Джордан тихо хмыкнул, и я мгновенно очнулась от своих непристойных мыслей. Осознаю, что таращусь на него, как извращенка.
Прекрасно. Великолепно!
Мое лицо заливает краска.
– Что смешного? – вспылила я.
– Ничего. – Качая головой, он сверкнул в мою сторону белозубой улыбкой.
Подбоченившись, я склоняю набок голову.
– Тогда почему ты надо мной смеешься?
Он смерил меня взглядом. Такое чувство, будто он всю меня ощупал, с ног до головы.
– Такая крохотная малышка – и такая боевая.
Насчет определения «крохотная» спорить бесполезно: роста мне действительно не хватает. Но вот «малышка»? Хмм… Не думаю.
Я сложила на груди руки, приосанилась.
– Я не малышка.
Он смотрит на меня долгим взглядом. Лицо вдруг стало непроницаемым. Потом наклоняется ко мне, говорит на ухо:
– Неправильно выразился. Ты права. Ты ни в коем случае не малышка. Ты, Мия… Женщина с большой буквы.
В животе у меня екнуло, я невольно охнула, плотнее сдвинула ноги.
Он смеется, взгляд дерзкий – точно знает, какой эффект он произвел на меня.
Меня это бесит.
И возбуждает.
В равной степени.
Улыбаясь, он проводит рукой по волосам.
– Ладно. Пусть будет по-твоему. Ты платишь за бензин.
Что?
О чем мы спорили?
Ах да. О том, кто платит за бензин.
Надо же. Хм… как легко я добилась своего.
Ни разу в жизни я не выигрывала спор. Я мгновенно насторожилась.
Прищурилась, глядя на него.
– Почему ты так легко уступил?
– А что тебя смущает?
– Ну… э… – В моей жизни так не бывает. – Мужчины, которых я знаю, так легко не уступают. – Они вообще не уступают.
Сожаление мелькнуло в его глазах. Мне не нравится то, что я почувствовала при этом.
Обнаженность, уязвимость.
То, что я не хочу чувствовать в данный момент.
– Мужчины, которых ты знала, Мия, – поправляет он меня. – Но не я. И, как это ни удивительно, я допускаю компромиссы. Но не всегда, так что не обольщайся. – Он весело улыбается. – Просто не хочу тратить бог знает сколько времени на пререкания с тобой по вопросу, в котором я все равно тебе уступлю.
– Почему?
Он отступил на шаг, сложил руки на своей широкой груди.
– Потому что тебе трудно отказать.
О. Что ж, ладно.
Я вдруг почувствовала легкость в голове.
И на душе.
– Ну что, раз победа за тобой, ты вернешься в машину? – Джордан показывает в направлении своего «Мустанга». – Или будешь стоять здесь целый день и упрямиться?
Я кусаю губы, чтобы скрыть улыбку.
– Ну, не в моей привычке злорадствовать. – Самодовольно улыбаясь, иду мимо него к «Мустангу».
Он молча идет следом. Только хруст гравия под его ногами выдает, что он следует за мной.
– Тебе известно, что во время ходьбы ты виляешь попкой?
Что-о?
Я останавливаюсь как вкопанная. Он говорит о моей заднице. Я шокирована и немного возбуждена.
Возбуждена. Опять.
Чертовщина какая-то.
Я понятия не имела, что при ходьбе виляю задницей, но дело не в этом. Обернувшись, я сердито смотрю на него.
– И что?
– Ничего. Просто высказал свое наблюдение. – Джордан выставляет вперед ладони в знак примирения, а глаза от улыбки на его лице утопают в морщинках. – Это так мило.
– Мило? – хмурюсь я, игнорируя сладостное ощущение внизу живота. – Я не мила.
– Я не говорил, что ты мила. Я сказал, что ты мило виляешь попкой. – Он озорно улыбается.
Я покраснела. Смущенная донельзя, возобновляю шаг, не обращая внимания на тихий смех за спиной.
К тому времени, когда я подхожу к «Мустангу», настроение у меня испорчено. На душе тревожно, я нервничаю…
Взвинчена.
Совершенно не таким представляла я себе свое состояние сегодня утром, когда проснулась. Джордану не составляет труда в любой момент вывести меня из равновесия. Первый раз встречаю такого человека.
И сегодня между нами что-то изменилось. Пока еще не пойму, в какую сторону, не пойму, что происходит, но в наших с ним отношениях определенно наступил перелом.
В машину мы сели одновременно. Пока я пристегивала ремень безопасности, Джордан включил зажигание. Мотор гудит, можно ехать, но мы не трогаемся с места.
Я смотрю на него.
Голова его наклонена в мою сторону, глубоко посаженные глаза смотрят на меня, но выражение его лица мне непонятно.
– Что? – спрашиваю я смущенно. Убираю за ухо волосы, чувствуя, как краснею под его взглядом.
Он покачал головой, моргнул, словно очнувшись от своих мыслей.
– Ничего. Просто балдею от тебя, когда ты такая напористая. – Улыбка. Потом он глянул назад и дал задний ход.
У меня голова пошла кругом.
Джордан от меня балдеет.
Он балдеет от меня.
И глыба льда, что я ношу в своей груди, начала таять.
* * *
По дороге в Фармингтон говорит в основном Джордан. Наверно, старается заболтать меня, чтобы я не думала о том, куда и зачем еду.
Я держусь неплохо, но, когда до Фармингтона остается ехать минут десять, меня прошибает холодный пот, и, едва мы пересекаем границу города, у меня заходится сердце. Того и гляди начнется приступ паники.
Я не сразу осознаю, что машина остановилась.
– Приехали? – Глаза у меня вытаращены, настороженные, как у кролика.
– Осталось проехать один квартал. Я подумал, ты захочешь настроиться перед тем, как мы пойдем в дом.
– Может, это не она.
Я смотрю на него. Знаю, что и взгляд мой, и голос наполнены отчаянием.
– Может быть, – медленно произносит он. – А если она?
Я пожимаю плечами, имитируя беспечность, хотя состояние мое далеко от непринужденного.
– Значит, я нашла свою мать.
Мы оба смотрим вперед, сидим и молчим.
– Ну, готова? – наконец спрашивает Джордан.
– Да.
Он заводит двигатель и снова выезжает на дорогу. Через несколько минут тормозит перед домом из красного кирпича.
Я поворачиваюсь к нему.
– Ты пойдешь со мной?
– Уже пошел, – улыбается он.
Сделав глубокий вдох, я надеваю темные очки и выбираюсь из машины.
На тропинке, ведущей к дому, в нерешительности останавливаюсь. Джордан берет меня за руку и тянет вперед.
На крыльце, не выпуская моей руки, Джордан перегибается через меня и звонит в дверь. Запах его лосьона мгновенно меня успокаивает.
– Что сказать? – шепчу я.
– Просто спроси, живет ли здесь Анна Монро. А там посмотрим.
