высосанные из пальца бредни. Сидит тут и посмеивается, глядя на трех простофиль, решивших, что он и вправду что-то знает. А завтра тиснет еще одну статейку с очередными леденящими кровь подробностями и слезными воспоминаниями друзей покойного». Так?
Ответом ему было угрюмое молчание.
— Что ж, тогда я еще раз прошу прощения, что не оправдал ваших надежд, — он подобрал свою сумку. — Вы мне не верите, и я не вправе вас осуждать. Реальность очень часто оказывается причудливей любого вымысла, и многие, даже столкнувшись с ней лицом к лицу, отказываются признавать, что все это — правда.
— Подождите, — Чегет протянул руку, останавливая уже начавшего подниматься с лавки журналиста, — вы меня неправильно поняли. Дело не в том, верим мы вам или нет. Мы абсолютно точно знаем, что Кольку убил не человек, и что он такой далеко не один.
— Да ну? Откуда? — их собеседник недоверчиво изогнул бровь, но все же сел обратно.
— Имели возможность пообщаться. Лично. Еле ноги унесли, — Чегет сделал паузу, ожидая, пока снисходительное выражение окончательно сойдет с лица Переплетина. — Желаете узнать подробности?
И он кратко рассказал обо всем, что с ними приключилось за прошедшие несколько дней. Ошарашенный журналист слушал его затаив дыхание, а при упоминании об анализаторе чуть не подпрыгнул и потребовал его немедленно показать, но получил отказ. По ходу повествования, однако, его лицо, выражавшее поначалу крайнюю степень возбуждения, все больнее мрачнело, и к концу повествования он выглядел так, словно горько сожалел о том, что вообще согласился на эту встречу.
— М-да, мощно вас затянуло, — подытожил он, когда Чегет закончил свой рассказ.
— Именно поэтому нам так нужна ваша помощь. Вы знаете об этих тварях больше, чем кто бы то ни было, вы — наша единственная надежда!
— Но что именно вы собираетесь сделать? Думаете, вам удастся соскочить с этого крючка?
— Мы не настолько наивны, — тряхнул головой Чегет. — Поскольку речь идет уже о нашей физической ликвидации, и вся их система объявила на нас охоту, то спрятаться и переждать, пока все утихнет, не получится. Они не успокоятся, пока нас не закопают.
— Тогда на что же вы надеетесь?
— Мы должны нанести им ответный удар. Поскольку теперь либо они нас, либо мы их, то тут уж без сантиментов. Уничтожить эту гидру насовсем нам, боюсь, не под силу, но вот отсечь ей пару-тройку голов мы вполне в состоянии. Вырвать ее ядовитое жало! Соответствующий опыт у нас имеется. Да, со временем на месте отрубленных голов вырастут новые, но они впредь сто раз подумают, стоит ли снова с нами связываться.
— Вы говорите об… убийстве?
В ответ Чегет только коротко кивнул. Повисшая затем пауза неспешно заполнялась стуком костяшек домино и детскими криками с соседней игровой площадки, создавая сюрреалистический антураж только что произнесенным словам.
— И хотите вовлечь в свою затею и меня? Сделать соучастником, чтобы потом и за мной охотились? — Переплетин нервно рассмеялся. — Да вы рехнулись!
— Без вашей помощи мы обречены. Рано или поздно, но до нас доберутся.
— Да здесь дело даже не в моем желании! — журналист беспомощно уронил руки на стол. — Я сам до сих пор жив только потому, что все эти годы осторожно ходил по краешку, испуганно шарахаясь от любой возможности узнать что-то лишнее. Только общие соображения, фантазии, намеки, не более. Я старательно избегал любых фактов, способных доказать мою правоту, а потому мне просто нечего вам сообщить. И я даже жалею, что сегодня не сбежал от вас раньше — меньше бы знал.
— Да пусть хоть общие соображения, хоть что-то, любая мелочь может навести нас на след! — в отчаянии воскликнул Чегет. — В их структуре должен быть какой-то центр принятия решений, они должны хоть изредка, но встречаться. Ведь далеко не все вопросы можно доверить телефону или электронной почте. Где они проводят свои собрания? Как часто? Если их представители внедрены в самые разные структуры, то вы наверняка строили догадки насчет отдельных персоналий. Кого вы подозреваете? У нас есть одно имя — Оксана Вельгер, но этого недостаточно, чтобы вычислить их структуру, нужно…
Чегет продолжал говорить, но Сергей его уже не слышал. Он неотрывно смотрел на лицо сидящего напротив журналиста, которое при упоминании кинолога буквально окаменело, и лишь глубоко в его глазах промелькнул ужас, смешанный с болью.
— Извините, — севшим голосом пробормотал тот, перекинув сумку через плечо и поднявшись из-за стола, — я ничем не могу вам помочь. Прощайте.
Он развернулся и успел сделать пару шагов, когда Сергей его окликнул:
— Вы уже встречались с ней раньше, верно?
— С кем? — не понял Егор, но немедленно умолк, получив от Чегета тычок локтем в бок.
— Вы ведь и сами в этом дерьме по самые уши, разве нет? Можете не отвечать, ваша сгорбленная спина более чем красноречива, — Сергей даже вскочил на ноги от возбуждения. — Когда-то вы, вольно или невольно, узнали слишком много, но счастливо избежали смерти и с тех пор шарахаетесь от каждой тени, старательно ходите по струнке, в надежде, что на вас махнули рукой и забыли. Но умом-то вы понимаете, что опасно заблуждаетесь, и что отложенная расправа может настичь вас в любой момент. В начале нашей встречи вы вели себя раскованно, полагая нас доверчивыми простофилями, готовыми поверить в любую чушь, но потом, когда оказалось, что мы имеем к вашей Немезиде самое непосредственное отношение, вы начали нервничать и куда-то торопиться. Ну а когда прозвучало ее имя, — Сергей не стал отказывать себе в удовольствии и произнес его еще раз, громко и отчетливо, — Оксана Вельгер, так вы чуть штаны не обмочили. И после всего этого вы будете продолжать утверждать, что ничегошеньки не знаете?! Да вы, батенька, трус!
— Тише, тише, успокойся! — Чегет потянул его за рукав. — На нас уже люди оглядываются.
Переплетин стоял, молча глядя в землю перед собой, потом повернулся в пол-оборота и, не глядя на троицу, еле слышно произнес:
— Вы ничего не понимаете.
— Зато я знаю, что здесь и сейчас, возможно, вам предоставляется последний шанс избавиться от груза прошлого раз и навсегда. Разделавшись с этими тварями, мы и с вас снимем это старое проклятие. Освободим от следующего за вами по пятам страха. Помогите нам. Помогите сами себе. Другого шанса может и не представиться.
Было видно, как поднялись и тяжело опустились плечи журналиста.
— Прощайте, — повторил он и быстро зашагал прочь.
— Эк ты его припечатал! — крякнул Егор. — А он и не пикнул. Видать, и вправду чего-то боится.
— Настолько, что ходит со стволом на левом боку, — Чегет сложил газету
