Впервые мир узнал о методах работы госпожи Линдгрен. Как только у нее появлялась мысль о новой книге, ею как будто завладевала какая-то сила.
«Лучше всего мне пишется в постели, когда я болею и жду, пока спадет температура, или по вечерам, когда ложусь. Или вне дома. „Суперсыщик Калле Блюмквист“, например, родился в нашей лодке на Фурусунде. И дело идет шустро, так что я едва не со стыдом слушаю про то, как многие корпят над книгами. Мне с самого начала кажется, что книга уже готова, а я ее просто записываю».
Под конец журналист спросил, как фру Линдгрен относится к спорам о воспитании и, в частности, о педагогичности книг о Пеппи Длинныйчулок.
«Я бы очень хотела, чтобы мы, взрослые, как можно скорее научились уважать детей, всерьез осознали, что „маленькие дети тоже люди“, и несли ответственность за последствия. В этой связи я хотела бы заступиться за так называемое свободное воспитание. Слишком часто люди понимают под „свободным воспитанием“ попустительство. Нахулиганят дети – можно просто покачать головой и пробормотать что-то про безответственных родителей и „свободное воспитание“. Это несправедливо и осложняет и тормозит движение вперед».
Детские психологи на чай
Все эти годы Астрид Линдгрен тщательно избегала связывать себя и Пеппи с какими-либо психологическими школами или направлениями педагогики. Не потому, что недооценивала или боялась соприкоснуться с исследованиями в этих областях. Совсем напротив. За две недели до интервью в летнем номере «Ви» за 1947 год Астрид пригласила на чай двух шведских детских психологов, а также Анне-Марие Фрис и свою сестру Ингегерд, которая слышала доклад Хоакима и Мирьям Израэль об их знаменитой книге «Злых детей не бывает!». В ней утверждалось, что взрослые не должны стеснять свободу детей, но научиться понимать природу ребенка и его потребности на разных этапах развития. Во время доклада психологи привели «Пеппи Длинныйчулок» как пример «антиавторитарной детской книги», разгружающей психику ребенка.
После доклада Ингегерд обратилась к докладчикам, представилась и спросила, можно ли попросить у них рекомендацию для «Пеппи», в которой Астрид Линдгрен продолжала их мысли. Они согласились, и все закончилось тем, что как-то июньским вечером они пришли к Астрид Линдгрен на чай. Она была так рада этой психолого-педагогической поддержке – рекомендацию можно было использовать и для продаж книги в зарубежные страны, – что вставила объемную цитату из высказывания Хоакима Израэля в майское письмо родителям:
«От одного детского психолога из института психиатрии „Эрика“ я получила такую рекомендацию: книги о Пеппи „одни из лучших детских книг, выходивших на шведском языке. В отличие от большинства детских книг, они замечательно свободны от моральных назиданий. Их достоинство, по моему мнению, в том, что они играют для детей роль предохранительного клапана, который часто перекрывают осуждением и наказаниями. Дети могут отождествить себя с Пеппи, которой можно делать все то, что они хотели бы, но не могут или же им не разрешают. Таким образом, у них появляется возможность найти социально приемлемый отвод для агрессии против родителей, которая есть в каждом ребенке, а у проблемных детей часто выражается в трудностях адаптации или отклонениях в поведении. А потому я считаю эти книги важными для ментальной гигиены“. Ну, что скажете?! Я, когда писала Пеппи, и понятия не имела, что служу делу ментальной гигиены. Парень, его фамилия Израэль, работает ассистентом во врачебно-педагогическом отделе института „Эрика“, они занимаются проблемными детьми».
Из последующих писем к родителям становится ясно, что разговор за чаем 2 июня 1947 года пошел о воспитании, Пеппи и «Злых детей не бывает!» – книге, которую пара вручила хозяйке с посвящением «Маме Пеппи Длинныйчулок с благодарностью от авторов».
В письме в Нэс от 19 апреля 1949 г. Астрид рассказывает о своем последнем интервью: «Ингегерд же всегда говорила, что призна́ет мое величие, только когда я попаду в „Хусмодерн“. Скоро ей придется сдаться: в мае и я, и Карин окажемся в вышеупомянутой газете». (Фотография: Стив Нойтебум / «Хусмодерн»)
Карин Нюман вспоминает, что на Астрид книга эта произвела сильное впечатление и дома много о ней говорили. После встречи с психологами в июне 1947-го Линдгрен еще смелее заговорила о воспитании и значении детства, выступая в СМИ. Как, например, в 1947 и 1948 годах, в серии статей о воспитании детей в журнале «Хусмодерн» («Домохозяйка»); в майском номере Астрид повторила сказанное за год до этого в интервью «Ви», еще больше подчеркнув роль взрослых:
«Свободное воспитание не исключает твердости. А также преданности и уважения к родителям со стороны детей, и – самое главное – оно подразумевает уважение родителей к детям».
Особенно должна была заинтересовать Астрид Линдгрен последняя глава книги Хоакима и Мирьям Израэль, «Воспитание для демократии», где авторы рассматривают вопросы воспитания в общечеловеческом, универсальном отношении:
«Благодаря разумному воспитанию мы должны создать человека, умеющего защитить демократическое общество, которое, мы надеемся, будет развиваться, – защитить его от возвращения к варварству последних лет».
Позже именно такой цивилизационный подход к воспитанию многократно использовала сама Астрид Линдгрен, наиболее явно – в благодарственной речи 1978 года при получении Премии мира немецких книготорговцев, а впервые – в год, когда познакомилась с супругами Израэль и прочитала их книгу, то есть осенью 1947-го. Тогда Астрид вновь выступила в издании «Ви», на сей раз приняв участие в опросе «На что стоит надеяться в наше время в нашем мире?». Позитивный ответ – может быть, самый оптимистичный из всех, какие когда-либо давала Астрид Линдгрен на этот часто задаваемый вопрос, – звучал так:
«Для создания мира, пригодного для жизни, нужны более счастливые люди. Возможно, для пессимистического взгляда на будущее имеется много причин, но, по крайней мере, я смотрю на завтрашних людей, на детей и молодежь, которые растут сегодня, с оптимизмом. Они довольные и открытые, и уверенные как-то по-новому, не в пример прежним поколениям. В целом, думаю, они и счастливее прежних. А потому, быть может, есть надежда, что вырастает более гуманная и щедрая порода, люди, которые дадут друг другу возможность жить. Упрямцы, спорщики, привилегированные и корыстолюбивые – разве не они корень всех зол, больших и малых? В их сморщенных душонках нет места ни щедрости, ни человеколюбию. А если правда, что каждый отдельный индивид – продукт своего детства, думаю, можно смотреть в будущее с известным оптимизмом. Изрядная доля косности исчезнет из мира, когда нынешние дети и подростки начнут разбираться с неурядицами на нашей старой планете».
Датская ниточка
Первые пять лет писательской деятельности Астрид Линдгрен были настоящим фейерверком творческого и коммерческого успеха. Свет увидели три трилогии: «Пеппи Длинныйчулок», «Мы все из Бюллербю» и «Суперсыщик Калле Блюмквист». Если учесть три маленькие пьесы и две книжки с картинками, на которые у Астрид Линдгрен тоже нашлось время, к 1949 году она издала шестнадцать книг. Девять были проданы в Норвегию, Финляндию, Данию, Исландию, Германию и США, и на подходе было много других договоров с разными странами мира.
Большая часть этих зарубежных контактов в 1940-е годы осуществлялась через литературного агента в Дании Йенса Сигсгора. Весной 1946 года он сам обратился к Астрид Линдгрен, когда слухи о самой сильной в мире девочке распространились по ту сторону Эресунна[27]. Сигсгор был психологом по образованию, ректором педагогического колледжа «Фрёбельсеминариет» в Копенгагене, прилежным писателем – автором детских книг, а также владельцем агентства IAC (International Agency of Children’s Books, Международного агентства детской книги), которое основал в конце войны. Он не только представлял Астрид Линдгрен за рубежом в 1940-х и начале 1950-х – а надо помнить, что издательская отрасль по всей Европе была совершенно разрушена и все остро нуждались в бумаге, пригодной для печати, – но, сам писатель, был ее вдохновителем и хорошим другом. Об этом свидетельствует почти пятидесятилетняя переписка, хранящаяся в национальных библиотеках Копенгагена и Стокгольма.
К тому моменту, когда они познакомились, у Сигсгора уже вышли несколько любопытных сборников детских стихов и книжек с картинками, среди прочего – «Пелле один на свете» (1942), принесшая ему международный успех и стоявшая на полке в квартире на Далагатан. В «Пелле один на свете» мы встречаемся с мальчиком, чей внутренний мир чем-то напоминает его современницу Пеппи Длинныйчулок. Мечтая о всемогуществе, Пелле вдруг обнаруживает, что на самом деле остался один-одинешенек, а потому может делать все, что душе угодно. И он ест сладости ведрами, водит трамвай, опустошает банк, садится за руль пожарной машины с включенной сиреной и в одиночестве летает на самолете. Но Пелле также узнает, что мир скучен, если ты совсем один. Безграничная свобода мальчика становится и его тюрьмой.
