Дрова в камине прогорели, мы сидели в полутьме. Марго слушала, позабыв про перо и свиток, а я рассказывала о крепости в горах, снежной зиме, старом ведьмачьем учителе и его учениках, и о несчастливой любви неопытной ведьмачки и самого лучшего в мире ведьмака.
***
Утром, пока Марго ещё спала, я побежала на рынок за сладостями — скоро по домам пойдут дети, и горе тому, кто не сможет откупиться от них сладкой данью или не откроет дверь. По слухам в Саовину маленькие разбойники совершенно безнаказанно подбрасывали жадинам на порог дохлых крыс и вымазывали дверные ручки экскрементами. С неба сыпала мелкая белая крупа и таяла на камнях. Торговцы уже сворачивались, и я едва успела запастись мешочками с медовыми семечками, кедровыми и лесными орехами, вялеными ломтиками яблок и высушенными до состояния гальки сливами.
Сегодняшний день я решила провести дома. У меня была книга, были корзины с едой, горящий камин, и был саднящий зуд в груди, потому что обещанный день настал, а Иорвет так и не появился. Кроме того, Саовину праздновали по домам, в кругу семьи, и хотя бы на сутки мне хотелось оставить Эйлин с домочадцами в покое.
Расстелив у камина медвежью шкуру, я поставила рядом свечи и тарелку с сыром и улеглась в обнимку с книгой. В соседней комнате работала Марго, которая не отступила от заведённого распорядка даже в праздник. К полудню снег с дождём усилился, и в дверь постучали. Я бросилась открывать.
— Подавай сладость упырям на радость! — пропищал тонкий голосок.
На меня надвинулся Тим, на голове которого громоздилась, как гнездо, мокрая шапка из соломы, и оттого круглолицый малыш-краснолюд здорово смахивал на домовёнка Кузю. За его спиной стояли Воины Дракона в полном составе. Неса оглушительно звенела колокольчиком, и из под верхней губы у неё торчали вампирские клыки из щепочек. Янчик и Маришка, которых я впервые видела после той ночи в катакомбах, прятались вдвоём под волчьей шкурой. Лица детей были размалёваны углем, а за ушами Дина были привязаны рога из веток.
— Кто не даст пышку, тому в лоб шишку! — угрожающе завопил Тим, и дети загудели, а Дин бил палкой по миске.
Я сделала вид, что не узнала их и что испугалась. Вынесла дары. Дети набили карманы, а потом довольные, с оглушающим звоном и дребезгом направились к кузнице Тита Сороки.
До сумерек в дверь непрестанно стучали, мои запасы иссякли, и от компании юношей и девушек в вывернутых мехом наружу тулупах пришлось откупаться медяками.
— Какая суета, — вздыхала Марго, прихорашиваясь перед зеркалом.
Декольте её чёрного с алыми вставками платья почти не оставляло простора для воображения.
— Уходишь? — спросила я.
— Пойдёшь со мной? — подмигнула она.
— Ни в коем случае!
— Если бы я не была уверена, что ты откажешься, я бы и не позвала. Гильем пригласил меня на тихий романтический ужин у него дома. Горячее вино, камин, крепкая мужская грудь, что ещё надо? — мечтательно сказала она и добавила: — Так что не жди меня до утра.
За романисткой закрылась дверь, и тут же в неё снова постучали. Неужели?
На пороге стояла Эйлин. Эльфийка вошла, сбила с капюшона воду.
— Мы ждали тебя, — сказала она на Старшей Речи. — Почему ты не пришла?
Я замычала в ответ что-то невразумительное, делая вид, что не могу подобрать слова на эльфийском. Рассмеявшись, Эйлин достала из-под полы плаща свёрток.
— Это тебе, — сказала она.
Я развернула знакомую ярко-синюю шёлковую ткань. Это оказалось длинное до пола платье лаконичного эльфийского кроя с запахом и с золотым узором из лоз по вороту, рукавам и подолу. Именно его вышивала Эйлин на встречах с подругами.
— Я буду рада, если ты будешь носить его и вспоминать нас, — сказала она.
— Конечно буду, — только и смогла ответить я, потому что очень хотелось зареветь. Я бросилась Эйлин на шею.
— Не забудь принести в дом новый огонь! — сказала она на прощание.
***
Я примерила подарок Эйлин и повертелась перед зеркалом. Плотная, но неимоверно гладкая ткань нежила кожу. В платье было не холодно и не жарко, в нём было ровно так, как нужно, и лучше быть не могло. И красивее быть не могло. «Эльфы знают толк в удовольствиях», — подумала я и повязала широкий вышитый пояс, решив, что не хочу переодеваться обратно. Вернулась к книге, но когда осознала, что в пятый раз перечитываю одну и ту же страницу, захлопнула её.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Без Марго в доме было пусто. Уединение всегда нравилось мне, но сейчас я особенно остро понимала, что нравилось оно мне, только если его можно было прервать в любой момент. Остаться же в одиночестве на праздник, когда шумные семьи собирались у огня, а любовники грелись в объятиях друг друга, оказалось оголяющим до нутра откровением, насколько я обманывалась насчёт себя, и насколько сейчас мне недоставало того, что всем остальным будто бы полагалось.
До ужаса захотелось движения, да хоть тренировки на мечах, чтобы выбить из груди это всепроникающее чувство, но тренировка тоже требовала партнёра. Разозлившись, я вытянула серебряный меч из ножен и взмахнула им пару раз. Не та ли это искомая пустота, о которой твердил Весемир? Может быть, одиночество — это и есть Путь ведьмака? «В жопу такой Путь, — пробубнила я под нос, чувствуя однако, как от веса оружия в руке возвращается холодное и приятное ощущение устойчивости. — Хватит ныть». Вложила меч в ножны, надела тёплую накидку прямо поверх платья и отправилась добывать новый огонь.
Дверь квартиры гулко грохнула в тишине. Дождь закончился, и в блестящих мокрых камнях на площади отражалось оранжевое пятно масляного фонаря. Около кузницы полыхал костёр. Было новолуние, небо было ясным и чёрным. Я зашла за угол, скрывшись в глубине стиснутого домами тупика, и на небе, как на фотобумаге, проявились подрагивающие свежевымытые звёзды. Казалось, что вот-вот одна из них сорвётся, и можно будет загадать заветное желание. Но звёзды не падали, и я вернулась на площадь к костру. Вокруг него камни были сухими, и из охваченных пламенем брёвен, пропиленных вдоль, вырывались искры.
Из арки на выходе с площади послышались торопливые шаги, к костру подбежали юноша и девушка из краснолюдов. Юноша поднёс к огню длинную лучину, и она немного погодя вспыхнула. Парочка поцеловалась и вновь исчезла в арке. Шаги заглохли. Я осталась наедине с костром.
— Я пришёл за новым огнём, — на ухо со спины тихо сказал с хрипотцой голос, талию оплели руки, и Иорвет притянул меня к себе.
От ног до лопаток, всей поверхностью тела я прикасалась к нему и не поворачивалась. Запрокинула голову к небу. Оно было чёрным — всё-таки все звёзды упали с него. Для меня.
— Возьми, — махнула рукой на пламя костра.
— Я хочу твой, — он вырос передо мной и дотронулся лучиной до моей руки.
Шевельнув пальцами, я зажгла на ладони Игни и смотрела ему в лицо, улыбаясь глупо и счастливо, и была той лучиной в костре, что полыхала от жара нового огня.
— Возьми, — прошептала я.
***
В узкой каменной нише кровати было тесно, мы переплелись руками и ногами, чтобы поместиться. Но в тот момент, даже очутись мы на гигантской кровати в соседней комнате, мы не заняли бы больше места. Так и не рассмотренное эльфийское платье осталось погребённым под доспехами около бадьи, у камина на столе были расставлены корзины с едой, которые дождались своего часа. Я удобно пристроила голову Иорвету на руку, а он кончиками пальцев поглаживал свежий рубец шрама от утопца на плече.
— Откуда это? — спросил он.
— Ты засыпаешь, потом, — я прикоснулась губами к его веку.
Весь день он был в седле и обогнал на полдня остальную часть отряда, чтобы успеть вернуться в срок.
— Я хочу знать, — тихо сказал он и прикрыл глаз.
Уснул он прямо посреди схватки со сколопендроморфами, а вслед заснула и я. Утром хлопнула дверь, из-за его плеча мне было видно, как колыхнулась ткань полога, а погодя дверь хлопнула снова. Иорвет шевельнулся.
— И что было дальше?
— Потом расскажу, — засмеялась я.
