Здесь раньше была комната отдыха с морем пуфиков, подушек, мозаичных светильников. А на потолке была фреска с узорами и звездами. Когда я был маленький, мы с мамой проводили здесь много времени. Выключали свет, плотно задергивали шторы, ложились на подушки на полу и брали фонарик. Мы подсвечивали им разные части потолка и придумывали на что похожи узоры, — он задумчиво постучал пальцами по бокалу, сделал глоток, — а потом, когда мама ушла, то меня отправили к ее родителям на все лето, а когда я вернулся весь дом был переделан. Я разозлился, притащил гигантскую стремянку и начал оттирать потолок.
Вижу перед собой того самого Марка, с которым я познакомилась, который был нежный, заботливый и готов уберечь от любых напастей. Который с придыханием рассказывает о своей маме. А не его странную версию, которая весь вечер деловито и хладнокровно общалась с местными бизнесменами и политиками. Радуюсь этому просветлению и мысленно улыбаюсь.
— Он ругался? — спрашиваю, продолжая смотреть на кусочек прошлого, тщательно замазанный, спрятанный от реалий настоящих дней. Представляю продолжение красивых узоров по всему потолку.
Марк ухмыляется с грустным смешком:
— Еще как. Орал как будто я его любимую машину всмятку разбил. Полдня коленями на гречке в углу гаража простоял.
Хмурюсь. Перевожу взгляд на мрачное лицо Марка.
— Но обратно не замазал, -констатирую факт.
— Не замазал, — он делает очередной глоток.
Стоим молча еще несколько минут. Андрианов младший, возвращается из своих мыслей и с улыбкой смотрит на меня.
— Ну что, домой?
— Поехали, — возвращаю ему улыбку.
Не успеваем мы сделать и шага, как в комнату входит Сергей с телефоном в руке.
— Марк, срочно, — кидает он и сразу же выходит обратно.
Обеспокоенно смотрю на мужчин. Марк протягивает мне свой бокал, и я забираю его, смотря ему вслед. Вздрагиваю от хлопка двери. Как идиотка стою с двумя бокалами в руках перед закрытой дверью, мыслей ноль, возвращаться в столовую ко всем не хочется. Ждать Марка здесь одной — странно. Чокаюсь бокалами сама с собой, выпиваю до дна из каждого и решительно открываю дверь, переступая порог столовой.
Не успеваю я выйти из комнаты, как ко мне подлетает рыжеволосое торнадо, «случайно» толкая в стоящего рядом мужчину. Падаю боком прямиком на него. Он не успевает сориентироваться, и мы оба валимся на дубовый пол под звон разбившихся в дребезги бокалов. Слышу под собой отборный мат и быстро поднимаюсь, извиняясь. Нам на помощь уже подоспели рядом стоящие, поднимая грузного мужчину и отряхивая его пиджак от пыли и мелких осколков. Интересно, на какую местную шишку я упала? Боги, как неловко.
— Дарья, что это такое? — подбегает ко мне Эльвира и пассивно агрессивным шепотом спрашивает рыжеволосую, которая стоит рядом и даже не скрывает торжествующей ухмылки.
Какого черта вообще происходит? Кто эта мерзкая дрянь? Сжимаю кулаки, продолжая смотреть нахалке прямо в глаза. Хоть имя выяснили. Дарья. С детства не люблю его, видимо не зря.
— Да я просто случайно, — тонким голоском говорит она, невинно хлопая наращенными ресницами.
Эльвира цокает языком и прищуривается, явно не веря словам девицы.
— Лизочка, ничего страшного. Ты не виновата. Пойдем я тебе рану обработаю, — женщина заботливо кладет мне руку на предплечье.
— Рану? Я не по… — тяжело вздыхаю, когда рассматриваю свои разжатые кулаки и вижу сочащуюся кровь из ладони, в которую впился кусок стекла от бокала. Да почему ж мне так везет то?! Один шрам зажить не успел, как второй заработала! Еще и опозорилась в первый же вечер знакомства с семьей.
Извиняюсь еще раз перед мужчиной, которого уже отпаивают виски, и проклиная все на свете иду вслед за мачехой Марка. Мы проходим мимо кухни и заходим в ванную комнату, которая явно использовалась для хозяйственных целей. Эльвира достает гигантскую аптечку из шкафа рядом со стиральными машинами и усаживает меня на пуфик. Она молча обрабатывает мне руку антисептиком и заклеивает рану пластырем. Женщина поднимает на меня взгляд и хочет что-то сказать, но не успевает. Мы обе оборачиваемся к выходу.
В комнату заходит Вячеслав и без слов, смотря в глаза Эльвире, кивает в сторону двери. Она поджимает губы и напрягается. Затем, переводит обратно взгляд на меня, нервно улыбаясь и хлопает меня по плечу.
Все это происходит в такой оглушающей тишине, что я как завороженная провожаю пару, смотря им вслед. Буквально присвистываю, когда напряжение исходящее от этих двоих уходит вместе с ними из комнаты. Выждав пару минут, тихонечко встаю и выхожу в коридор.
Обдумываю, где можно найти Марка и как это сделать лучше всего, чтобы не возвращаться в столовую и не встречаться взглядами с гостями, перед которыми уже успела проявить себя. Со стороны кухни слышится грохот, как будто кто-то уронил стопку тарелок, что я даже подпрыгиваю на месте. Не раздумывая, иду на звук, чтобы помочь несчастному бедолаге, который не донес гору посуды до раковины.
Застываю в оцепенении перед приоткрытой дверью на кухне и не понимаю, что мне делать дальше. Эльвира сидит на полу в горе осколков, прислонившись к дверце ящика и сжавшись в комочек. Держится ладонью за живот, а по щекам текут немые слезы. Она не всхлипывает, просто смотрит перед собой. Делаю шаг вперед чтобы зайти и спросить ее что случилось, но резко останавливаю себя, когда вижу Вячеслава, который появился в поле моего зрения и присел на корточки рядом со своей женой, но спиной ко мне.
— Я же сказал тебе, что вечер должен пройти без всяких происшествий. Я что много прошу? — он заносит над ней руку, но останавливает ее в воздухе, — какого черта твоя дочь вытворяет? Ты хоть понимаешь, кто из-за нее валялся сегодня на моем полу, в МОЕМ доме?!
Эльвира молчит. Андрианов старший вздыхает, опускает руку и встает. Делает шаг назад, а затем резко пинает женщину носком ботинка в ребра. Я закрываю рот ладонью, чтобы не закричать от неожиданности. Эльвира плашмя падает на живот, когда мужчина швыряет ее за волосы на пол. Протягиваю руку к двери, чтобы
