нужна была вся эта комедия?! – наконец, спросила она.
– А зачем – ваша? – немедленно парировал он. – Вы могли бы нанять отдельный корабль, а вместо этого оделись служанкой и поплыли на старой посудине.
Анна зарделась от стыда: он был прав, несомненно. Она послушалась отца, доверилась его опыту. Сама же Анна вряд ли стала одеваться в платье служанки, как тонко подметил этот пират: ей претило всё ложное, наигранное.
– Что будет с теми людьми, которые остались в трюме? – спросила она.
Капитан поднял внимательный взгляд. Казалось, он удивлён, что эту аристократку волнует судьба других пленников.
– Ночью их высадят на берег, они найдут пристанище в маленькой деревушке. Никто не пострадает. Ведь вы это хотели услышать?
– Да. Я прошу вернуть мне моих слуг.
– Только одного, – ответил пират. – Вы закончили?
Он взял письмо и внимательно прочёл.
– Сколько достоинства! Но чувствуется, что вы любите своего отца. Куда вы направлялись?
– К мужу, в порт N.
– У вас есть дети?
– Нет, – отвечала Анна, – детей у меня пока нет.
– Что ж, надеюсь, ваш отец поторопится продать своё родовое поместье. А пока располагайтесь. Ваша каюта напротив. Можете свободно передвигаться в пределах корабля, но не пытайтесь бежать: в этих водах немало акул. И прошу вас, леди, наденьте нормальное платье!
Каюта оказалась просторной и удобной, с небольшим окном, выходящим на палубу, и хорошей кроватью. Анна осмотрелась. Сколько недель или месяцев предстоит ей провести в этой тюрьме, среди грубых мужчин? Как быстро сможет отец переслать деньги? Отпустят ли её потом? Эти скорбные мысли заставили пленницу присесть на край кровати и долго сидеть в горестном оцепенении. Наконец, появился слуга. Анна утешилась, увидев знакомое лицо. Он поспешил обрадовать госпожу: пираты отдали все её костюмы, весь гардероб. Женщина попросила горячей воды и долго мылась, оттирая не столько грязь, сколько это пренеприятное чувство страха. Выбрала неброское, но элегантное платье из голубого атласа, достала маленькое дорожное зеркало. Волосы, мягкие, непослушные, чудесного светло-пепельного оттенка, не желали лежать в причёске и вились лёгкими кольцами вокруг головы, создавая нежный воздушный ореол. Анна немного помучилась с ними, но наконец, уложила и заколола шпильками. Теперь она чувствовала себя намного лучше, – самой собой, дочерью своего отца, леди Анной, а не простушкой из предместья.
Она ещё раз внимательно оглядела себя: как бы тяжело ни складывались обстоятельства, ей ни за что не хотелось выглядеть неряшливой или неопрятной. Внешняя собранность помогала собранности внутренней, чувству уверенности, покоя. Поэтому она долго смотрела в зеркало. Хорошо отполированная бронза отразила тонкие черты, нежный рисунок губ и глаза, при свете свечей кажущиеся прозрачно-янтарными. «Ах, отец, отец…» – прошептала Анна.
Внезапный стук в дверь прервал её печальные мысли. Явился матрос и церемонно пригласил её отобедать в обществе капитана. Анна предпочла бы поесть сама, но, подумав, решила принять предложение. «Не стоит ухудшать моё положение невежливым отказом. Пусть моя учтивость станет примером тому, кто давно её потерял».
Матрос впустил Анну в каюту напротив. Та была пуста, но стол сервирован исключительно роскошно: серебряная посуда, высокие свечи, накрахмаленные салфетки. Чья-то искусная рука постаралась придать скромному ужину вид изысканной трапезы. «У него, должно быть, хороший повар, – подумала Анна. – Не из числа ли пленников?» Капитан задерживался. Женщина присела на краешек стула и внимательно осмотрелась.
Как много может жильё человека рассказать о его характере! Вот книги: история, философия, поэзия, но в основном – справочники по навигации и мореплаванию. Языки – английский, французский, немецкий и даже итальянский. Глаза Анны скользили по корешкам, мысль напряжённо работала. Сколько вкуса, изящества, явная любовь к литературе; он, несомненно, знающий капитан, хоть и молод. Но что стоит за этой его ироничной манерой, готовностью постоянно насмешничать над нею, как бы ненароком, вскользь задевая её гордость? И что заставило его взяться за столь позорное ремесло?!
В этот момент зашёл сам капитан. Заметив Анну, извинился: пленников готовят к высадке, и это заняло его время. Затем бросил быстрый взгляд на её костюм и едва заметно улыбнулся. Анна вспыхнула: она прихорашивалась не для него!
– Вы уверены, что люди будут в безопасности на берегу? – спросила сухо.
– Конечно. Это английская территория, им ничего не грозит.
– Где они проведут ночь?
Капитан сделал круг по каюте и остановился у окна, вглядываясь в темнеющий вдали берег.
– В бухте есть деревня, – сказал, наконец. – Там они останутся до получения выкупа. И уверяю вас, ни один из пленников не будет голодать или страдать от холода.
– Это чудовищно, – еле слышно произнесла Анна, – вы оторвали этих людей от их семей, от их надежд…
– А разве не то же самое делают на протяжении многих столетий король, королева, а вместе с ними и вся английская знать? Разве не вы придумали самые изощрённые формы рабства?
Он смотрел на неё так, что ей хотелось сию же минуту возмутиться и выскочить из каюты. Но мысль, выраженная в его словах, уже не раз звучала в тихих разговорах с отцом и была принята ею самой. Как он точно сказал: формы рабства!
– Нужно избавляться от рабства, а не придумывать новые формы, как вы верно заметили, – отвечала она.
Капитан помолчал, задумчиво глядя на Анну.
– Кто занимался вашим воспитанием? – спросил он вдруг.
Женщина слегка повела плечами:
– В основном – мой отец. И книги, конечно.
– Ваш отец – достойный человек, я полагаю?
– Более чем, – удивлённо ответила Анна: разговор приобретал неожиданный характер.
– И мысль о рабстве принадлежит ему…
Ах, вот оно что! Он опять ищет повод, чтобы унизить меня! Анна подняла голову:
– Да, сэр. Я – дочь своего отца, как и вы – сын своего, полагаю.
Она попала в точку! Он нахмурился. Но продолжать разговора не стал, а жестом пригласил к столу.
Они сели. Капитан почти не смотрел на неё, небрежно бросил салфетку себе на колени и дал матросу знак подавать блюда. Корабельный кок, как и ожидалось, был мастер своего дела: еда оказалась простой и вкусной. Анна выпила немного вина и с удовольствием отдала дань всем блюдам. Капитан ненавязчиво наблюдал за нею, а затем произнёс в своей обычной манере:
– Как видно, неприятности этого дня едва ли повлияли на ваш аппетит.
«Даже не подумаю обижаться, – решила Анна. – Пусть насмешничает! Я же буду выдержанной и терпеливой». Она почти привыкла к его тону; к тому же, человек её рода не должен замечать недостаток воспитания у других.
– Ваш кок просто великолепен, – произнесла она вслух.
Он оценил её хладнокровие. Слегка склонил голову:
– Благодарю.
В каюте воцарилось молчание. Ужин закончился, и Анна могла бы
