Во-первых, у него отсутствовал необходимый опыт, во-вторых, из-за защитных свойств экипировки приближающегося существа его сканирующие системы не могли проникнуть глубже слоя «пеноплоти», за которую он принял материал костюма биологической защиты.
Он не понимал, что перед ним человек, а не особая разновидность механизма.
Роковая ошибка, приведшая к непоправимым последствиям…
Полчаса спустя Дрейк и Оул были вынуждены вновь принимать кардинальные решения.
Сбежавшая механоформа несомненно выдаст их месторасположение.
— Нам снова придётся отступать в пустыню.
Дрейк не сразу ответил на замечание Оула. Он напряжённо перебирал различные варианты развития событий.
— Мы не можем отступить сейчас. У нас нет необходимых ресурсов. Нужно время для сбора и переработки органических веществ.
— У тебя есть план?
— Отступив в пустыню, мы погибнем. Нужно задержаться. Предлагаю послать несколько групп для исследования местности.
— Зачем? Это лишний риск.
— Необходимо установить точное местоположение энергостанции. Ты заметил, что у сбежавшей механоформы не было оружия?
— Заметил. Но мне не нравится ход твоих мыслей. Нам не выдержать столкновения с местной Системой.
— В том случае, если мы станем обороняться, — поправил его Дрейк. — Энергостанция — ключевое звено любой структуры.
— Ты предлагаешь захватить её?
— Да. В том случае, если нас попытаются уничтожить.
— Дрейк, ты хорошо обдумал своё решение?
— У нас нет выбора, Оул. Отступив сейчас, мы лишь отсрочим собственную гибель на несколько дней.
— Я понимаю.
— Тогда прими мой план.
— Объясни подробно, в чём он состоит?
— Существует вероятность того, что нас не тронут, по крайней мере, в ближайшие двадцать четыре часа. Тогда мы успеем восполнить запасы органики и отступить в пустыню, чтобы попытаться скрытно проникнуть на территорию биологической зоны в другом месте.
— А если нас атакуют раньше?
— Тогда мы примем бой, Оул. У нас нет другого выбора. Ты понимаешь это не хуже, чем я. Используем накопленный опыт, заранее просчитаем вероятности, определим местоположение энергостанции и атакуем её, но не для того, чтобы разрушить. Местной Системе можно диктовать условия, если оставить её без энергоресурса на аварийном питании.
Оул, подумав, кивнул.
— Ты прав, Дрейк. Я сам не раз убеждался, что лучший способ защиты — это нападение. Даже если мы не сможем договориться с Системой, отключение питания приведёт к сбоям в их сети. В любом случае у нас будет хороший шанс пополнить ресурс и вырваться. Я согласен.
— Тогда займись формированием разведгрупп, а я организую ускоренный сбор и переработку органики.
Всё неправильно. Ошибочно. Жестоко и ничем не оправдано.
Вихрилась серебристая пыль, смешанная с пеплом пожарищ.
В лунном свете тускло отблёскивали металлизированные лужицы, собравшиеся на дне воронок.
Земля не впитывала странную субстанцию.
Он пошевелился.
Сервомоторы, густо испятнанные инородными вкраплениями, работали практически бесшумно, словно, пока он лежал на выщербленном пулями и осколками бетоне, кто-то заменил или тщательно отреставрировал приводы механической мускулатуры.
Сканирование.
Анализ данных.
Картина окружающей действительности, снятая сенсорными системами машины, выглядела совершенно не так, как её увидели бы люди.
Обожжённый андроид, с ясно различимыми пулевыми отверстиями в голове и груди, поднялся на ноги.
Вокруг стояла звонкая тишина.
Уцелевшие микрофоны передавали лишь звуки, сопровождавшие его возвращение в мир.
Дрейк считал, что во время скитаний по пустыне он пережил худший отрезок своего существования, но он ошибался.
Жестоко ошибался. Вокруг в зеленоватой мгле термального сканирования вповалку лежали тела людей и человекоподобных машин.
Одинаково холодные, не подающие признаков жизни или функциональности.
Ощущение глобального информационного сбоя вновь подкатило приступом дурноты.
Часть носителей информации была повреждена во время боя, и сейчас система Дрейка работала исключительно на нейромодулях.
Бойня.
Бессмысленная бойня.
Он совершил ошибку, не сумев распознать людей, его сканеры оказались слишком слабыми, чтобы проникнуть сквозь металлокерамический сплав боевой экипировки и определить, что навстречу их отряду выдвинулись не боевые механоформы, а вооружённые люди.
Теперь он платил за совершённую ошибку, платил сполна, ибо его взрослеющий от события к событию рассудок не умел игнорировать реальность.
Дрейк не научился эгоизму, в ошибочной логике его поступков не было корысти, лишь жажда полноценного существования, право на которое у него постоянно пытались отнять.
Нагоняющая жуть картина открывалась взгляду на старой дороге.
Одинокий дройд, с обгоревшей пеноплотью, медленно брёл среди мёртвых тел.
Ему впервые хотелось задействовать синтезатор речи и кричать, выплёскивая в сторожкую тишину полуночи, навстречу огромному диску луны, проглянувшему сквозь гротескные формы кучевых облаков, те новорождённые чувства, что терзали рассудок.
Этой ночью он познал, что такое душевная боль.
Непоправимая ошибка.
Дрейк ощущал постоянное помутнение рассудка. Что-то радикально изменилось в его системе, исчезло логичное, бесстрастное осмысление событий, повсюду лишь ощущение тупика, куда завела его узкая тропа саморазвития.
Конечно, он мог оправдать все совершенные поступки. Мог, но не хотел.
Я должен хоть что-то исправить… Но как?
Он склонился над андроидом. Это был один из тех механизмов, которых Оул называл «невостребованной продукцией».
Когда-то они были произведены в одном из цехов промышленного комплекса, ныне попавшего под контроль пришлых боевых механизмов. Оул утверждал, что партия андроидов готовилась для отправки «в город», но транспорт, обычно доставлявший нейромодули и забиравший готовую продукцию, так и не появился.
Теперь многое становилось понятно.
Сеть не могла выполнять требования по апгрейду саморазвивающихся машин. В распоряжении Системы отсутствовали необходимые биологические ресурсы и материальная база для производства новых нейромодулей.
Ещё одна ошибка.
Стерилизация памяти являлась вынужденной мерой, предохранявшей невостребованную партию человекоподобных машин от сбоев или, того хуже, — от взаимного истребления ради обладания заветными комплектующими.
Дрейк уже усвоил, что изначально у каждого механизма было своё уникальное предназначение, специализация.
Сейчас, склонившись над развороченным пулями корпусом человекоподобной машины, он не искал замены вышедшим из строя компонентам кибернетической памяти. Дрейк изымал чипы с программами, чтобы иметь возможность понять — для чего изготавливались человеческие подобия?
Базовые программы поведения. Они должны были сохраниться у тех машин, которые не проходили усовершенствования и имели только по одному нейромодулю.
Чипы памяти.
Горстка микросхем на ладони. Смысл жизни? Или путь в рабство?
Он помнил те файлы, которые дал ему прочесть Оул. Но Дрейк отказывался верить, что всё безнадёжно и мыслящая машина по определению либо раб, либо враг человека, в зависимости от обстоятельств.
Я мыслю. И люди мыслят. Значит, мы можем понять друг друга.
Дрейк сжал пальцы в кулак. Позже. Сейчас, если он хотел что-то изменить или исправить, следовало уходить отсюда, но куда?
Он не мог представить себе истинный образ мышления людей, но предугадать их действия в ближайшей перспективе не составляло труда.
Сравнительный анализ двух информационных пакетов — последнего, записанного перед критическим повреждением файла сканирования [4] и аналогичного отчёта локационной системы, сделанного сразу по факту возобновления функциональности, указывал, что не все андроиды, учавствовавшие в схватке, погибли. Часть машин исчезла. По предварительной оценке, около сотни безнадёжно повреждённых сервомеханизмов каким-то образом сумели восстановить утраченные функции и скрыться в неизвестном направлении.
Более того, изымая чипы памяти, Дрейк обратил внимание на отсутствие нейромодулей, и картина имевших место событий несколько прояснилась: часть сервомеханизмов сумела задействовать резервные цепи, реактивироваться, но, прежде чем покинуть место схватки, они произвели естественную, с их точки зрения, операцию — изъяли драгоценные комплектующие у не подающих признаков активности собратьев.
Плохо, хорошо ли это — Дрейк сейчас не задумывался. Он винил во всём случившемся себя.
