Раньше Раск думал, что женщины меньше мужчин склонны жертвовать семьей, если у них есть дети. Разумеется, к личному счастью они стремятся так же сильно, но вот платить за это чужими жизнями им не хочется. Однако это наблюдение было скорее исключением, частным случаем, характерным для определенных районов Америки. Раска не волновало, как протекают разводы в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, – он не жил там. К тому же он считал, что все эти чертовы янки сплошь невротики и психи, как в фильмах Вуди Аллена, только без капли юмора.
Разумеется, в семейных проблемах Карсона Барнета имелись свои извилины, они могли заинтересовать социолога или психоаналитика, но адвокату они ни о чем не говорили. Зато Барнет был богач, а Раск, как и его отец, полагал, будто людей состоятельных надо выслушивать гораздо внимательнее, чем бедняков. Миссис Барнет – или Лави, как звал ее муж – являлась баптисткой, хотя долгое время это волновало ее ничуть не больше, чем принадлежность к какому-нибудь студенческому братству. Но после рождения детей интерес к церкви возрос. Стремление к сексу, наоборот, начало сокращаться. Карсон честно боролся сколько мог, но инстинкты победили, и он нашел утешение на стороне.
– Если в холодильнике пусто, приходится топать в магазин, – пророкотал бизнесмен. – Я ведь прав, Энди?
– Конечно, прав.
– Даже собаки это знают. Когда хозяин не кормит пса, тот промышляет где может, верно?
Адвокат издал вежливый смешок.
– Абсолютно верно.
Сколько раз он слышал подобные истории!.. Изголодавшиеся самцы готовы наброситься на любую женщину, которая согласна раздвинуть для них ноги. Забавно, что на семейных отношениях это никак не сказывается. Почти всегда все проходит гладко и тихо. Проблемы возникают после того, как мужчина или женщина находят в своем партнере «нечто особенное», «родственную душу» – тошнотворное выражение, – или когда им кажется, что у них завязались отношения, о которых они «всегда мечтали». Как только в дело вступает любовь, развод не за горами. Случай Барнета вполне вписывался в данную схему, и его «родственной душой» была какая-то соблазнительная цыпочка, работавшая в закусочной на Пятьдесят девятой автостраде – той же самой, где в прошлом он заключал умопомрачительные сделки, набрасывая на салфетках схему будущих нефтяных скважин и скрепляя договор простым рукопожатием.
– Короче, – заключил Барнет, обливаясь по́том, – я по уши влюблен в эту девчонку. И я женюсь на ней, чего бы мне это ни стоило.
Раску нравилось, как Барнет выражает свои мысли. Порой это звучало грубовато, но в его словах заключалось определенное послание, которое адвокат научился читать после многих лет общения с разочарованными супругами, в основном мужчинами. Поначалу все они были настроены мрачно и решительно – при разводах иначе не бывает. Кое-кто даже подумывал об убийстве. Но рано или поздно большинство остывало и примирялось с мыслью о неизбежном компромиссе.
Однако некоторые отвергали компромисс. Особенно богачи. Наверное, дело привычки. В любом случае Барнет уже обозначил пару важных вех, которые вели в нужном направлении, и адвокат решил, что настало время принять более активное участие в беседе.
– Значит, вы хотите развестись с женой, – произнес он с мрачным видом.
– Вот именно. Никогда не думал, что до этого дойдет, но, видит Бог, она сама меня заставила!
Раск понимающе кивнул.
– Многие адвокаты не советовали бы вам это делать, мистер Барнет. Они предложили бы вам обратиться за консультацией к психологу.
– Зовите меня Карсон, Энди, ладно? И давайте сразу закроем эту тему. Лави признает лишь одного психолога – своего пастора. В жизни не видел такого болтуна. Однажды встал и заявил, что Иисус не имеет никакого отношения к нашему браку и Ему повезло, что это так!
Раск улыбнулся, оценив шутку клиента.
– Но я не стану вас отговаривать, Карсон. Вижу, вы влюблены всерьез. По-настоящему.
– Вы правы.
– Настоящая любовь – удивительное чувство. Хотя, судя по тому, что вы мне сказали, я почти уверен, что Лави будет не в восторге от мысли о разводе.
– Это еще мягко сказано, – пробормотал нефтяник, и в его глазах мелькнуло нечто похожее на страх.
Очевидно, у миссис Барнет был тяжелый характер.
– Она даже слышать о нем не хочет, Энди. Говорит, развод – грех. В нем заключается корень зла.
– А я думал, что корень зла заключается в деньгах.
Барнет фыркнул.
– Ну, против денег она не возражает. Совсем нет!
– Что вполне естественно…
– А кто спорит? Я собирался подать на развод по несовместимости характеров, как мой приятель Джек Хастон. Раньше Лави и жена Джека были лучшими подругами. Но она сразу встала на дыбы.
– Что именно она сказала?
– Что у меня нет никаких оснований для развода, и она никогда мне не даст его. И если я обращусь в суд, она сделает все, чтобы лишить меня общения с детьми, поскольку им не нужен такой скверный отец. Зато если я передумаю и останусь в семье, то снова стану отличным парнем. Как это вам?
– Она желает, чтобы вы принесли себя в жертву ради детей.
– В самую точку! Опять Иисус и все прочее. Хотя дети тут ни при чем. Она хочет, чтобы я пожертвовал всем ради нее.
– Лави когда-нибудь говорила о финансовой стороне вопроса?
Бизнесмен крепко сжал зубы, прежде чем ответить:
– Жена уверяет, будто лично ей деньги не нужны – не считая половины того, что я заработал за время брака. Но ради детей она потребует с меня все остальное, включая доходы со скважин, которые я построил в эти годы, и даже с тех, которые я только спроектировал.
Раск покачал головой, будто выражая молчаливое неодобрение ее невероятной алчности.
– И еще: она наняла в Джексоне какого-то адвоката.
Эндрю подался вперед, услышав о новой неприятности.
– Кого конкретно?
– Дэвида Блисса.
– Что ж, Карсон, это плохая новость. У Дэвида Блисса есть хорошие специалисты в разных областях бизнеса. В последнее время он увлекся медициной. Берет в клиенты докторских жен, а потом по кусочку растаскивает все, что есть у их супругов. Когда на бракоразводных бумагах высыхает последняя подпись, выясняется, что бедный муженек еще лет двадцать вынужден работать на свою супругу.
– Слава Богу, я не доктор.
– Боюсь, у вас положение сложнее, Карсон. В ваших активах числятся ценные бумаги с четко прописанным уровнем доходов. Считайте, что половины из них уже не существует.
Барнет шумно сглотнул.
– Хуже всего то, что при расчете суммы алиментов суд будет опираться на текущую прибыльность этих бумаг. А она со временем может меняться, верно?
Нефтяник побледнел.
– Вам придется являться в суд каждый раз, когда стоимость барреля нефти упадет ниже сегодняшнего уровня. Иначе вы станете платить слишком много. Половина вашей жизни пройдет в суде. Вас это устраивает?
Барнет начал расхаживать по комнате.
– Вы в курсе, что в последнее время случалось с ценами на нефть? Даже мои старые скважины утроили свою доходность. За один год я заработал больше, чем за пять лет. Если судья будет рассчитывать по текущим ценам… Господи, мне придется отвалить ей миллионов двадцать, не меньше. Я уже не говорю про буровые установки, дома, яхту, чертов ресторан…
Раск отвернулся, чтобы скрыть волнение. Именно такого клиента он ждал – человека, который сможет оплатить его будущую отставку. Да и появился он как раз вовремя. Бизнес с Элдоном Тарвером не продлится долго…
– Прошу вас, садитесь, Карсон, – мягко произнес он. – Вы пришли ко мне не просто так, правда?
Бизнесмен остановился посреди комнаты, с трудом очнувшись от своих мыслей. Потом сел и уставился на Раска с видом кающегося грешника, ожидающего, когда священник отпустит ему грехи.
– Другой адвокат посоветовал бы вам навсегда забыть о разводе.
– Что?
Взгляд настороженного зверя.
– Потому что вам это не по карману.
– Вы о чем? Я стою пятьдесят миллионов баксов.
– Уже двадцать пять. Если повезет.
– Все равно это большие деньги!
– Пожалуй. – Раск откинулся в кресле и скрестил руки на груди. – Поговорим о ваших детях. Кажется, ваш сын играет в футбол за Джексоновскую академию?
На губах Барнета появилась широкая улыбка.
– Ну да. Джейк чертовски хорош. Лучше, чем я в его возрасте.
– Сколько ему?
– Тринадцать.
– Хорошо. По крайней мере, его мнение будет учитываться в деле об опеке. А другие дети?
Улыбка Барнета погасла.
– Есть еще две девочки, близняшки.
– Сколько им?
– Шесть. Одна на восемь минут старше.
Мрачный кивок.
– Пройдет еще шесть лет, прежде чем они получат право что-либо говорить. Вы понимаете, к чему я клоню, Карсон?
Великан издал глубокий вздох.
– Развод обойдется вам в двадцать пять миллионов долларов… плюс девяносто процентов времени на общение с детьми.
