Следов не осталось ни малейших, искать его никто не станет, так как он круглый сирота. Приказание ваше, товарищ майор, исполнено, а объяснять мне что-либо в этой связи нет никакой необходимости, потому что курсанта Хлебникова я знал очень хорошо. Думаю, таким, как он, не место в нашем учебном заведении, и уж, конечно, не место за его пределами, ибо жернова истории должны безжалостно перемалывать эти пережитки прошлого, носителей чуждой идеологии и враждебных нашему обществу идей.
Глава 9
Что сказал генералу Ларионову в своем докладе оперуполномоченный старший лейтенант Пластырный
Согласно вашему приказу, товарищ генерал, мною было произведено разыскание фактов относительно жизни и творчества известного литератора Клима Борзых, и о результатах проделанной работы разрешите доложить вам во всех наимельчайших обстоятельствах.
Общеизвестный Клим Борзых, товарищ генерал, начинал очень славно. Он учился в Московском университете и уже в обучении подавал немалые надежды, а по окончании курса стал пописывать статейки — вначале бульварные благоглупости, рассказывал в дешевых газетенках разные пошлые истории, но потом постепенно втерся в богему и стал описывать вечера имажинистов, бенефисы популярных артисток и художественные выставки. И если вначале в желтых листках ему платили сущие гроши, то в серьезных изданиях, которые стали привечать его, он получал неплохие гонорары. Довольно быстро из тощего суетливого юнца Борзых превратился в вальяжного и снисходительного господина, носил пенсне, трость и по утрам бриолинил волосы. Суждения его приобрели категорический характер, и некоторые «художественные» личности, особенности те, кто подсознательно сомневался в своей творческой потенции, побаивались его прямолинейных сентенций. Писал он легко и, надо признать, неплохо разбирался в искусстве, хотя и был по большому счету дилетантом с хорошим образованием. Иногда к нему обращались с заказами, и он за умеренную (а иногда и за неумеренную) плату расхваливал достоинства того или иного автора, произведения, а то и художественного события.
Поэтому Борзых не очень удивился тому, что его посетили как-то посланцы известного общественного деятеля, члена Государственной Думы Василия Витальевича Шульгина и попросили написать «хорошую» рецензию на недавно вышедшую книгу депутата. В любезной беседе они разъяснили, что книга их патрона подверглась необоснованному обстрелу критики, особенно в газетах демократического толка, и, чтобы не быть голословными, предложили для ознакомления несколько разгромных рецензий. Настоятельная просьба депутата состояла в том, чтобы по возможности исправить положение, уравновесив негативные отклики прессы хотя бы одним, но авторитетным мнением уважаемого и авторитетного критика.
Если положительная рецензия Борзых будет опубликована в солидной, пусть даже реакционной, газете, бороться с оппонентами господину Шульгину будет значительно сподручнее. Словом, надо поддержать книгу депутата, а в качестве гонорара за дружеское благорасположение господину критику предлагается весьма соблазнительная сумма. Борзых подобное было не впервой и он, не раздумывая, согласился. Посланники оставили книгу Шульгина, отклики на нее, внушительный конверт с авансом и, чинно откланявшись, ушли.
Как только дверь за ними закрылась, Борзых поинтересовался содержимым пухлого конверта и пришел в восторг. Вслед за тем он открыл книгу депутата, полистал ее и с изумлением начал читать, спотыкаясь о разбросанные там и сям по страницам весьма характерные пассажи. Уже в предисловии он был неприятно поражен фразой: «И русские баре, и русские мужики стали одинаково повторять на все лады слова Достоевского: “Жиды погубят Россию”». Вначале он не поверил своим глазам, хотя буквы складывались именно в эти слова, и несколько раз перечитал фразу, силясь понять ее абсолютно прозрачный смысл. Несколько придя в себя, Борзых стал читать дальше и вскоре набрел на пространные рассуждения господина Шульгина о расовом антагонизме русских и евреев, а также об отвратительных последствиях смешанных браков между ними. Уважаемый депутат с жаром доказывал, что вред подобных браков трудно переоценить, поскольку со временем еврейская раса, как более цепкая и сильная в биологическом отношении, просто поглотит русскую.
Все более и более изумляясь, Борзых листал книгу дальше. Целую главу уважаемый депутат посвятил биологическим причинам неприятия евреев в России. Господин Шульгин убеждал читателей, что отторжение происходит инстинктивно, вследствие разного состава крови. Борзых был, конечно, по большому счету щелкопером, но все же при написании своих статей проверял те факты, в которых сомневался. Поэтому он начал было сгоряча копаться в медицинских справочниках, пытаясь найти опровержение этому идиотскому утверждению Шульгина, но быстро спохватился и бросил…
Господин депутат, между тем, развивая тему, утверждал, что евреи — исключительно вредный народ, что во главе недавней революции 1905 года стояли именно они и, если не принимать к ним никаких упредительных мер, они, пожалуй, подготовят новую, более успешную революцию, которая приведет Россию к гибели и краху…
Более трехсот страниц убористого текста повествовали о евреях-кровопийцах, об их опасности для русского народа, приводились сомнительные примеры, анекдоты, байки, случаи из жизни с одной, как показалось Борзых, неблаговидною целью — автор пытался выплеснуть в православный мир свою патологическую ненависть к евреям…
Борзых захлопнул книгу, и ему захотелось умыть руки…
На другой день он разыскал представителей господина Шульгина и сказал, что по причине занятости, не сможет к сожалению, написать заказанную рецензию. Красноречивым жестом он протянул посредникам конверт с деньгами.
Далее, по свидетельству участников событий, произошел следующий диалог.
— Книга противоречит вашим убеждениям? — спросили представители господина Шульгина.
— Да, — просто и без претензий ответил он.
— Вы не антисемит?
— Нет.
— Значит, вы любите евреев?
— С какой стати мне их любить?
— Вот видите, — быстро и с торжеством сказали ему, — отвечая на этот простой вопрос рефлекторно, вы доказываете не только окружающим, но и самому себе, что вы, тем не менее, — антисемит и, следовательно, написание рецензии на предложенную книгу только укрепит вас на этой тщательно скрываемой от собственной совести позиции. Поймите, у русского человека не может не быть неприязни к евреям, ведь они Христа распяли…
Борзых с недоумением посмотрел на собеседников, но их лица были предельно серьезны и непроницаемы.
— К тому же мы хотели удвоить ваш гонорар, — поспешно сказал один из них.
Борзых растерянно заморгал. И пока он пытался стряхнуть с себя предательское оцепенение, один из посредников ловко поймал его руки и вертким движением всунул в ладони уже знакомый соблазнительный пакет…
Через неделю в редакциях демократических газет с Борзых уже не здоровались…
В октябрьские дни семнадцатого года следы его затерялись, а вновь на горизонте истории он появился уже в разгар Гражданской войны. Одна из революционных газет командировала его в самое пекло за репортажами с передовой. По оперативным данным Борзых трусоват, и, тем не менее, документально доказано, что он был в гуще событий и добросовестно выполнял редакционные задания. Однако до сих пор не совсем выяснена его роль на Южном фронте, так как разные источники свидетельствуют о его пребывании как в красных штабах, так и в добровольческих гарнизонах. Есть неподтвержденные сведения о его разведывательской работе, причем он собирал информацию по обеим сторонам линии фронта. Как бы то ни было, абсолютно доказанным является его пребывание в конце 1918 года в занятом белыми Екатеринославе, а также длительное и тесное общение с атаманом Григорьевым. Имеются, кроме того, свидетельства очевидцев, не подтвержденные, правда, архивными бумагами, о том, что Борзых сносился в тот период с доверенными людьми гетмана Скоропадского и авантюриста Нестора Махно, а также лично с главой Директории УНР Винниченко.
Далее, товарищ генерал, разысканные нашими агентами свидетельства утверждают: находясь под сильным впечатлением от личности Борзых и его литературных способностей, выразившихся в написании дерзких листовок и воззваний, атаман Григорьев предложил ему стать его личным биографом с зачислением на довольствие, получением обмундирования и правом неотлучно при нем находиться.
Так Борзых, товарищ генерал, стал одним из самых приближенных к Григорьеву людей. Он до самого конца прошел с атаманом весь его чудовищный путь и явился, можно сказать, одной из причин кровавой гибели этого несостоявшегося диктатора Украйны.
