— Расслабься, — сказал Лева. Медленно и плавно он засунул руку под диванную подушку и продемонстрировал Гоше отштампованный в Китае игрушечный пистолет.
— Мэйд ин Гонконг, — сказал Гоша. — Не вижу ничего инопланетного.
— Ты видишь только оболочку, — сказал Лева. — Сейчас я продемонстрирую прибор в действии…
— Если ты хоть на несколько секунд задумаешься о том, чтобы навести эту штуку на меня, я тебя пристрелю, — предупредил Гоша.
— Это же «мэйд ин Гонконг», — напомнил Лева.
— Все равно, — сказал Гоша. — У меня аллергия, когда в меня целятся. Даже из рогатки.
— Какой болезненный юноша, — тихо проговорила Лена.
— Я не буду в тебя целиться, — пообещал Лева. — Можно я буду целиться в стул?
— В стул можно.
Лева прицелился и нажал на курок.
Хлопок.
Стул исчез.
— Я сейчас немного не понял, — сказал Гоша. — А где стул?
Поскольку его пистолет все еще был направлен на Леву, тот был вынужден сказать правду:
— На Луне.
— Не смешно, — сказал Гоша.
— Телепортация! — восхищенно сказала Лена.
— Прикройте рот, девушка, — посоветовал Гоша. — Не ровен час, животное какое-нибудь залетит. Клоун, я еще раз спрашиваю: где стул?
— На Луне, — повторил Лева.
— Значит, ты хочешь сказать, что и трупы всех этих братков…
— Тоже на Луне, — сказал Лева. — Только они совсем не трупы.
— Брось эту штуку!
— Черта с два, — сказал Лева.
— Да я же тебя пристрелю, паршивец ты этакий, — ласково сказал Гоша.
— А я тебя на Луну отправлю, — сказал Лева. — К браткам.
— Интересная ситуация, — сказал Гоша.
— Идиотская, — поправила его Лена. — Я вижу перед собой двух взрослых мужчин, которые в детстве не наигрались в свои военные игры и…
— А был ли стул? — задумчиво спросил Гоша. Тот факт, что сделанный в Гонконге, как он считал, пистолет был направлен ему в живот, он временно игнорировал. — А если это какая-нибудь голограмма? Или проекция? Откуда мне знать, что стул был настоящий? У Копперфилда, например, не только стулья пропадали, но и статуи Свободы.
— Диван видишь? — спросил Лева.
— Вижу диван, — сказал Гоша.
— Пощупай его на прощание.
Гоша наклонился над диваном и провел рукой по коже.
— Хороший диван. Настоящий.
— Не проекция? — уточнил Лева.
— Нет. Щупаю — диван. Вижу — диван.
— И вот ты его уже не видишь…
— Постой, — сказал Гоша. — Я тебе уже почти верю. Но… давай я сам.
— И все стволы в этой комнате будут у тебя? — иронично спросил Лева.
— Тоже верно, — сказал Гоша. — Получится некрасиво. Сделаем так…
Он поставил пистолет на предохранитель, перехватил его за ствол и протянул Лене.
— Будете нашим судьей.
Лена недоуменно уставилась на оказавшийся в ее руках предмет.
— Там есть такой рычажок, — пояснил Гоша. — Называется «предохранитель». Сдвигаете его по направлению к стволу, и уже можно стрелять. Для того чтобы стрелять есть другой рычажок. Он называется «курок». Там есть еще такая маленькая дырочка вон в той трубочке. Оттуда вылетает пуля.
— У нас в школе была НВП, — сказала Лена.
— Преклоняюсь перед современным образованием, — сказал Гоша. — Давай сюда.
Лева нехотя протянул Гоше «лифт».
Контрразведчик и главный организатор преступности по Москве и области недоверчиво посмотрел на несерьезное пластмассовое оружие, несколько раз подкинул его в воздух, потом навел на диван и нажал на спуск. Как и следовало ожидать, диван исчез.
Гоша подошел к тому месту, где он был раньше, потрогал воздух рукой.
— Ага, — сказал он. — Значит, телепортация. И вся наша братва сейчас где?
— На Луне, — повторил Лева. — Ты только что одарил ее дорогим кожаным диваном.
А тем временем на Луне…
Витя Белый сидел на ящике с макаронами и смотрел на стул.
Стул был обычный. О четырех ножках, с мягкой спинкой и вполне удобным на вид седалищем. Дорогой стул. Мореный дуб, определил Витя. И обивка из бархата. Хороший стул.
Только вот что он здесь делает?
С самого начала на Лунной зоне ощущался некоторый недостаток мебели. Братанам приходилось спать на полу а это было жестко и неудобно. Потом смастерили некоторое подобие лежбищ из принесенной с собой верхней одежды, благо здесь она была без надобности. На этих лежбищах спать приходилось по сменам, потому что для сооружения одного спального места требовалась одежда пяти-шести человек. Сидели пацаны либо на корточках, либо на полу. Водружать свои пятые точки на ящики с тушенкой или макаронами могли себе позволить только авторитеты.
И вдруг появился стул.
Но те, кто обустроил Лунную зону, должны понимать, что одним стулом проблему мебели не решить. Что такое один стул на сто с лишним человек? И вместо одного дорогого стула из мореного дуба могли бы прислать несколько комплектов пластиковой дачной мебели. По деньгам бы даже дешевле вышло.
А еще лучше прислали бы сюда десяток-другой спальных мешков. Или раскладушек.
— Проблемы, Виктор? — спросил Женя Таганский, подходя ближе и присаживаясь рядом. Женя был знаком с Витей еще до «лунной ходки» и был в авторитете у многих пацанов. Поэтому Витя сделал его своей правой рукой.
— Смотрю на стул, — сказал Витя.
— Тоже занятие, — решил Женя. — И какие мысли вызывает у тебя это достойный предмет интерьера?
— Только одну мысль, — сказал Витя. — Почему стул? Почему не что-нибудь другое? Кровать бы нам больше пригодилась, по-моему.
— А может быть, это не стул, — сказал Женя.
— Думаешь, какой-нибудь гребаный прибор?
— Нет, — сказал Женя. — Думаю, что это не прибор. По виду это все-таки стул. Но если посмотреть на этот стул с социальной точки зрения, то он может оказаться не совсем стулом. Или совсем не стулом.
— Что ты имеешь в виду?
— Закурим? — спросил Женя.
— Давай.
Они достали из карманов сигареты и задымили. Остальные пацаны смотрели на них с плохо скрываемой завистью. У половины братков вообще не было сигарет а счастливые обладатели пачек с «медленным убийцей» были вынуждены ждать очередного перекура. Витя установил строгий график курения, и закуривший в неурочное время пацан автоматически лишался всех своих сигарет.
Нельзя сказать, что таким образом Витя боролся за экологию на подведомственной ему территории. Рециркуляторы справлялись, и он подозревал, что будут справляться еще очень долго, несмотря на возрастающую численность населения. Просто пацанам нужна дисциплина. Без дисциплины они здесь все с ума сойдут и друг друга передушат.
— Что есть стул? — спросил Женя после второй затяжки.
— Табурет со спинкой, — сказал Витя.
— Вот именно, — сказал Женя. — Табурет со спинкой. Значит, мы можем предположить, что табурет появился раньше стула, не так ли?
— Возможно, — сказал Витя.
— Так и есть, — сказал Женя. — Поэтому рассмотрим сначала вопрос табурета. На чем люди сидели до того, как они придумали табуреты?
— На камнях, наверное.
— А до этого?
— На земле.
— А еще раньше?
— Еще раньше люди сидели на деревьях, — сказал Витя. — У них были хвосты, и назывались они обезьянами.
— Вот! — Женя торжествующе поднял вверх указательный палец. — Именно так все и было. Стул — это символ цивилизации.
— Фигня, — сказал Витя. — Стул — это стул.
— Рассмотрим стул с точки зрения философии, — сказал Женя. — А также с точки зрения эволюции. В то время как кодла диких, немытых, небритых и нечесаных обезьян сидела на деревьях, подвергаясь нападкам клопов, тли, червей и прочих прелестей, продувалась сквозняками со всех сторон и вообще вела жалкий образ жизни, одна обезьяна перебралась жить в теплую и сухую пещеру и стала сидеть на земле. Этим она показала толпе обезьян, что она — правильная и конкретная обезьяна, а все остальные — лохи.
— Ну.
— Остальные обезьяны срубили эту фишку и тоже перебрались жить в пещеры. И все они стали сидеть на земле и зарабатывать на свою задницу ревматизм, геморрой и всякие прочие прелести. Пока другая обезьяна, для удобства назовем ее неандертальцем, не прикатила в пещеру валун и не уселась на него. И этим неандерталец показал обезьянам, что он — правильный и конкретный неандерталец, а они все — лохи.
— Забавно, — сказал Витя.
— Обезьяны срубили и эту фишку, понатащили в пещеру валунов со всей округи и тоже стали неандертальцами. И сидели они на камнях. Но сидеть на камне — тоже не самое приятное занятие. Камень холодный, жесткий, и неправильной формы, так что сидеть на нем не слишком удобно. И тогда один неандерталец, назовем его «хомо хабилис», догадался сделать себе седалище из дерева. Оно было не в пример удобнее камня. Оно было легче, так что его запросто можно было передвигать и брать с собой на природу, оно было удобнее, и, сидя на нем, уже нельзя было заработать ревматизм.
