— Врёшь ты всё, — сказало Зее. — Или развели тебя, как курочку. Фатракч только сам берёт, нет у него никаких доверенных ребят.
— Но так? Всегда же…
— Никогда. Всё, заткнись.
Порох тем временем осматривал узел сцепки.
— Как вы могли так трактор-то засрать?
— Да он не наш…
— Оно и видно… — он забрался на высокое сиденье, запустил мотор, отогнал трактор на несколько метров. Вернулся.
— Лимон, следи за округой.
— Понял.
Порох развернул «Неустрашимого», подогнал его задом к бочке, остановил. Вдвоём с Брюаном они накинули дышло на буксировочный крюк, за неимением контровочного костыля забили и загнули найденный кусок арматуры; оставшийся деревенский смотрел на всё происходящее с понятным ужасом.
— Куда этого? — спросил Порох. — С собой?
Лимон подумал.
— А давай. Рашку будет рад. Хоть что-нибудь узнаем…
Деревенскому заткнули рот, связали колени и лодыжки, прихватили за пояс к штырю, проходящему вдоль борта — благо проволоки под ногами было более чем достаточно, — и прикрыли куском брезента.
— Бак не залили, козлы! — вспомнил Порох.
В две минуты они накачали полный бак. За всё это время никто на территории так и не появился.
— Вообще, конечно, странно… — сказала Зее, когда тронулись в обратный путь. — Как-то не вяжется.
— А что вяжется? — риторически спросил Лимон.
— Ну, удавки вон неплохо у кого-то получились…
Порох в воротах товарного двора остановил «Неустрашимого». Повернулся к Лимону.
— А не рвануть ли нам через город? — спросил он.
— Зачем?
— Тут что-то изменилось, Лимон, — сказал он. — Я не могу понять…
— Ну, если бы не бочка с бензином сзади…
— Да, ты прав. Не будем рисковать.
И свернул вправо — к Каменному мосту.
Баррикады были разобраны, бронетранспортёр откатили в сторону. А вот здесь подорвался Костыль. Ни малейшего следа…
— Очень мало машин, — сказала Зее. — Они что, всё добро повывезли?
— Я думаю, их что-то напугало, — сказал Лимон. — И мне даже не хочется выяснять, что.
— Аналогично, — сказала Зее и как-то странно захихикала.
Глава двадцать первая
Если бы не Шило на этот раз, то, глядишь, и покрошили бы друг друга. А так вот вышла хоть какая-то польза от этого поганца…
Убитых снесли в одно место, прикрыли плёнкой и начали рыть могилу. Всего убитых оказалось одиннадцать человек: Рашку, госпожа Тана, её старшая дочь Сами (может быть; как-то так получилось, что Сами никто раньше не видел вблизи; в общем, хорошо одетая девушка, предположительно Сами), третьеклассник Прек (пытался стрелять из охотничьего ружья, не смог перезарядить), аптекарь Пщщь (никто не помнил его имени; похоже, он голыми руками пытался защитить своё семейство: был весь изрезан, но умер от выстрела в грудь), трое очевидных бандитов — и трое никому не знакомых людей в старой и замызганной, но тёплой зимней одежде… К раненому Дину прибавились раненый Ин-Пи (два удара ножом в живот — однако то ли широкий и крепкий ремень монтажника, который Ин-Пи носил почти беспрерывно, спас его, то ли толстый слой сала: раны оказались хоть и глубокими, но слепыми) — и пограничник Тулан, и как раз его-то рана могла оказаться самой опасной, хотя поначалу казалась лёгкой: пуля вошла ниже правой ключицы и застряла под лопаткой, там её можно было даже нащупать. Пограничнику становилось всё хуже, он стал серым, дышал часто и неглубоко; а иногда его бил очень болезненный кашель, и на губах появлялась розовая пена.
Впрочем, и Дину, который вроде бы уже выздоравливал и даже порывался ходить, после перестрелки, беготни по лестницам и комнатам, приседаний и падений — почувствовал себя сильно хуже, лёг, стал серый, покрылся испариной. Повязки его обильно промокли сукровицей и, похоже, жидким гноем.
Шило, сумевший спрятаться сам и спрятавший Элеру, видел через щель в ставнях, как в машину забросили Поля и Эдона, потом госпожу Тану — и вроде бы всё. Ни в живых, ни в мёртвых, получается, не числились ни третьеклассник Резарт, ни жена и сын аптекаря. Может, их увезли, может, прячутся где-нибудь…
— И собака! — вспомнил вдруг Лимон. — Как её?.. Илир! И где вообще собаки? Тут же было собак — как собак…
— Сейчас проверю! — вскочил Шило.
— Иди с ним, — бросил Лимон Маркизу. — Прикрывай.
— Есть, командир, — Маркиз встал и посмотрел на Сапога. Тот кивнул.
Когда бойцы вышли, Лимон спросил Сапога:
— Как мы решим?
— Ты, — сказал Сапог.
— Почему?
— Не потяну. То ли устал, то ли… не знаю. Лучше ты. Всё время боюсь ошибиться…
А уж я-то как боюсь, подумал Лимон.
— Хорошо, — сказал он вслух. — Только… сам понимаешь.
— Я им объясню.
— И надо нам хотя бы по секциям разобраться.
— Сделаю.
— И… я вот что подумал… карты нет, но я так набросаю… — он схватил с полки какой-то серый от пыли медицинский журнал, раскрыл его на чистых страницах «для заметок» и начал быстро чертить: — Вот мы, вот проезжая дорога к Старым шахтам, вот заваленная. Вот тут они сходятся, дальше дорога одна почти до самого города, там раздваивается, эта вокруг города к шоссе и железке, эта через мост в город. Ехали мы так, — он показал, — и прибыли минут через пятнадцать после того, как бандиты смылись. То есть мы с ними как-то ухитрились не встретиться. А должны были, потому что…
— Если только они не поехали к Новым шахтам, — Сапог пальцем показал на перекрёсток. — Тогда вы разминулись буквально на пару минут.
— Вот! — сказал Лимон. — И это ведь логично: не каждый день им мотаться на пятьдесят-сто километров, а сделать базу рядом с городом…
— Именно, — сказал Сапог. — Теперь только не горячиться. Без разведки мы туда ни ногой.
— Но разведку надо произвести сегодня. Потому что завтра Поля и Эдона могут увезти на пастбища, и джакч мы их там найдём. А у нас раненые. То есть врач нужен вообще-то уже сегодня, ну ладно, ночь протянем на микроцидах… а дальше? Эдон, конечно, ещё тот врач, но хоть какая-то подготовка у него есть…
— Вообще-то можно не нападать на базу, — сказал Сапог. — Можно сделать засаду вот здесь. Вот тут поставить наш броневик…
— «Неустрашимый», — подсказал Лимон.
— Угу, — согласился Сапог. — А вот тут уронить дерево. И…
Лимон долго смотрел на исчерканный карандашами лист.
— Что-то мне не нравится, — сказал он. — Одна машина пойдёт, две, три? Может, у них тоже пулемёты стоят? То есть покрошить-то мы их покрошим, я уверен, но нам же нужно наших добыть в сохранности. А под таким огнём…
Теперь задумался Сапог.
Вернулся Шило.
— Ребята, — сказал он дрожащим голосом. — Собаки это… мёртвые все. И я не знаю…
— Думаешь, отравили? — спросил Лимон.
— Думаю, задушили. Руками. Всех. А некоторых… пополам…
— Джакч… — выдохнул Лимон и сел. Сапог громко и фальшиво что-то высвистал.
— То-то в городе сегодня было так безлюдно, — сказала Зее, до этого сидевшая молча.
— Так, — сказал Лимон. — Шило, где Маркиз?
— Поднялся к раненым.
— Зее, ты с Шилом. Собирайте всех… да, в коридоре возле палаты. С оружием. По одному не ходить категорически! Через пять минут…
Его слова прервала длинная, на расплав ствола, пулемётная очередь.
Случилось так: Порох решил спарить пулемёт на «Неустрашимом» с прожектором, чтобы ночью или в сумерках не терять времени на прицеливание. С ним были Агон и Лека — шахтинские ребята, в горах приставшие к Сапогу и Маркизу. Ещё один из их группы, Ксимилл, в технике не разбирался вовсе, а потому был отправлен на кухню — придумать что-нибудь съестное. Прожектор соорудили из четырёх ксеноновых фар, снятых с тех же лимузинов, с которых поснимали бронепластины и стёкла. Богатеи старых времён, похоже, любили кататься, не заботясь о встречных водителях. Фары свели сразу и закрепили, а потом долго возились с тяжёлым аккумулятором, которому не находилось места в кузове, и длинным кабелем, который норовил за всё зацепиться. Наконец вроде бы всё встало на свои места, Порох сел за пулемёт, покрутил турель туда-сюда, наугад навёл куда-то в тёмный угол сада и включил свет. И тут же чисто рефлекторно — или со страху — изо всех сил вдавил предохранитель и гашетку. Всё звено ленты — семьдесят пять патронов — ушло в подбирающуюся тварь…
Это была громадная голая обезьяна, перепоясанная ремнями; несколько пуль — очевидно, рикошетом от толстенного черепа — попали и в наездника.
И только после этого Порох обратил внимание, что под брезентом в кузове кто-то мычит и бьётся.
Пленного вытащили из кузова, и от тут же, отпрыгнув метра на два, оросил землю долгой тугой струёй. Кляп ему пока не стали вынимать — мало ли. Потом его снова прицепили к кузову, чтобы не убежал.
К этому времени собрались почти все, и даже Ин-Пи, туго затянув брюхо толстым полотенечным бинтом, которым обычно фиксируют раненых к носилкам или буйных психов к койкам, вышел вместе со всеми и помог наладить свет. Теперь и в саду всё было видно, и с крыш били четыре прожектора.