явное сопротивление.
– Нас продадут, – слышались возгласы, – или потребуют выкуп.
– Или мы сдохнем с голоду, – сказал кто-то мрачно.
Мысли Анны не заходили так далеко. В трепете сжавшись в углу, она молчала и только старалась, чтобы в тесноте её не задавили. Несколько часов в узком трюме показались ей сущей мукой…
Утром пассажиров стали выводить. Они возвращались и рассказывали, что с ними обошлись довольно сносно. Им предлагали либо стать частью команды, либо, если они не имели морского навыка или нужного ремесла, написать родным и попросить денег на выкуп. Женщин не трогали. Ближе к обеду в трюм внесли большую бадью с супом и всех накормили. Анна изнемогала. Находиться среди множества давно не мытых тел, без возможности уединиться, встать, походить – было мучительно. Но она терпела, не говоря ни слова. Пока люк трюма опять не распахнулся.
Несколько матросов вошли внутрь и, освещая узников светом ламп, вглядывались в лица. Они явно кого-то искали. Слуги, сидевшие рядом с Анной, заслонили её плечами, но один из пиратов заметил край платья и позвал остальных. Ей пришлось встать и идти за ними. Все притихли: участь женщины, да ещё молодой и красивой, могла оказаться совсем иной…
На палубе слепило солнце, и Анне пришлось на мгновение заслонить глаза рукой. Когда же она открыла их, то увидела рядом с собой юношу, который внимательно разглядывал её наряд.
– Леди, – сказал он негромко, стараясь, чтобы никто не слышал, – если вам нравится выглядеть бедной девушкой, то лучше спрятать кружева.
Анна спохватилась. Одеваясь в темноте своей каюты, она натянула платье на рубашку, и теперь изысканные кружева торчали наружу. Она благодарно взглянула на молодого человека и незаметно заправила кружева за ворот платья. Затем осмотрелась. На палубе царил порядок. Матросы занимались каждый своим делом, тюки и бочонки аккуратно стояли по углам, доски пола были тщательно выскоблены. «Не ожидала от пиратского судна…» – подумала Анна и почему-то облегчённо вздохнула. В этот момент один из матросов приказал ей следовать за ним.
На корме, развалившись в прекрасном готическом кресле, явно украденном с какого-то корабля, сидел капитан. Анна взглянула в его лицо – и впечатление от чисто убранной палубы улетучилось. Именно таким она и представляла себе капитана пиратов: старым, мерзким, лишённым всякого воспитания. Он смерил девушку высокомерным взглядом и, взяв со столика несколько бумаг, заговорил.
– А не скажете ли вы мне, леди, кто плыл на вашем галиоте под именем Анны Смит?
– Я, – тихо отвечала Анна.
– В декларации указано, что вы – дочь Андриана Мейсона, поставщика королевского двора…
В этот момент юноша, который держался неподалёку, подошёл и стал за спиной капитана. Лгать, когда он оказался перед ней, было непросто. Анна склонила голову…
– Судя по всему, вы – из не очень богатой семьи? – едко улыбаясь, спрашивал капитан.
Что за пытка! Она промолчала.
– Тогда, – продолжал пират, – может быть, вы подскажете, чьё это платье? Мы нашли его в одной из пассажирских кают. Его и множество других, не менее дорогих и красивых, – и он, как фокусник в цирке, одной рукой вынул из сундука прелестное платье – гордость её гардероба.
Анна замерла. Глазами, полными мольбы, она смотрела на юношу, но тот вдруг опёрся рукой о спинку стула, на котором сидел капитан, и загадочно улыбнулся.
«Кто он ему, – подумала Анна, – сын? племянник?»
– Вы молчите? – становясь всё менее и менее любезным, допрашивал пират. – Тогда как же мы узнаем истину? Может быть, нам стоит позвать сюда других женщин?
– Нет! – резко прервала его Анна. Она не могла позволить, чтобы этот ужасный старик терзал и других несчастных. – Все платья принадлежат мне.
– Тогда не соблаговолите ли назвать ваше настоящее имя?
Анна подняла голову и с достоинством, прилежащим её роду, назвала своё полное имя и титул.
– Довольно! – вдруг произнёс молодой человек. Он коснулся рукой плеча старика, и тот немедленно встал. – Ты прекрасно сделал свою работу, Джон. Можешь заступать на вахту.
– Слушаюсь, капитан, – отвечал старик и, расшатываясь, как все моряки, двинулся прочь.
На секунду Анна смешалась, а затем едва не задохнулась от гнева. Негодяи! Пираты!!! Они посмеялись над ней! Разыграли целую комедию! Она посмотрела прямо в лицо разбойнику и бросила по-французски:
– Сhien!*
– Ну, зачем же обижать собаку! – засмеялся молодой капитан, отвечая ей на безупречном французском. – Не гневайтесь, леди. У нас, бедных морских путешественников, не так много поводов к развлечению. Вам угодно продолжать беседу по-французски?
Он сдвинул кресло, но не сел в него, так и остался стоять, улыбаясь. Ей хотелось ненавидеть его, презирать за нанесённое оскорбление, но было в этом человеке что-то такое, что заставляло проникнуться уважением, некое скрытое достоинство. Анна отметила, что он не сел в кресло, хотя мог, и в его отношении к ней не ощущалось цинизма, лишь едва уловимая насмешка.
– Чего вы хотите от меня? – более сдержанно спросила она.
– Денег, леди, денег. Большого, королевского выкупа. Сейчас мы пройдём в каюту, и вы напишете письмо своим родным. Мои люди доставят его по адресу, а до тех пор… – он пристально взглянул на неё, и женщина затрепетала, ожидая приговора, – до тех пор я гарантирую вам полную неприкосновенность.
Капитан хотел идти, но она остановила его:
– Я назвала вам своё имя, сэр. Могу ли узнать ваше?
– Разумеется. Ричард Гардсон, – ответил он с лёгким полупоклоном.
*Пёс (франц.)
Анна удивилась. Это была хорошая фамилия, небогатый, но знатный род. Что он делает здесь, как мог так унизить свою семью? Они прошли в каюту, и у Анны вновь возникло чувство, близкое к изумлению. Безошибочным взглядом женщины, воспитанной среди прекрасных вещей, она отметила отличный вкус. Мебель, шторы, полог кровати – всё выказывало чуткую к красоте руку хозяина. Стиль отличался простотой и изяществом: никакого нагромождения предметов, ничего вычурного или лишнего. Большой стол с разложенной на нём морской картой, кресла, диван, несколько стульев, ковёр мягкой окраски. Но во всём – тонкая, не терпящая вульгарности изысканность.
Анна присела к столу и принялась за письмо. Она писала отцу: обращаться за помощью к мужу ей мешала щепетильность.
– О какой сумме идёт речь? – спросила она.
Капитан склонился над картой и, не поднимая глаз, назвал цифру.
– Моему отцу придётся продать родовое поместье, чтобы заплатить вам! – не удержалась от возмущения женщина.
– Это его единственный дом? – не глядя на неё, спросил капитан.
– Нет, у него есть и другие, – негромко призналась она.
Он прищурился с лёгкой насмешкой: о богатстве её рода знал весь Лондон.
Анна продолжала писать, но один вопрос не давал ей покоя.
– Зачем
