всё будет хорошо. Иди сюда, – он протянул ко мне руки, я обняла его, с некоторым облегчением, хотя всё равно думала, что он сказал мне не всё.
Он поднял меня на руки, отнёс на кровать и укрыл, потушил свет, лёг рядом. Меня мучила эта мысль, я молчала, прекрасно зная, что он всё слышит и уже давно ответил бы, если бы хотел. Почему он не хочет? Потому что ответ мне не понравится?
Деймон погладил меня по щеке, убрал с лица волосы, в слабом свете из окна его зрачки опалесцировали светло-серым, как у кошки, жутко выглядит. Его пальцы продолжали мягко гладить мою щёку, шею, плечо, опять шею... Я буркнула:
– Не целуй меня в лоб. Никогда.
– Почему?
– Бесит.
Он тихо рассмеялся, придвинулся ближе, прошептал, касаясь дыханием моего лица:
– А куда тебя целовать?
Я улыбнулась и подставила шею, он тут же прикусил её зубами, пустив по всему телу волну щекотных мурашек, от них даже пальцы на ногах сжимались и требовали повторить. Деймон беззвучно смеялся, щекоча шею дыханием, я хихикала и закрывалась плечом, но через время опять подставляла – пальцы ног требовали, я не могла им отказать. Моя шея уже была покусана, зацелована и облизана сверху донизу, и стала такой чувствительной, что я дёргалась от малейшего дыхания на коже, даже пальцы уже запросили пощады, Деймон придвинулся ближе и уделил всё своё внимание моему уху и щеке. Я блаженствовала, как кошка на солнышке, которую чешут и гладят в четыре руки, у Деймона явно был к этому талант, я могла бы провести так всю ночь.
Он придвинулся ещё ближе, наконец-то поцеловал меня в губы, медленно и с наслаждением, как тогда, когда я залезла на эту кровать за своей книжкой, какая была восхитительная ночь...
В моё бедро что-то упёрлось.
Я замерла, чуть отстранилась, заломила бровки домиком и с надеждой спросила:
– Хвост..?
– Не-а.
Я завизжала, отпрянула и грохнулась с кровати, приложившись плечом и зашипев от боли. Перевернулась на спину, глядя в потолок с бликами фонарей и тенью деревьев, лежала, дышала.
Деймон подполз к краю кровати и выглянул, в темноте блики его зрачков выглядели жутковато:
– Ну и чё лежим, кого ждём? Мне к тебе туда слезть?
– Не надо, – пробурчала я, отвернулась к стене и продолжила лежать.
– Никси, может ты поешь, раз уж встала?
– Похоже, что я встала?
– Э... Хм. Ну хочешь, я тебе туда корзину притащу?
– Тащи, – вздохнула я, с трудом садясь и пытаясь прийти в себя. Деймон с корзиной сел рядом, опёрся спиной на кровать, протянул мне утиную ногу, остывшую, но всё равно обалденно пахнущую. Мой желудок издал голодный вой, я вздохнула и взяла – всё равно темно. Сижу на полу голая, в его халате, растрёпанная, голодная, хвоста боюсь. От того, что я буду некультурно есть, его мнение обо мне вряд ли станет ещё хуже, к чёрту.
– Ты прелесть, – усмехнулся Деймон, целуя меня в лоб.
